Мой брат умер
Последний сценарий Алексея Балабанова
Ода поэту стрип-баров, кодеина и пурпура, а также одному из Отцов новой школы.
Нэйвэдиус Уилберн Фьючер — рэппер, чей звук породил современный мейнстрим. До Mask Off, вышедшего в 2017, у него не было ни одного настоящего хита, в отличие, например, от Дрэйка. В отличие от Канье Уэста, Future не писал биты и не реформировал рэп со стороны альтернативного хип-хопа, сэмплируя Daft Punk. В отличие от Кендрика, Future не метил своими песнями в мессианские идеи социальной справедливости и не обращался к проблемам черной Америки. На первый взгляд Future — самый обычный рэппер, прославляющий как и все прочие «обычные» образ успешного, осыпанного драгоценностями, женщинами и наркотиками гетто-царька. Так что же в нем такого особенного и каким образом Future стал человеком, создавшим звучание современного рэпа?
Кровосток «ЧБ»
О любви, власти и апокалипсисе на новом альбоме современных классиков
11 эмси, опередивших моду на трэп в России
Южный хип-хоп США с момента своего становления в конце 80-х не воспринимался всерьез более успешными коллегами с восточного побережья. Электронное звучание с обилием баса, использованием драм-машин, триплет-флоу, хардкорные тексты о насилии, сексе и хастлерской жизни — все это отталкивало ортодоксальных рэпперов из Нью-Йорка. Это отторжение стало причиной более позднего проникновения южного звука в Россию. В то время, как в 2000-х ребята вроде Three Six Mafia, Outkast и UGK получили мейнстрим-признание в США, в России подражали Wu-Tang Clan, бум-бэпу и в целом более монохромному и виниловому звуку east coast. Тем не менее, уже в 2000-е нашлись люди, которые вопреки враждебной к южному рэпу среде, сложившейся в русской хип-хоп-тусе...