Смерть
Из беспокойного сна Женьку выдернул телефонный звонок.
- Урод! Какого хрена?! Нельзя было позвонить? Хоть в двух словах сказать, что там у вас происходит?! – в трубке звучал напористый голос Настиной маман.
«Тьфу ты, позвонить, наверное бы, действительно стоило», - думал Женька, выныривая в реальность.
Только вот канитель с Настюхиным оформлением в больничку, заполнением необходимых документов затянулась часов до одиннадцати вечера вчерашнего дня. Далеко не факт, что будущая теща обрадовалась бы ночному звонку от человека «не нашего круга», который все еще претендует на роль будущего зятя.
Пока Жека думал, телефонная трубка смолкла. Ответ не требовался. Нужно было в очередной раз показать, кто в доме хозяин.
Ладно, в конце концов, жениться он собирается на Анастасии, а не на ее нервной мамаше.
Как-нибудь переживет чужую необоснованную ненависть. Потом будем с этим разбираться. А сейчас нужно было собираться и срочно мчаться в больничку.
Быстро-обморочно он заглотил чашку обжигающего кофе, покидал в целлофановые пакеты то, что понадобится человеку в больнице, и вышел из дома.
Перинатальный центр встретил Евгения неприветливо. Сначала пришлось долго ждать, находясь в поле зрения медицинского поста, чтобы хоть кто-то обратил на него внимание.
Потом вышла невзрачная медсестра и сообщила, что новой информации нет. Любые вопросы она игнорировала. Предложила дождаться врача, который будет в курсе состояния пациентки. Сказала, что врач выйдет, как только сможет.
Потянулись томительные минуты ожидания, незаметно перетекшие в часы. Женька сидел и размышлял, стоит ли теперь позвонить Настиной матери.
Наконец, собрался с силами и набрал номер, подготовившись к очередному неприятному разговору. Громкая мелодия звонка раздалась где-то в начале коридора. Подняв глаза, Женька увидел будущую тещу в элегантном бежевом брючном костюме. Она мчалась к нему навстречу, как разъяренная фурия.
- Ну, что, урод?! – прозвучало вместо приветствия. – Шутка ли, дочь в реанимации, а родная мать узнает об этом последней?! Позвонил бы вчера, сейчас Настя была б у лучших врачей, а не в этой богадельне!
Настина маман была, конечно, не права, называя современный перинатальный центр «богадельней».
Вообще-то им повезло, что скорая из аэропорта привезла их сюда, а не закинула в зачуханную больничку по дороге, где из врачей два с половиной терапевта, а из медоборудования десяток шприцов, бинты и зеленка.
Женька понимал состояние будущей тещи, конфликта не хотел, так что промолчал. Теперь они сидели лицом к лицу в светлом больничном коридоре и молча ждали, когда появится лечащий врач.
Доктор появился часа через два.
- Родственники Анастасии Рогозиной, – то ли спрашивая, то ли констатируя факт, произнес он, переводя взгляд с матери Анастасии на Евгения.
- Я, я мать Анастасии, - встрепенулась женщина в брючном костюме, - что с ней? Почему вдруг реанимация?
- К сожалению, нечем вас порадовать, - начал медик без предисловий. – Мы сделали все, что могли, но спасти вашу дочь не удалось.
Женька видел, как у Настиной матери задрожала нижняя губа, светский лоск сменился мертвенной бледностью, она бессильно опустилась на жесткую кушетку.
- Как.. не смогли спасти? – еле слышно выдохнула женщина и стала заваливаться на бок.
Врачи засуетились, набежали медсестры. Резко запахло нашатырем. Мать Анастасии бережно подняли под руки и куда-то увели.
Евгений остался рядом с врачом, который все еще не ушел.
- Поверьте, мне очень жаль. Мы работали полночи, но, похоже, у Насти не выдержало сердце. Иногда так бывает. Увы, медицина в этом случае бессильна.
До Женьки доносились лишь отдельные слова «сердце», «не выдержало», «бессильны». Он лишь кивнул, поспешно развернулся, пряча глаза, заблестевшие от слез, и быстро направился к выходу из перинатального центра.
Евгений бессильно опустился на одну из скамеек на алле, что вела ко входу в медицинское учреждение. Минут десять бездумно сидел, стараясь осознать только что услышанное от реаниматолога.
Не будет ни свадьбы, ни ребенка, ни женщины, которую он собирался назвать женой в ближайшее время.
Не будет такой привычной, уютной, предсказуемой жизни с простыми радостями и трудностями, что бывают у всех.
Как там сказал врач? Иногда медицина бессильна.
Вроде бы Настя никогда не жаловалась на здоровье? Насколько он знал, не было у нее особых проблем. Уж сердцем точно. Так что же произошло? Как все это вообще случилось? Почему с ними? Почему ее не смогли спасти?
Как вообще теперь со всем этим жить?
Немного успокоившись, он отправился в свою враз опустевшую холостяцкую квартиру.
Дома достал из холодильника початую бутылку водки.
Сел за кухонный стол и методично вливал в себя огненную жидкость, пока бутылка не опустела.
Легче не стало. Ответ на вопрос «что дальше?», тоже не появился.
Следующим утром, запрятав мысли о случившемся и о Насте куда-то глубоко-глубоко внутрь, Евгений отправился в свою мастерскую в гаражном кооперативе.
Работа осталось единственным средством спасения от мрачных мыслей и десятков «почему?», крутившихся в голове.
Разговаривать с Настиными родственниками никакого смысла не было. Что он мог сказать ее матери, которая, кроме как «урод» его никогда и не называла? Выразить свои соболезнования? Найти слова сочувствия? Она вряд ли бы их приняла. Для нее именно он был главным виновником случившейся трагедии.
Так что официально на похоронах Насти он как бы и не присутствовал. Наблюдал за происходящим со стороны.
Дождавшись, когда последние из людей в дорогих траурных костюмах проследовали к ожидающим их «Бентли» и «Роллс-Ройсам» с персональными водителями, а престижные автомобили покинули кладбище, подошел к свежей могиле своей подруги.
Две скромных Женькиных хризантемы терялись на фоне роскошных букетов и венков, которыми был усыпан свежий могильный холмик.
С деревянного креста на него смотрела Настя. Живая, с озорными искорками в глазах и мягкой улыбкой.
Он хорошо знал это выражение ее лица. Обычно оно появлялось у нее, когда она задумывала очередную авантюру, а Женька шел у нее на поводу, не в силах сопротивляться.
Женьке хотелось выть, материть в голос несправедливый мир, в очередной раз вслух задавать вопросы, на которые уже никто не ответит. Сил хватило на то, чтобы стиснуть зубы, заставить себя не плакать, погрузить ладони в прохладную землю и на несколько минут закрыть глаза
Дальше снова потянулись однообразные дни, наполненные работой. Автомобили и заказчики менялись, как в калейдоскопе, но Евгений работал, словно включив автопилот.
Иногда Женька даже пытался вернуться в обычный мир, где живут работяги, которые не торопятся домой после работы. Он честно пытался стать своим среди коллег по автосервису. Пару раз пытался поучаствовать в пятничных посиделках, стараясь ощутить самую обычную беспечность, радость после хорошо выполненной работы и ощущение наступающих выходных.
Мужики смеялись и шутили, травили байки и анекдоты, подтрунивали друг над другом, а Женька мрачнел и мрачнел с каждой стопкой, пока окончательно не уходил в себя, прикрыв глаза и облокотившись на стенку гаража. К окончанию пятничной пьянки кто-то из коллег вежливо теребил его за рукав, говоря, что пришла пора расходиться.
Жека возвращался в осиротевшую однушку на окраине, ставшую его внутренней крепостью.
Забирался в душ и, стоя под горячими струями, тихо выл раненым зверем.
Пить он предпочитал в одиночестве, когда становилось совсем невмоготу. Водка создавала иллюзорный барьер между реальностью, где уже не было Насти и воспоминаниями, которые накатывали, стоило остановить взгляд на любой мелочи в холостяцкой берлоге, ставшей стараниями Настюхи уютным гнездышком.
Беда была в одном: Евгению еще никогда не доводилось допиться до беспамятства. Утренним похмельем он не страдал, однако на работу все же предпочитал приходить в более-менее товарном состоянии и тремора в руках. Репутация дороже, а мастер-алкаш легко рискует растерять клиентов.
Когда он осознал эту простую истину, убрал распечатанную водку в холодильник, умылся и отправился спать, пожелав себе не видеть ни снов, ни кошмаров.
Следующим утром раздался звонок в дверь. На пороге Женька обнаружил почтальона, который сжимал в руке вполне себе официально оформленную повестку.
Следователь Федякин И.И. вызывал гражданина Маликова Евгения Викторовича на беседу по делу Рогозиной А.С.
Женька расписался в получении повестки, закрыл за почтальоном дверь и задумался.
Интересно, а каким таким образом доблестная ментовка заинтересовалась несчастным случаем в перинатальном центре? Или это последний привет от Настиной маман? Хочет отомстить несостоявшемуся зятю и закрыть его, отгрузив ментонам бабла? С нее станется!
Жеке было глубоко пофиг и на Настину маман, и на вариант поехать на кичу, вообще на все в этом мире, где твоя любимая девушка лежит под свежим слоем земли.
Ладно, а к следователю мы все-таки сходим. Посмотрим, что там накопали менты и есть ли у них хоть какие-нибудь ответы.