Война длиною в жизнь: как последний солдат империи пропустил 30 лет истории

На дворе декабрь 1974 года. Мир уже пережил распад The Beatles, Уотергейтский скандал и первый нефтяной кризис. В кинотеатрах показывают «Крестного отца 2», а молодёжь танцует под ABBA. Человечество готовится к эре персональных компьютеров. Но на маленьком индонезийском острове Моротай время словно застыло. Там, среди непролазных джунглей, все еще шёл 1944 год. Именно там обнаружили человека, который поставил абсолютный рекорд верности присяге — Тэруо Накамуру, солдата, чья война затянулась на три десятилетия дольше, чем планировали генералы.

На самом деле «последний японский солдат» даже не был японцем. Его звали Аттун Парарин, и он принадлежал к племени ами — коренному народу Тайваня. В 1943 году Японская империя, испытывавшая кадровый голод, провела «добровольно-принудительный» набор среди жителей колоний. Так Аттун получил японское имя Тэруо Накамура и билет в один конец до Индонезии. Его определили в спецподразделение, что звучало гордо, но на деле означало роль пушечного мяса в джунглях. Когда в сентябре 1944 года американцы перебили гарнизон Моротая, Накамура с остатками отряда ушёл в «зеленку».

Дальше началась робинзонада, которая по своей суровости даст фору любым современным шоу на выживание. Первые годы Накамура держался с группой сослуживцев, но в 1956 году произошел раскол. То ли характеры не сошлись, то ли ресурсы закончились, но Тэруо решил, что одиночество безопаснее плохой компании. Он построил себе крошечную хижину на пятачке 20 на 30 метров, оградил ее забором и начал вести хозяйство. Его рацион состоял из того, что удавалось добыть: ворованные с огородов крестьян батат и бананы, а также дикие крысы, змеи и лягушки. У него не было радио, газет или календаря. Он отсчитывал лунные циклы, завязывая узелки на веревке, и свято верил, что война продолжается, а самолеты в небе — это машины снабжения, а не туристические рейсы.

Наткнулись на него случайно. В середине 1974 года индонезийский пилот заметил странную хижину в глуши. В итоге, после долгих согласований, джунгли оцепили, после чего индонезийские солдаты включили запись японского гимна «Кимигайо» и начали размахивать флагом Восходящего Солнца. Утром 18 декабря 1974 года из кустов вышел совершенно голый, истощённый человек. Он не стрелял. Он просто сдал свою винтовку «Арисака» (которую поддерживал в идеальном состоянии 30 лет) и последние пять патронов. «Командир приказал мне сражаться до конца», — это было его единственное объяснение. Медики в Джакарте были в шоке: кроме малярии и крайней усталости, у 55-летнего мужчины не нашли серьезных отклонений. Джунгли его будто законсервировали.

Но возвращение в цивилизацию оказалось для Накамуры более тяжёлым испытанием, чем жизнь с крысами. Мир ждал героя, похожего на Хиро Оноду — офицера-интеллектуала, найденного на Филиппинах всего за несколько месяцев до этого. Онода написал мемуары, ездил с лекциями и был этническим японцем. Накамура же был простым рядовым из колонии, да ещё и не говорившим толком ни по-японски, ни по-китайски. Токио он не был интересен. Выяснилось, что как солдат колониальных войск он не имеет права на военную пенсию (закон изменили ещё в 1953 году, пока он ел бананы на Моротае). Правительство, следуя букве закона, выплатило ему «щедрую» компенсацию в 68 000 иен (примерно 227 долларов на тот момент). Это была месячная зарплата рядового. За 30 лет ада.

Общественность, к счастью, оказалась гуманнее чиновников. Поднялась волна возмущения, пресса шумела, и в итоге Накамуре накинули около 3,5 миллионов иен, плюс народ собрал пожертвования. Но деньги не могли вернуть ему родину. Тайвань больше не был японским, а стал Китайской Республикой под управлением Гоминьдана. В Тайбэе его встретили холодно: для них он был коллаборационистом, воевавшим за оккупантов. Его имя снова сменили — теперь он стал Ли Гуанхоем.

Жена, не дождавшись мужа (его официально объявили погибшим ещё в 1944-м), давно вышла замуж повторно. Сын, которого он оставил младенцем, был уже взрослым мужчиной. Накамура-Парарин-Ли оказался чужим везде: в Японии, на Тайване и в собственном доме. Он так и не смог адаптироваться к шуму городов и новой реальности. Его организм, привыкший к стерильной изоляции джунглей, сдался перед болезнями цивилизации. 15 июня 1979 года, всего через пять лет после своего «спасения», последний солдат Второй мировой умер от рака легких. Он пережил войну, но не пережил мир.