Язык будущего: для чего нужны неоместоимения
Разобрались, какие бывают неоместоимения, откуда они взялись и зачем нужны
Местоимения занимают важное место в квир-сообществе. Все мы привыкли к классическим гендерным местоимениям «он/его» или «она/ее» и даже к гендерно-нейтральным «они/их». Но существует явление, которое в русскоязычной среде не так часто вспоминают, — неоместоимения. Пора исправить несправедливость и поговорить, что это вообще такое, зачем нужно, откуда пошло и какие неоместоимения существуют.
Подписывайтесь на наши соцсети, чтобы не пропустить новые материалы!
Когда началось
История неоместоимений, несмотря на все возражения трансфобо_к, берет свое начало аж в XIV веке. В 1789 году английский писатель Уильям Маршалл зафиксировал использование местоимения ou, которое могло употребляться вместо привычных he, she и даже it. Он установил, что изначальная форма этого местоимения — а и появилось оно благодаря писателю Джону Тревизе, который как раз и жил в XIV веке.
В дальнейшем также возникали самые разные неоместоимения. Например, в 1858 году американский композитор Чарльз Кросби Конверс придумал местоимения thon/thoself, соединив that и one. А довольно известное ze было добавлено в словарь Мерриама-Вебстера в 1934 году, но в 1961 году его оттуда убрали. Так что это не мода и не современное веяние.
Кому и зачем
Местоимения имеют прямое отношение к гендерной идентичности. И если с традиционными «он/она» все понятно, то вот гендерно-нейтральных местоимений не так уж и много. Некоторые используют множественную форму «они/их», которая в английском языке употребляется в случае, если гендер той или иной персоны неизвестен.
Не так часто, но все же используют it/its, что на русский примерно переводится как «оно/их». И все. Именно поэтому и были придуманы неоместоимения. Ими в основном пользуются небинарные персоны, а также нейроотличные люди, чья связь с гендером особенна и отличается от таковой у нейротипичных персон.
Довольно часто неоместоимения используют и ксеногендерные люди. Подробнее о них в нашем материале: 10 вопросов о ксеногендерности
Какие есть
Если кратко — бесконечно много! В том-то и удобство, что кажд_ые выбирают свое.
Но можно разделить неоместоимения на две категории:
С первыми ясно — они работают по тем же правилам, что и классические местоимения: ze likes hir coffee. Со вторыми разберемся подробнее. Именно этот вид вносит в мир неоместоимений элемент бесконечности. Формируются такие местоимения следующим образом: существительное+self, например, cat/catself. К сожалению, на русском это выразить трудно, но, может, когда-нибудь и у нас появятся свои подобные формы. По крайней мере, подвижки в эту сторону есть. На сайте Pronouns page есть собрание созданных пользователями тех самых nounself-местоимений со всеми склонениями. Такой вид местоимений характерен для нейроотличных людей, так как они воспринимают гендер немного иначе. Поэтому они пытаются выразить эту связь через такие местоимения.
Список можно продолжить, например, местоимениями Спивака. Это набор местоимений, который использовал американский математик и педагог Майкл Спивак в созданном им пакете символов для математической программы.
Критика
Идея nounself-местоимений очень часто вызывает споры даже внутри квир-сообщества. Многие считают, что такие формы выглядят несерьезно, превращают гендерное определение в шутку. Подливают масла в огонь и трансфоб_ки, очень часто используя данную тему для нападок на концепт гендерной идентичности в целом, ведь пассажи про боевой вертолет такие смешные (нет). Также, как упоминалось выше, подобные местоимения хорошо выглядят в структуре английской грамматики с ее минимумом падежей. А что делать с тем же русским языком? Неясно.
Заключение
Неоместоимения — это новый этап в развитии языка, позволяющий отбросить типичные и уже приевшиеся местоимения и расширяющий понятие гендера. Они безусловно важны, но находятся на раннем этапе развития и не так широко распространены. Но, может, наши потом_ицы когда-нибудь вовсе откажутся от привычных нам местоимений, и наступит прекрасный мир гендерного разнообразия в языке. По крайней мере, нам хочется в это верить.