Бессмысленный и беспощадный
По понятным причинам я никогда в этой рубрике не пишу о книгах, выходящих в моей серии, которую я составляю для издательства «Городец». Однако сегодня у меня есть редкая возможность написать о книге «своего» автора, потому что по некоторым техническим причинам вышла она не у меня, а в другом издательстве, полуподпольным способом, даже без ISBN.
Речь идёт о Кирилле Рябове и его новом сборнике «Фашисты».
Кирилла Рябова до сих пор иногда называют молодым и даже начинающим, но тут, как мы уже однажды говорили, всё зависит от точки отсчёта. Премию «Дебют» давно выдают авторам до 35 лет, ну так а Рябову немногим больше – 38. Мне уже приходилось писать о том, что в силу какого-то антропологического сдвига человек теперь взрослеет поздно, нынешние тридцатилетние пишут так, как раньше писали в двадцать… Если шестьдесят – это новые сорок, то сорок – это новые двадцать. Одним словом, Рябова смело можно назвать молодым автором.
Трудно, правда, назвать начинающим. Первые книги Рябова попались мне в руки около десяти лет назад. Это были сборники рассказов «Сжигатель трупов» и «Клей». Знакомы мы тогда не были, хоть и жили в одном городе (Рябов петербуржец) и у нас была масса общих знакомых (Рябов примыкал к группе молодых писателей, которую вокруг себя собрал чрезвычайно талантливый и харизматичный Марат Басыров – ныне, увы, покойный). Те сборники показались мне во многом ученическими – в них было много схематизма, арматура конструкции выпирала то тут, то там. Казалось, автору важнее собрать «работающий» текст, чем высказать волнующую его мысль. Впрочем, в чём ещё, если не в этом, смысл ученического периода в творческой эволюции любого писателя? К тому же в сборниках этих то и дело мелькали искры подлинного нешуточного таланта.
Три года назад Кирилл прислал мне рукопись первого романа. «Пёс» был работой уже зрелого, состоявшегося автора, и тут же был принят к печати, а потом и вошёл в Короткий список премии «Национальный бестселлер». С тех пор мы напечатали ещё один новый роман – «Никто не вернётся», один переписанный старый – «777» (все вместе они выстраиваются в своего рода трилогию), и, кроме того, в прошлом году Рябов издал ещё один сборник рассказов – «Висельники». Все новые книги Рябова отличает свободная, уверенная рука зрелого мастера – период ученичества явно давно прошёл, да и постоянство – признак мастерства.
И вот новый сборник – «Фашисты».
В нём семь рассказов. В заглавном «Фашисты» – название фильма, в который в массовку зовут сниматься героиню с дочкой. Героиня мечтает о том, как кино изменит её жизнь, но жизнь жёстче: несчастную женщину с маленьким ребёнком заставляют из дубля в дубль лежать на холодной земле, дочка плачет и хочет домой, помощники режиссёра бездушны и циничны, самому режиссёру на всё плевать, ассистентка по актёрам сюсюкает, а про гонорар героиня не догадалась договориться с самого начала. Женщина хватает дочку и бежит со съёмочной площадки, но бежать некуда – всюду леса и болота, а у неё ещё и обуви нет…
В прошлый раз мы говорили о сборнике Александра Снегирёва «Плохая жена хорошего мужа», герои которого – московский средний класс, современная буржуазия с дачей в Подмосковье, с йогой, шопингом, личностным ростом, няней, домработницей, любимым рестораном и Миланом на выходные. Герои Кирилла Рябова совсем другие: это жители питерского спального района, Купчино ли, Ветеранов ли, не то чтобы маргиналы, но люди, живущие в крайней нищете и тесноте квартирок в панельных домах, в долгах от зарплаты до зарплаты, в безобразном пьянстве и неприглядности неустроенного быта, в ссорах и сварах социального если не дна, то преддонья. Полностью противоположные герои, и тем не менее странным образом персонажи Рябова и Снегирёва дополняют друг друга и делают картину нашей жизни объёмнее.
Герои Рябова живут в тотальном бытовом кошмаре. Однако внутри себя этот кошмар абсурден, а объективно – смешон. И, подробно описывая этот кошмар, Рябов не забывает ни вскрыть его абсурдность, ни поиронизировать над ним.
В одном из рассказов сборника герой прячется от постылой жены в ванной, пишет пронзительное признание в любви случайной любовнице и набирает ванну, чтобы покончить с собой, но – жена предупреждала его, он прослушал – трубы протекают, и, вместо того чтобы набрать ванну, он заливает соседей, а вместо того чтобы резать вены, собирает воду с пола полотенцем…
Стиль Рябова аскетичен – тут нет ни восточной цветистости речи, ни поэтической певучести, ни горделивой афористичности; это почти сухой отчёт о произошедшем – однако форма тут как раз соответствует содержанию – череде серых будней, которую преодолевают, которую ненавидят и из которой мечтают вырваться герои. Разговаривая, персонажи Рябова часто как будто не слышат друг друга. Даже когда они говорят «я люблю тебя» – они произносят не более чем формулу навроде how do you do; никто ведь в действительности не имеет этого в виду. Сама человеческая речь как бы глохнет в сером купчинском тумане среди панельных многоэтажек.
Неудивительно, что в этих пейзажах начинают задувать метафизические и даже инфернальные сквозняки, а близость и обыденность смерти оттеняет тотальную экзистенциальную пустоту, которая наполняет (ха-ха) жизни героев. В сущности, как и персонажам Снегирёва, рябовским героям незачем и некуда жить, и они чувствуют это, даже если не осознают. Полина, героиня одноимённого рассказа, отправляется на кладбище, где лежит её отец, – впервые в жизни – в смутной надежде, что это как-то изменит её жизнь. Родной городок встречает её всё тем же бытовым абсурдом, босхианскими персонажами и беккетовскими диалогами – но смысла, который осветил бы её жизнь, героиня так и не находит.
Несколько более притчевый характер носит последний и самый объёмный текст сборника, «Человеку плохо». Здесь в таком же типичном неустроенном рябовском герое поселяется чёрт и всю дорогу подначивает его на бунт, сколь бессмысленный, столь же и беспощадный: ударить вредную старушку в автобусе, грохнуть надоедливую собачку, укусить бестолкового врача – герой долго сопротивляется внутреннему голосу и в конце концов ему уступает. Бунт, разумеется, ничем не заканчивается – приходит священник и изгоняет беса. Бес, впрочем, тут же переселяется в жену.
Ясно, что осмысленным, а может быть, даже и щадящим бунт рябовских героев сможет стать только тогда, когда они зададутся вопросом, как именно и по каким причинам устроено общество, в котором они не столько живут, сколько существуют, – зададутся вопросом и пойдут искать ответы. Но пока к этому нет никаких предпосылок, и Рябов тут предельно честен сам с собой и с читателем.
Пока нам остаётся констатировать, что рассказы Рябова и Снегирёва при всей их несхожести неожиданно дополняют друг друга и вместе открывают перед нами панорамную картину нашего общества, в котором что московские буржуа, что питерские люмпены всё одно живут в пустоте и бессмысленности, мучаются этим и не понимают, что им делать со своей жизнью.