Титаник

Судно уходит на дно, если лишний груз и большая волна. Огромная груда железного и человеческого материала скрывается под водой в считанные минуты. Радиоведущие щебечут о затонувшем танкере и разливе нефти в бухте Попова, а под конец эфира ставят песню из Титаника.

Какие же уроды кругом, думает Надя и натягивает свободные абибасы. Белые, потому в них она выглядит презентабельно. На верх − черный топ со стразами в форме английского слова WAW**. Надя живет через дорогу от южного рынка, там покупает хлеб, молоко, семечки, макароны на развес, подсолнечное масло, резиновый коврик в ванну, босоножки Викосу, крем для рук, мыло, шампунь, «лизуна» в баночке, надувной круг, хлебницу, солнцезащитные очки, новую расческу и черный топ. Еще она там работает.

Викос носится вокруг прилавка как торпеда: мам, ну что там, мам, ну покажи. Надя знает, что лучше сразу вскрыть коробки с новым товаром и дать пощупать, понюхать, чем дочь потом тайком, дикой лаской будет лезть в баночки с кремами и гелями, тыкать в них грязными пальчиками и оставлять видимые следы вандализма. Покупатели редко что-то замечают, но Наде неприятно − будто она сама откусила от каждого яблока и выставила их на продажу. Поэтому она говорит:

— Сейчас открою две, и чтоб как было, так и осталось. Поняла? Катю тоже позови, а то опять начнете по второму кругу все открывать. Запах выветривается.

Викос счастливо кивает и несется прочь на высоченных босоножках. С таких один раз упала − на всю жизнь дура. Эта летняя обувь чуть не стала причиной главной семейной ссоры. И ладно бы Вадик был дома, а он опять ушел по контракту куда-то к берегам Японии. Викос при отце тихая, а при Наде безумный шалтай болтай с криками, слезами и гордым молчаливым дезертирством. Теперь носится на своих ходулях, а у Нади сердце падает в пятки и стучит так, что по всему телу идут волны. Как там Вадик в своих морях, интересно.

Вообще, конечно, Наде повезло. Могла стать куней на зарплате у одного из гостей с ближней Азии − сиди на солнцепеке, отгоняй рукой мух, изредка помогай толстым теткам примерять быстро выцветающие китайские купальники. А владелец точки вьется вокруг, чтобы пихнуть, накричать, облапать. Зимой все то же, только от холода пальцы не гнутся. А тут выпал фулл-хаус − крытый прилавок, втиснутый в гараж с амбарным замком и электричеством, владельцы − давние знакомые мужа. И продает она не трусы XXL, а летуаль, нивею, секреты бабушки Агафьи.

Викос от вида полок с косметикой впадает в экстаз и часами трет жопой пол за прилавком. Надя сказала − можешь сидеть, только тихо. МожЕТЕ сидеть − дочь тащила с собой Катьку, подружку с соседнего подъезда. Вдвоем они устраивали штурм витрин с новыми поступлениями и до вечера раскручивали незапечатанные банки, чтобы глубоко вдыхать запахи свежего мангустина, клубники со сливками, бананового йогурта, кокосового пудинга, кофе с молоком и корицей, ванили и шоколада. Мам, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста − заветные слова, которые отпирают все возможные сезамы. А Надя, к тому же, сама с удовольствием уселась на пол и раскрутила десяток баночек с кремами и шампунями, если бы не нужно было обслуживать клиентов.

— Да, это мыло отлично смягчает даже в нашей сплошной хлорке!

— Этот гель подходит и аллергикам и астматикам.

— Нет, простите, скидок мы не делаем.

Покупатели обычно смотрят на верхние полки и не замечают, как девочки сидят на полу и жмут на пластиковые бока шампуня с ванильной отдушкой − так, чтобы запах разливался как можно интенсивнее. Сладкий запах щекочет чувствительный Надин нос, и у нее урчит в животе. Солнце выжигает брусчатку у порога до раскаленной белизны. Тень от гаража кажется черной и глубоководной, морской ветерок играет зеленой упаковкой мороженного со вкусом дыни. Люди медленно идут мимо, подрагивая очертаниями в жарких воздушных потоках. Мужчины без маек, женщины в супер-коротких топах, подкатанных по самый лифчик. В гараже туда-сюда водит головой вентилятор, чайной ложкой размешивает горячую клейковину воздуха.

Надя смотрит на обертку от мороженного − черные иероглифы на фломастерном зеленом. Викос давно уже не просит покупать ей фломастеры, а жаль, она так хорошо рисовала в детстве. А теперь, чем занимается, когда не роется в косметике − непонятно. Носится туда-сюда, как бандитка. Катька вон королева, знает себе цену, а Викос только хвостом вилять умеет. Еще жара эта, в ней буквально можно утонуть.

Поток покупателей тем временем как будто иссякает. Надя не выдерживает.

— Девочки, я скоро. Викос, ты за главную − будут покупатели, говори, что перерыв пять минут.

Надя бежит на другой конец рынка, где шум холодильных камер, ряды с мясом, ряды с рыбой, бабки, торгующие молоком и сметаной, йогуртами и простоквашей, а еще дальше, напротив солнцезащитных очков и купальников − магазин «Кристалл». Наде позарез нужно мороженное со вкусом дыни. Это ее главное успокоительное, а то танкер, нефть, ходули эти Викины, все как-то наперекосяк.

В магазине мороженное закончилось.

— Китайцы только его и жрут, новое завозить не успеваю!

Продавщица недовольно смотрит на Надю, будто это она подговорила китайцев. Надя смотрит на часы − есть еще один ларек с мороженным, но далеко, за пределами южного рынка. Но если очень постараться, сбегает туда-сюда за двадцать минут. Все-таки низкие сабо − лучшее изобретение китайцев.

В ларьке Надя покупает целых три мороженных − девочкам тоже причитается за старания. Женщина за узким темным окошком бесконечно долго отсчитывает сдачу, замороженная масса в зеленых пакетиках становится ощутимо мягче. Тетка шуршит чем-то бумажным, а Наде слышится звук моря. Когда они только переехали сюда, Вадик научился ее плавать. Интересно, можно ли спастись вплавь с тонущего танкера?

«Надо закрыться пораньше, а потом бегом на китайский***», меняет курс мыслей Надя, «Вода вечером самое то, и не сгоришь. Викосу с Катькой тоже будет полезно пройтись, они, там, наверное, уже до одури нанюхались химии».

Вика при виде мамы начинает хлюпать носом, глаза красные. Катя бледная, переминается с ноги на ногу. Надя только сейчас замечает, что в босоножках ее дочь почти такая же высокая, как ее подруга.

— Мама, прости, прости, прости...

— Теть, Надя, я все верну, честно слово.

Надя кладет мороженное на витрину и садится на стул за кассой. В кассе, в том отделении, где лежат тысячи, пусто. И тогда она говорит, говорит много злого, такого, о чем жалеет почти сразу, как слова вылетают из рта, но слово толкает слово, каждое слово громче предыдущего. Она тянет Вину за кисть, чтобы зачем-то еще раз показать пустую кассу и вдруг чувствует запах никотина. Плотный сигаретный запашок перебивает сладкие запахи мыла, гелей для душа, тропических шампуней, кремов и бальзамов.

— Будешь сидеть дома до конца лета, поняла? Курит она, овца мелкая. Где ты этому научиться успела?!

— Мам, не надо, пожалуйста!

— Теть Надь, это все я виновата, я думала, что смогу вам помочь, хотела продать шампунь от хед энд шолдерс. И люди такие типа милые, сказали, что им прям очень срочно!

Надя смотрит на Катю и не понимает ни слова, она все еще держит Викину кисть мертвой хваткой и считает в уме, сколько денег пропало. Почти вся наличка за неделю, она столько за три месяца своей зарплатой не вернет. В тишине слышно, как у соседа пляжно поскрипывают надувные спасательные круги и крокодилы. Надя спрашивает:

— Что?

— Я хотела продать шампунь, я же видела, как вы это делаете. Полезла вон на ту полку, а парень как схватит деньги из кассы и как побежит! И девушка за ним. Простите, теть Надь, я правда все верну!

Надя не хочет, но говорит:

— Иди отсюда, дура. Не нужны мне твои деньги. И ты иди, дома поговорим.

На витрине расползается зеленое сладкое море, в нем купаются черные мухи. И ни одна почему-то не тонет.

*китайский вариант лейбла Adidas

** Надя не знает, что английское междометие «wow» пишется иначе.

***популярный пляж