помню, как она хохотала

я достала до дна.
я жму указательным точно в рану. мне б дойти до края,
ведь у боли есть край. это случилось в Пьяченце.
я плохо пела и плохо продавалась,
конса у меня не шла совсем.
в клубе темно и тесно. слишком мало места,
чтоб каждой невовремя пионерке добыть
по стакану за 20 евро. но у других
как-то получалось, им как-то удавалось,
по крайней мере в полутьме мне так казалось.

потом я очутилась в комнате с Лелей.
ей 18, она развязно хохочет, на самом деле
вовсе не пьяна.
за спиной у тебя ведро, — шепчет она мне.
ведро и вправду там стояло
наполовину полно шампанью.
она сливала вторую, кажется, бутыль, ей
требовалась подмога. эту выскочку я не выносила,
но на кону процент. я стала хохотать,
она с ним сосаться, лиц я не смотрела.
лишь умелое движенье ее запястья, она ему
дрочила. при свете дня ей давали 15.
а я все смеялась, отдергивая свою ладонь,
словно от заразы. шампанское не кончалось.
я коснулась члена. как ошпаренная. затем
ничего не помню, кроме смеха.
затем
кончилась шенгенская виза.

14 лет спустя
звон 18-летнего рта
я слышу снова. ни единого слова,
сказанного между нами, ни очертаний улиц,
ни архитектуры. разве что
стоял октябрь — в апартаментах не топили.
внутри зияла вечная мерзлота, и я
не вылезала из пухового жилета.