Баллада о Дракуле: Колосажатель против Завоевателя
Весной 1462 года началась одна из важнейших военных кампаний в истории противостояния Османской империи и христианских государств Восточной Европы. В канун дня святого Георгия, одного из наиболее почитаемых святых, турецкий султан развернул священное знамя Пророка, объявляя джихад против Валахии. Военные приготовления начались немедленно: флот должен был выйти в море в мае, а дунайской флотилии было приказано спуститься от Видина к Никополю для обеспечения переправы основных сил.
Османская армия, собранная для этого похода, была поистине впечатляющей – около 60 000 воинов. Больше Мехмед II водил только под стены Константинополя несколькими годами ранее. Тогда этого хватило, а уж по сравнению со Вторым Римом любая валашская крепость – не крепче сарая. Выступив из Филиппополя, войско под личным командованием султана достигло Дуная и 4 июня 1462 года переправилось через великую реку. Здесь Мехмед в очередной раз показал, насколько сильным стратегом он является – зная от разведки, что валахи удерживают никопольскую переправу, он не стал прорубаться с боем, а повёл войско ниже по течению, навёл понтонные мосты и проскочил на другой берет.
Теперь, когда первоначальная задумка Дракулы – задержать врага на реке и не дать реализовать численное преимущество – не сработала, он должен был встречать султана в поле, имея для этого примерно 30 900 воинов, вдвое меньше, чем у противника. Некоторые современники приводили даже меньшие цифры: венецианский посол в Венгрии Пьер де Томасий говорил о 22 000, а епископ Николай из Модруша – о 24 000 воинов. Однако эти оценки, вероятно, не включали отряды, отправленные на северо-восток страны для защиты крепости Килия (Ликостом), которая в это время подвергалась атаке османского флота и войск молдавского князя Стефана.
История участия Молдавии в этой войне на стороне турок представляет собой интересный пример средневековой политики. Князь Стефан, хотя и получил трон благодаря поддержке своего двоюродного брата Влада Дракулы, был вынужден в 1459 году изменить внешнеполитическую ориентацию. После падения Константинополя сложилась ситуация, когда только союз между Османской империей и Польшей мог обеспечить нормальное функционирование важнейших торговых путей, соединявших Черное море с Балтикой и Центральной Европой. Османская империя и Королевство Польское находились на двух концах этого маршрута, а ровнёхонько посередине лежала Молдавия. Поэтому, чтобы нормально торговать, и султан, и король должны были в известной степени дружить с молдавским господарем. Прогнуть его через колено вариантов не было – в случае агрессии со стороны одной из этих двух стран молдаван бы тут же поддержала другая. В 1462 году, после серии переговоров между поляками и турками, Стефан Молдавский принес вассальную присягу польскому королевскому дому Ягеллонов. Взамен он обязался захватить для турок крепость Килия – важнейший речной порт, через который проходили основные торговые маршруты из Черного моря. В качестве дружеского подарка султану, вежливо «отпустившему» его к другому государю.
Английский паломник Уильям Вей, описывая кампанию 1462 года, упоминает о «четырех войнах», что на военном языке того времени означало четыре крупных сражения. Современные историки, однако, могут достоверно установить только три из них. Первое произошло во время переправы османской армии через Дунай, когда войска Влада всеми силами пытались помешать противнику. Второе – это знаменитая ночная атака Влада на лагерь султана, случившаяся около 16 или 17 июня. Третье сражение состоялось примерно 20 июня в районе Бузэу.
Для прояснения вопроса о четвертом сражении исследователям пришлось обратиться к историческим источникам того времени. Главным среди них является труд византийского историка Лаоника Халкокондила, современника описываемых событий. Выяснилось, что Халкокондил был в родстве с Махмудом-пашой Ангеловичем, известным как «Грек», занимавшим пост великого визиря при султане Мехмеде II в 1456-1468 и 1472-1474 годах. Важным дополнением служит работа Энвери, непосредственного участника кампании 1462 года, плававшего на султанских кораблях. Его сочинение «Дустурнаме» было посвящено тому же Махмуду-паше.
Интересные детали открываются при изучении военного снаряжения османской армии того времени. Воины носили характерные железные шлемы поверх тканевых тюрбанов – так называемые тюрбанные шлемы, распространенные как в Османской империи, так и в Персии. Судя по всему, османы переняли их именно от персов. Защитное вооружение включало также кольчугу особой конструкции: область торса и живота защищалась не переплетением колец, а стальными пластинами. Такие доспехи были типичны для воинов XV века, как в османской Анатолии, так и в Персии.
Повествование Халкокондила, вероятно, основано на рассказах его родственника-визиря и свидетельствах других участников кампании. Встречающиеся в его работе хронологические неточности объясняются тем, что автор не успел должным образом отредактировать текст из-за бурных событий своего времени, особенно османского завоевания Пелопоннеса. Этим можно объяснить, например, почему описание действий османского флота при захвате Килии сводится к краткому упоминанию о том, что корабли были направлены из Константинополя в Браилу (что маловероятно), разрушили этот город, а затем осадили Килию. Халкокондил также пишет, что князь Стефан Молдавский атаковал Килию вместе с турецким флотом и отступил одновременно с турками к южной границе Молдавии.
Для правильного понимания событий необходимо тщательно проанализировать текст Халкокондила, сопоставив его с другими источниками и восстановив истинную последовательность событий. Только так можно понять истинные цели султанской кампании в Валахии, точно определить численность противоборствующих армий, проследить их маршруты и, что особенно важно, разобраться в обстоятельствах загадочного четвертого сражения этой войны.
Ситуация в Валахии в начале 1462 года складывалась непросто. Султан Мехмед II, только что завершивший успешную кампанию в Анатолии, где он завоевал Синоп и покорил Трапезундскую империю, первоначально не планировал новую войну. В течение зимы 1461-1462 годов он пытался ослабить власть Влада иными методами: усилил давление на границах и даже организовал несколько попыток похищения валашского воеводы. Однако, согласно свидетельству Халкокондила, эти планы потерпели полный крах. Султанские агенты были схвачены и казнены излюбленным методом Дракулы – посажены на кол, пополнив зловещий «человеческий лес» рядом с княжеской резиденцией в Тырговиште.
Когда стало ясно, что тайные операции не приносят результата, султан прибегнул к открытой провокации. К обычной денежной дани он добавил беспрецедентное требование: Валахия должна была отправить пятьсот мальчиков для девширме – особого «налога кровью». Этих детей планировалось обучить и превратить в элитных воинов-янычар. Ничего подобного в прежних договорах с Валахией не было. Мехмед II рассчитывал, что валахи не смогут стерпеть такого унижения и сами начнут военные действия.
Выдающийся немецкий историк Франц Бабингер проницательно заметил, что истинные намерения султана простирались гораздо дальше простой смены правителя на валашском троне. Мехмед II стремился к полному завоеванию и включению Валахии в состав Османской империи, как он недавно поступил с Синопом и Трапезундом. Эту версию подтверждает один из манускриптов Халкокондила, дошедший до нас во французском переводе XVI века, выполненном Блезом де Виженером. В нем упоминается, что султан тайно обещал передать Валахию некоему Хамзе, известному под прозвищем Сокольничий, который уже бродил в придунайских землях в ожидании удобного момента.
И поскольку по-другому не сладилось, Мехмед решил собственноручно возглавить поход на непокорное княжества. При этом, хотя конечная цель кампании была очевидна, выбранный султаном маршрут движения армии кажется странным. После того как османские войска переправились через Дунай и пережили знаменитое ночное нападение на свой лагерь (о чем мы упоминали в предыдущей главе), они направились к княжеской столице Тырговиште. Однако приблизиться к городу им не удалось – валашская артиллерия открыла по ним ураганный огонь, заставив держаться на почтительном расстоянии. Султан, прекрасно знавший силу пушек – в конце концов, именно они когда-то подарили ему Константинополь, – принял неожиданное решение и повернул армию на восток. По пути ему выпало удовольствие лицезреть главную местную достопримечательность, тот самый «лес кольев». Мехмед был человеком бывалым, всякое в жизни видал, но здесь проняло даже его. Проняло настолько, что он приказал войскам поспешить, и как можно быстрее шагать к городу Браила, куда они прибыли 29 июня.
Едва султан добрался до города, он первым делом собрал на смотр своих янычар. «Повелитель мира» желал поговорить с воинами по душам, он чувствовал, что должен объясниться с ними после произошедшего. Выйдя к войску, он открыто признал, что османы не смогут достичь серьезных успехов, пока валахи держат под контролем Килию и Четатя-Албэ, а венгры владеют сербским Белградом. Основные пути экспансии пролегали по трем направлениям: северный путь шел вдоль Дуная и черноморского побережья, южный вел к землям Греции и Пелопоннеса, а западный пролегал по древней римской дороге Via Egnatia к Италии, с важным ответвлением через Ниш и Белград в сторону центральноевропейских земель. Именно поэтому они столь стремительно ушли от Тырговиште, а отнюдь не потому, что «Повелитель мира» испугался каких-то там кольев. Ещё ничего не кончилось, поход был в самом разгаре. Так думал Мехмед Завоеватель, так думали его янычары. Но судьба, как это часто бывает, распорядилась иначе.
Военная кампания 1462 года в Валахии изначально преследовала не столь масштабную цель – султан хотел захватить крепость Килию, заручившись поддержкой молдавского князя. План состоял в том, чтобы установить контроль над крепостью через покорение всей Валахии и свержение Влада с престола. Однако события приняли неожиданный оборот после того, как валахи совершили дерзкую ночную атаку на османский лагерь, а султан своими глазами увидел «лес» из тел казненных турок, посаженных на колья. После этого Мехмед II расхотел воевать с этим сумасшедшим и решил ограничиться попыткой взять Килию. Но и здесь его ждала неудача – он опоздал. 22 июня 1462 года, когда османский флот уже отошел, молдавский князь, надеявшийся завладеть крепостью, предпринял решительный штурм. Однако защитники отбили нападение, князь получил ранение и был вынужден отвести свои войска обратно в Молдавию.
В это самое время валашский воевода, пристально следивший за перемещениями османской армии и флота к дунайскому устью, готовился к решающей битве. Английский паломник Уильям Вей оставил свидетельство о том, что воевода оперативно заключил союз с только что битым под Килией молдавским князем Стефаном. Это позволило собрать все имевшиеся силы, даже снять отряды с молдавской границы, для последнего сражения с турками. Финальная битва произошла в конце июня. В Болонской хронике сохранилось её описание, основанное на письме венецианских торговцев – 23 июня валахи атаковали лагерь турок одновременно с суши и воды, нанеся османам тяжелейшие потери: около 40 000 человек убитыми и пленными.
О точной дате сражения историки спорят до сих пор. «Antiquitates italicae mediiaevi» Муратори указывает на 23 июня, тогда как Энвери говорит о 29 июня, когда султан прибыл в Браилу. Вторая дата выглядит более правдоподобной, если учесть, сколько времени требовалось большому войску для перехода от Тырговиште до Браилы, а флоту – чтобы подняться по Дунаю от Килии до Браилы против течения.
Несмотря на то, что подробности сражения история не сохранила, можно восстановить его общий ход. Валашские войска провели комбинированную операцию, одновременно атаковав османскую армию и флот у Браилы. По всей видимости, атака произошла ночью – это была излюбленная тактика Влада. В ходе сражения крупный валашский порт и торговый центр Браила был разорен и, вероятно, сожжен османским флотом. Султан не рискнул спасаться на кораблях, а предпочел или был вынужден остаться с уцелевшими воинами. Они двинулись на юг вдоль левого берега Дуная, пока не достигли брода у Силистры, где переправились через реку и начали отступление.
Епископ Модрусский оставил точное описание места переправы: «Он пересек Дунай там, где река меняет направление и поворачивает на север». До самого последнего момента пребывания османской армии в Валахии войска князя Влада преследовали отступающего противника, стремясь максимально использовать свое преимущество. Историк Халкокондил пишет, что турецкий лагерь был охвачен ужасом перед валахами, которые одерживали одну победу за другой. Переправа уже напоминала бегство – султан желал пересечь Дунай столь же истово, как несколько столетий спустя Наполеон будет рваться за Березину.
11 июля Мехмед привел остатки армии в Адрианополь и, чтобы хоть как-то сохранить лицо, попытался устроить празднование «победы», но эта затея не нашла поддержки у населения. Под давлением семей, потерявших близких в валашском походе, мрачный Завоеватель покинул город и вернулся в Константинополь.
В конце июля венецианский представитель Доменико Бальби направил в Венецию подробное донесение о мерах, принятых султаном после провала валашской кампании. Были введены жесточайшие ограничения: запрещалась переписка с иностранцами, распространение любых сведений о турках, а также передвижение за пределы османской столицы морем или сушей без специального разрешения. Контроль был таким суровым, что никто не осмеливался отправлять письма из Константинополя. По приказу султана у столичных купцов конфисковали все запасы меди, свинца и кожи, а с наступлением зимы началось строительство нового военного флота.
Турецкий летописец Турсун-бей отмечал особенность султана-завоевателя: каждый год он стремился одержать хотя бы одну победу. Иногда это были победа над заведомо более слабым противником, однако формально это всё же были победы. Поражение в Валахии и невозможность присоединить эту землю к списку ежегодных завоеваний вынудили его искать легкую добычу недалеко от Константинополя. В сентябре 1462 года его флот и войска атаковали и захватили остров Лесбос, «закрыв» предшествующий прокол. Это ясно показывает, как сильно поражение 1462 года повлияло на жизнь и мышление султана.
Для валашского князя и его народа эта победа стала высшей точкой их участия в крестовом походе, объявленном папой Пием II (Энеа Сильвио Пикколомини) за «все истинное христианство». Сам Влад, бахвалясь, заявлял о том, что если они падут и их страна исчезнет, это станет невосполнимой утратой для всего христианского мира.