Возвращение девственности. Часть вторая
Чертог, в котором мы с Нориком намеревались провести ночь, был воистину царским. Всякая женщина определила бы это, едва взглянув на предложенный интерьер: ленты, кружева, банты, оборки и воланы, пропитанные ароматом ванили. Безупречной белизны ванна дышала свежестью полотенец, хрустящих от нетерпения. В кухонных шкафчиках, инкрустированных картинами, изображавшими приключения Эроса (сладкоистомного - у всех он богов и людей земноводных душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает), хранился хрусталь, достаточный для приема сотни гостей.
Мы с Нориком никого не ждали. Ни в надвигающуюся ночь, ни в последующие за первой. Поэтому мы легкомысленно улыбнулись, представив себе, что окружающая нас роскошь призвана радовать только нас.
В креслах, белых как горный снег, мы сидели в черных, как недра Тартара, купальниках на фоне зелёной, цвета омелы, травы напротив лазурного, не оскверненного еще никем - ни человеком, ни насекомым - бассейна.
-Плавать-то можно?- крикнула я вслед меланхолично исчезающему киприоту.
В ответ он издал нечленораздельный, растворившийся в толщах озона звук. Его жест, по всей видимости, символизировал щедрость местных богов. Сам он в этот момент был подобен Гермесу - их вестнику, покровителю путешественников, воров и торговцев (которые в старые и недобрые времена мало чем отличались друг от друга), а также, о чем мы с Нориком подзабыли, - проводнику мертвых душ.
Узо, который мы приобрели в лавке, торгующей миниатюрными фаллосами, был мил на вкус. Его густая молочная мутность была сродни лунному свету в хамсин, а также…ну, это сравнение мы оставим себе, великодушно щадя читателя.
Луны на небе, стоит отметить, не было. Солнца не было тоже. Светло или темно вокруг, определить бы не взялся никто на земле. Мы, обсуждая идею возвращения девственности, вслух обсуждая, поймали себя на том, что взгляды наши прикованы к небу.
И как это происходило у Геи с Ураном? Завораживающий кошмар нескончаемого космического соития. И как же решилась Гея вручить Крону серп? Конечно, она была жутко истерзана сладострастием мужа. Но разве ее материнская мудрость не подсказала, что Крон посредством кастрации родного папы нанесет себе травму, способную обернуться впоследствии патологией, куда более дикой? Гея знала, все знала эта могучая женщина наперёд. И существовала с чувством вины все то время, пока ее сын Крон, став сам отцом, глотал всех своих новорожденных младенцев. Жена Крона Рея, когда переполнилась чаша терпения, взмолилась к Гее. И та приняла сторону своей невестки, добив, таким образом, своего младшенького. В это время у Реи родился очередной младенец. Он был чудо каким хорошеньким, его назвали Зевсом, и крошку было особенно жаль отдавать на съедение папе Крону. Гея посоветовала Рее завернуть камень в пеленки, и Крон, не заметив обмана, проглотил то, что ему подсунули мама с женой. Ему было больно и очень обидно. Он искал Зевса, но не нашел. Зевса к себе забрала на воспитание бабушка, то есть Гея, которой, наконец, представился шанс реализовать свой инстинкт материнства. Такое случается с бабушками, если они в пору молодости, вместо того, чтобы принадлежать своим детям, занимаются совершенно другими вещами. Мальчики, выращенные бабушками, не всегда адекватно воспринимают действительность. Так и Зевс. Как только возмужал, поймал папу, связал руки-ноги и сбросил постаревшего в Тартар. А сам взошел на Олимп - это недалеко - и начал войну с апологетами Крона.
Море кипело, и гребни волн обжигали небесную твердь, изливавшуюся огненным ливнем. Зевс победил всех на свете и стал самым главным среди богов.
Когда бы не женщины, земные женщины, в которых влюблялись боги, власть Зевса была бы вечной и абсолютной. Но смертным женщинам было и будет свойственно любить богов. Только их и никого иного! Ну героев ещё. Ну, врачей, поэтов, художников, музыкантов, актёров, физиков, графиков, программистов, прорабов… И все! И совершенно не так, как богов. Потому что с богами все выходит иначе: не хотелось бы никого обижать, но у них больше возможностей.
Богов тоже что-то в нас привлекает - страх смерти, спонтанность, граничащая с безумием…
Когда Зевс осознал, что земля в скором времени наполнится неприятными существами - полукровками, аристократами исключительно по отцу, кошмар грядущей ассимиляции заставил его объявить истребление рода человеческого. Он захотел уничтожить полубогов, дабы дети богов не соединялись более с жалкими смертными и тем не подвергали себя несчастью; дабы блаженные боги могли впредь, как и раньше, жить собственной жизнью и ходить своими путями, не смешиваясь с инакомыслящими и инако чувствующими.
Но сначала Зевс захотел уничтожить главное зло на земле - возлюбленных богами женщин.
Мы с Нориком, как всегда, пропустили момент опасности и болтали себе, с наслаждением вкушая нектар, и глядели на небо, пытаясь там отыскать отраженные от земли пути возвращения девственности. Чу! Раздался тоненький звон хрусталя. Мы ответили трелью звонкого смеха.
Над горой, отрезавшей нас от мира, показалась странно светящаяся дуга. Ровно напротив нас. Нереальных оттенков сияние поползло ввысь и вдруг раскинулось, залив небо мутной, пьянящей пеной. В воздухе разлился запах аниса.
-Вот так она и родилась, Афродита, - успела я прошептать.
Норик тут же меня поправила:
-Почти так…
Она ещё что-то пыталась уточнить, рассудительная и читающая нереида. Но голос ее утонул в оглушительном звоне стекла.
Над нашими головами нависла, заслоняя Вселенную, полная, совершенная, круглая, без изъяна, луна. По позвоночнику пробежал озноб. Из самых глубин сознания наружу вырвался крик. Нас подкинуло вверх адской силой и понесло. Нас оглушал миллион голосов. С нас сорвало одежды. Нас подняло над Олимпом, где было жутко холодно, потом бросило в Тартар, пышущий зноем, - я ведь предполагала, что это недалеко! Вылетев из обители ужаса, мы вновь взмыли к облакам. Фонтан брызг взвился ввысь, когда мы ушли под воду. Всплыв, мы огляделись и обнаружили себя в знакомом лазурном бассейне. Поплавав пару минут, мы пришли в себя. Вода невозмутимо и нежно журчала. То, что она, журча, частично выплескивалась из отведенных ей берегов, нас с Нориком не беспокоило. Мы проходили в школе закон Архимеда.
…Откуда посреди ночи в почти безлюдной степи взялся хозяин чертога? Наверное, мы так визжали, пикируя, что не услышали шума мотора его машины.
Мы плавали. Он стоял у бортика и смотрел - не на нас! Он смотрел себе под ноги, на кафельный пол, по которому текла вода, и задумчиво чесал в затылке. Час чесал, ошарашенный, и ещё четверть часа. Нам было его очень жаль, но мы не успели выучить греческий перед отъездом, и все наши объяснения, касающиеся объемов тел, погруженных в воду, выглядели для него лепетом. Изумленный увиденным, он растворился в ночной тиши без остатка.
А мы, несколько утомленные и проголодавшиеся, решили продолжить трапезу.
Звон хрусталя за спиной стал навязчивым. Воланы, ленты и кружева пришли в волнение от порывов стелющегося по земле ветра.
Нам бы с Нориком обернуться, но мы были очень заняты поглощением пищи. Запивали, как уже упоминалось, узо.
Тут они и понаехали. Легион! Безжалостно раскромсав тьму. С фонариками. Здоровенные, злые, красивые, черные мужики на красных джипах.
-Палестинские террористы, - смекнула Норик.
То, что мы не в Израиле, нам не сразу удалось вспомнить. И соответственно - то, что никто ничего не намерен взрывать. На нас, если честно, вообще никто не взглянул. Ни разу.
Да и зачем киприотам иностранки, когда на острове, если верить германскому путеводителю, сохранился весьма и весьма патриархальный уклад? Матери до сих пор подыскивают невест своим сыновьям. Даже в самых высоких кругах принято, чтобы девушка, которую выдают замуж, была владелицей дома. "В противном случае, - сказано в книге, - она вряд ли найдет себе мужа из киприотов". Ещё сказано, что накануне брачной церемонии из дома выносят матрац для благословения. Потом с простыней надо кружиться по комнате, а вечером, после всего, молодым приходится съесть пару зажаренных голубей.
Нет, нас эта перспектива не радовала. Хорошо, что на нас никто из вновь прибывших не обратил никакого внимания. Они все, цепью выстроившись вокруг бассейна, сосредоточенно смотрели в воду. Она никуда не текла. Мы же с Нориком были на берегу! Вода нежно журчала. Аборигены думали. Они не были террористами. Они были инженерами, или техниками, или какими-нибудь инсталляторами, в общем, специалистами по водным сооружениям. Не богами, увы, не богами! И они не решили загадку, решенную Архимедом. Расселись по красным джипам и, прорычав что-то грозное, разъехались по домам, чтобы вернуться наутро. И чтобы потом возвращаться через утро, два, три.
Но что нам до их проблем? Мы ведь на Кипр прибыли за возвращением девственности. Нас отвлекли. Мы, насытившись, обратили в конце концов свое внимание на суету, шорох, шелест и звон, разраставшийся за спиной. То есть в чертоге, которому мы какое-то время назад предпочли лужайку цвета омелы.
Решительно мы вошли в помещение.
-Дионис, голубчик, - ахнула Норик, - откуда ты здесь, зачем?
-Он прибыл смыть вину за свой совет, - ехидно заметила я. - Подумать только, предложить нам поселиться не в Писсури, а в Зиги!
Тирс Диониса дрогнул.