Развод по-императорски: как Наполеон променял любовь на геополитику

Перезревшие дождевые капли разбивались о крышу парижского дворца Тюильри. Император был мрачен, императрица — упала в обморок (или очень убедительно его изображала). Заканчивалась одна из самых известных историй любви, которая, как выяснилось, не выдержала испытания суровой государственной необходимостью. 15 декабря 1809 года Наполеон Бонапарт, покоритель Европы, человек, перерисовавший карту континента, официально оформлял развод с женщиной, которая была его талисманом на протяжении тринадцати лет.

С самого начала в этот брак не верил никто, включая родственников жениха. Когда молодой, тощий и энергичный корсиканский генерал положил глаз на виконтессу де Богарне, в семье Бонапартов учинился скандал. Она была старше его на шесть лет (для того времени — пропасть), у неё было двое детей, вдова гильотинированного генерала и, что самое страшное для корсиканского клана, за ней тянулся шлейф весьма бурной светской жизни. Это примерно как если бы сын министра женился на потасканной жизнью инстаграмщице.

Но Наполеон, как известно, умел игнорировать мнение окружающих. В качестве свадебного подарка он преподнёс ей медальон с надписью «Это судьба». И, надо сказать, не прогадал. Жозефина стала для него своего рода PR-менеджером от аристократии. Она ввела своего «маленького генерала» в те салоны, куда грубоватому артиллеристу вход был заказан. Пока он завоевывал Италию и Египет, она завоевывала для него симпатии парижского света. Её обаяние сглаживало его резкость, её такт компенсировал его напор. Народ прозвал её «Богоматерью Победы», и многие солдаты всерьёз верили, что удача императора привязана к юбкам Жозефины.

Правда, семейная идиллия стоила Наполеону немалых нервов. Жозефина совсем не имела распоряжаться деньгами. Она тратила тратилась на платья, украшения и обустройство своего любимого Мальмезона. Долги росли быстрее, чем территория Французской империи. Вторая проблема была деликатнее. Пока Наполеон гонял мамелюков по пустыне, Жозефина не то чтобы сильно скучала в одиночестве. Слухи о её «дружбе» с гусарами долетали даже до египетских пирамид. Наполеон бесился, грозил разводом, но каждый раз, возвращаясь, попадал под магию её обаяния, оплачивал счета и прощал всё.

Но разрушила их брак не ревность и не деньги. Всё уперлось в биологию и политику. Наполеон стал императором, и ему, как любому уважающему себя монарху, требовался наследник. Легальный, рожденный в браке, с голубой кровью. Жозефина, увы, этот пункт выполнить не могла. К 1809 году стало очевидно, что детей у пары не будет. Наполеон, уже доказавший свою способность к продолжению рода на стороне (у него были внебрачные сыновья), оказался перед выбором: любимая женщина или династия.

«У политики нет сердца, только голова», — якобы сказал он ей за ужином. Решение было принято. Ему была нужна принцесса из древнего рода, которая легитимизировала бы его дом в глазах европейских монархов. Выбор пал на австрийскую эрцгерцогиню Марию-Луизу.

Процедура развода была обставлена с помпой, но атмосфера в тронном зале напоминала похороны. Наполеон произнес речь о том, что жертвует личным счастьем ради блага Франции. Жозефина, глотая слезы, пыталась прочитать ответную речь, но голос её сорвался, и дочитывать пришлось камергеру. Они расстались, но сохранили удивительно тёплые отношения. Наполеон оставил ей титул императрицы, Елисейский дворец, Наваррский замок и, конечно, любимый Мальмезон, вместе с обязательством оплачивать её счета (которые, к слову, после развода стали только больше).

Наполеон искал родства со старыми монархиями, а Жозефина в итоге нашла с ними общий язык куда быстрее. Когда в 1814 году империя рухнула, и союзные войска вошли в Париж, Мальмезон стал центром паломничества победителей. Особенно галантен был русский император Александр I. Он отнесся к свергнутой императрице с подчеркнутым рыцарством, взял под опеку её детей — Евгения и Гортензию — и часто навещал её в Мальмезоне. Александр, ценитель прекрасного, был очарован её садами и коллекцией искусств.

Именно это светское гостеприимство в итоге и сыграло с ней злую шутку. Во время одной из прогулок с русским царем по прохладному майскому парку Жозефина, одетая в слишком легкое платье (мода ампир требовала жертв), сильно простудилась. Обычная простуда переросла в жесточайшую ангину или пневмонию. «Добрая Жозефина» сгорела за несколько дней и умерла 29 мая 1814 года. Прощаться с ней пришли 20 тысяч человек — не по приказу, а по зову сердца. Среди них был и представитель русского императора, и прусские генералы, и простые парижане.

Самое интересное произошло уже после смерти главных героев. Наполеон, женившись на Марии-Луизе, получил сына, но его династия так и не закрепилась на троне — «Орленок» умер молодым в австрийской золотой клетке.

А вот потомство Жозефины (от её первого брака с Богарне) оказалось на удивление живучим и успешным. Её внук стал императором Наполеоном III. А через своих внучек Жозефина стала предком действующих монархов Швеции, Норвегии, Дании, Бельгии и Люксембурга. Та, которую бросили ради продолжения рода, в итоге стала «бабушкой Европы».

Говорят, последним словом, которое прошептал умирающий Наполеон на острове Святой Елены, было: «Жозефина». Даже если это красивая легенда, придуманная мемуаристами, она чертовски хорошо подходит к финалу этой истории.