Убийца
На этой неделе Женька фактически жил в своей «девятке». Домой приезжал только ночевать.
Пару дней он привыкал ездить с карабином под плащом. Еще тренировался выходить из машины быстро и так, чтобы ничего не зацепить своим обрезом.
Теперь сам себе он напоминал осторожного охотника, который уже знает, когда зверь появляется у водопоя или проходит по едва заметной тропке, что ведет от его логова к сочной траве на лесной опушке.
Все дни превратились в один пустой и длинный. Не происходило ровным счетом ничего.
Медицинская тварь, следя за которой он следил, никак не отклонялась от своего графика: утром приезжала в перинатальный центр, в середине дня иногда ездила в лабораторию или в центр, в управление здравоохранения. Вечером, но всегда в разное время, фиолетовая «Шкода» рулила к девятиэтажке, в которой жила эта сучка.
Сидя в машине, Евгений накручивал себя и тут же гасил эмоции, плохо управляемые и странные. Тут была и толика страха, и огромный заряд ненависти к водителю фиолетовой «Шкоды», печаль и грусть, когда перед его мысленным взором, словно яркой вспышкой фотоаппарата, проявлялась озорная улыбка Насти.
После такой вспышки у Женьки начинали дрожать руки. Он боялся, что не сможет быстро выхватить обрез из-под плаща и выстрелить в свою ненависть, боль невозвратной потери и черную тягучую злость.
Сначала требовалась похожая на час минута, пока приходило в норму дыхание, а в висках переставало оглушительно стучать. Потом секунд тридцать. Когда он научился совершать переход к почти спокойному состоянию за десять секунд, понял, что готов достать обрез и стрелять в медицинскую суку. Почти готов.
Проделать всё у перинатального центра возможным не представлялось. «Шкода» появлялась минут за пятнадцать до начала рабочего дня и заруливала на внутреннюю парковку пока над дорожкой, что туда вела, поднимался красно-белый шлагбаум. Машина лишь чуть снижала скорость, не останавливалась, водитель салон не покидал.
Даже если бы он встал рядом со сторожкой у шлагбаума и стрелял через приоткрытое окно «Шкоды», то уверенности в том, что достанет сучку, даже высадив всю обойму «Сайги» не было. А еще Евгению очень не хотелось проверять быстроту реакции охранника из будочки и наличие у этого охранника огнестрела.
Дня два он ждал водителя «Шкоды» у подъезда девятиэтажки. Только в первый раз на лавочке у подъезда обнаружилась стайка глазастых любопытных старушенций, а во второй…
Женька уже видел женщину в бежевом полупальто, что сосредоточено цокала каблуками и почти свернула на узенькую дорожку к подъезду. Его левая рука уже почти откинула полу плаща, а правая готова была скользнуть внутрь за обрезом, как дверь подъезда распахнулась.
Из нее вышла маленькая девочка с огромными розовыми бантами в смешных тонких косичках, а следом за ней седой статный мужчина, который тут же бережно взял кроху за руку.
Руки Евгения упали вниз, а память подсунула яркую картинку из сентября, что случился с ним много лет назад.
Мама Женечки тоже бережно держала его за руку, когда они остановились у пешеходного перехода. Стояли и ждали, пока появится веселый человечек, разрешая перейти на другую сторону.
Первого сентября второклассник Женечка в накрахмаленной белой рубашке и синеньких шортиках вместе с матерью возвращался с торжественной школьной линейки.
Дул легкий ветерок и уже чуть блеклое по-осеннему солнце, но всё еще яркое, отражалось в боках и капотах машин. Машины мчались на свой зеленый, не снижая скорости.
На той стороне улицы появился худой нескладный щенок. Деловито затрусил по переходу, как будто весь город принадлежал только ему. Когда щенок добрался до середины проезжей части, раздался визг тормозов, глухой удар и почти человеческий протяжный вопль.
Щенка отбросило на ту часть дороги, над которой на тротуаре стоял маленький мальчик, держа за руку мать. Несколько капель собачьей крови, блестящих, словно драгоценные рубины под солнечным светом, забрызгали голубые Женькины босоножки. Он видел растерянные собачьи глаза, наполненные невыносимой болью. Потом нескладное собачье тельце накрыло большое колесо автобуса, превращая в месиво из шерсти, внутренностей и костей. Маленький мальчик едва успел отвернуть голову, освобождая желудок от завтрака.
Сейчас Евгений тоже боролся с тошнотой, медленно направляясь к девятке. Он почти забыл, как и зачем оказался у подъезда девятиэтажки.
Домой он ехал, притормаживая у каждого перекрестка, вертя головой по сторонам.
В воскресенье он всё-таки решился. Дождался, пока сучка выйдет из подъезда в сопровождении женщины, которую Женька уже видел с ней раньше, сядет в машину и направится к супермаркету.
Он припарковался в соседнем ряду с фиолетовой «Фелицией».
Теперь оставалось ждать. По опыту трех прошедших недель, примерно час-полтора.
Женька прислушивался к своим ощущениям. Сегодня никакие эмоции наружу не лезли. Внутри росла только пустота.
Время от времени Евгений бросал взгляд на часы в машине. Минутная стрелка брела, как пьяная черепаха. Когда она описала почти полный круг, в раскрывшихся стеклянных дверях показалось знакомое бежевое полупальто. Его обладательница катила перед собой набитую продуктами металлическую тележку. Рядом с тележкой семенила спутница медички постарше.
Женька дождался, пока бежевое полупальто остановит тележку у багажника фиолетовой «Шкоды», а потом газанул, рванув с места. Девятка клюнула носом, перегородив выезд юркой женской машинке.
Одним движением Евгений воткнул нейтралку, дернул ручник, открыл дверь, вылез из машины, распахнул плащ и достал обрез.
Теперь он оказался в узком проходе между «Шкодой» и машиной, что стояла справа, поднял оружие и над крышей фиолетового автомобиля громыхнул первый выстрел.
Пожилая женщина упала, а Женька оказался у багажника «Шкоды» в полутора метрах от медицинской суки. Их разделяла только наполовину разобранная тележка с продуктами.
Никто пока ничего не понял. Не осознал причину грохота. Не связал с этим звуком падение женщины. Лишь в глазах медицинской сучки затравленным зверьком мелькнул испуг. Она зачем-то подняла руку. Наверное, собиралась прикрыть рвущийся изо рта крик. Поздно. Дуло обреза смотрело на середину бежевого полупальто. Евгений нажал на курок дважды.
На бежевом расцвели две черные розы. Левая рука медицинской сучки вцепилась в тележку с продуктами побелевшими пальцами. Потом обладательница полупальто повалилась назад.
Тележка тоже упала и перевернулась. Из нее выпала банка с каким-то компотом, брызнув стеклянными осколками, как взорвавшаяся граната. На асфальте лопнул пакет кефира, белыми змейками подбираясь к бежевому. Под стоящие машины покатились несколько жестяных банок с яркими этикетками.
Звуков Евгений не слышал. Он одновременно был здесь и словно под слоем воды, где стоит вечная тишина, пока кто-нибудь из ныряльщиков не постучит камешками друг о друга.
Женька продолжал идти к растянувшейся на земле медицинской суке. Она всё еще дергалась и трепыхалась, черные розы на бежевом пальто превратились в два маленьких гейзера с вязкими пузырьками, как это бывает на грязевых вулканах.
Евгений поднес ствол обреза к пятну побелевшего лица и еще дважды нажал на курок. Голова медицинской суки взорвалась разноцветными осколками.
Опустив обрез, Женька медленно развернулся, снова прошел узкой тропкой между автомобилями. Сел в девятку, медленно тронулся и выехал со стоянки супермаркета.
Минут сорок он выбирался из города, а потом еще около часа ехал по шоссе. Остановился у какого-то канала, который отливал серой гладью под одним из мостов на трассе.
Взял с пассажирского сиденья обрез, спустился к самой воде и закинул оружие на самую середину канала, широко размахнувшись.
Домой Евгений добрался без приключений.
Стоило прикрыть веки, как он встречал наполненный болью взгляд щенка, погибшего первого сентября много лет назад на одной из городских улиц.