Твоему ведомому. Глава 78
Но старик даже не взглянул на Чон Ху.
Он лишь небрежно вывалил на стол содержимое карманов: старый кнопочный телефон, перочинный нож, дешёвую зажигалку, мятую пачку сигарет и несколько смятых купюр.
Напоследок он поставил у окна прозрачный пакет с чем-то вроде зелёной травы. Даже это, кажется, далось ему с трудом — он тяжело выдохнул.
Затем, подтащив старый стул, старик устало сел напротив Чон Хи.
От него исходила необъяснимая усталость, словно тёмная дымка. Его спина выглядела измождённой.
Дрожащей рукой он сунул сигарету в рот. Щёлк, щёлк — после нескольких попыток зажигалка наконец загорелась.
Старик молча начал курить одну сигарету за другой.
Наблюдая за его, казалось бы, равнодушным видом, Чон Ха заметила, что слёзы её высохли.
Но если бы он собирался просто сидеть и курить, то не стал бы меня похищать.
Чон Ха не расслаблялась. Она то напрягала, то расслабляла колени, готовясь в любой момент вскочить. Нервы были на пределе.
В замкнутом пространстве лишь беззвучно клубился сигаретный дым.
Внезапно Чон Ха закашлялась. В тот же миг старик затушил окурок ногой и встал.
Он прошёл мимо неё в угол и вернулся с кувалдой. Его взгляд в темноте был жутким.
Из его рта вырвался хриплый, надтреснутый голос.
Грязное, покрытое масляными пятнами лицо, спутанные волосы, разделённые пробором, и мутные, потрескавшиеся зрачки встретились с её взглядом.
Чон Ха ещё сильнее сжалась. Предчувствие было плохим. В этом старике, несмотря на его обыденность, было что-то опасное, упрямое — он был готов на всё.
— Пожалуйста… Пощадите. Пощадите…
Её губы дрожали, слёзы снова потекли по щекам.
Старик плотно сжал губы, но огромную кувалду, словно для отбивания мяса, не выпустил из рук.
Он присел на корточки перед Чон Хой. Его взгляд был лишён света.
— Зачем тебя убивать? Просто сделаю, что должен, и уйду…
Его голос, хриплый и надломленный, с трудом вырывался наружу.
— Не кричи. Это быстро… Ломать — дело недолгое.
Старик бормотал что-то невнятное. Чон Ха отчаянно дёрнулась.
Он протянул руку и зажал ей рот.
Крик утонул в его грубой ладони.
Мама, папа, Сон Ха, У Гён!.. Я умираю!..
Слёзы застилали глаза, лицо исказилось. Чон Ха, как ребёнок, звала семью, которой уже не было. Ей казалось, что выбраться одной не удастся.
В этот момент старик грубо дёрнул её за лодыжку. Его шершавые руки вызывали омерзение, словно по коже ползли насекомые.
Чон Ха, беспомощно смотрела на него в ужасе. Она больше не могла кричать.
— Ты не знаешь, как долго я ждал этого момента.
Дррр, дррр. Старый телефон на шатком столе завибрировал.
Не выдержав, он упал на пол. Старик замер.
Чон Ха случайно заметила одиннадцатизначный номер на экране. Она впилась взглядом в мигающие цифры. Её глаза наполнились паникой.
— У… У Гён… Почему номер У Гёна…
— Почему Чон У Гён… звонит на ваш телефон…
Её глаза лихорадочно бегали. Почему? Почему Чон У Гён? Это же его номер!
Мысли заполонили голову. Старик, держа кувалду над головой, дрожал.
— Вы знаете Чон У Гёна? Вы с ним знакомы?
Её зубы стучали, губы побелели.
— Или… вы что-то сделали с У Гёном?
— Сделали? Сделали?! Где сейчас У Гён? Как вы с ним познакомились? Кто вы такой, чёрт возьми, отпустите!
Единственной мыслью было: нужно ответить на звонок.
Чон Ха, продолжая вырываться, пнула старика в грудь. Он закашлялся и пошатнулся.
Воспользовавшись моментом, она схватила телефон связанными руками.
Ззз, ззз. Телефон завибрировал в её ладонях. Она закричала:
— Спасите! Чон У Гён, я здесь! Спасите!
Старик с растерянным лицом, хромая, двинулся к ней. Кажется, из трубки донёсся голос Чон У Гёна.
Но она не могла разобрать слов. Старик с каменным лицом опустил кувалду.
Бам! Деревянный пол треснул с громким звуком. Старик, стиснув зубы, снова поднял кувалду.
— Им Чон Ха, дочь Им Иль Хвана!
— Сиди смирно! Времени нет… Сейчас… Сейчас, или никогда!..
— В итоге тебя придётся использовать… Так дело пойдёт легче. Лучше быть калекой с самого начала. А потом иди к своему отцу и скажи, что стала такой никчёмной!
На шее старика вздулись вены. Он явно был не в своём уме.
Этот псих хочет раздробить мне ноги.
Осознав ситуацию, Чон Ха почувствовала, как разум проясняется.
Постепенно она начала различать детали подвала: ободранный кожаный диван, потёртый стол, миска с лапшой, вокруг которой вились мухи, разбросанные бутылки соджу…
Кувалда, железная труба, доски с гвоздями — всё свалено в кучу. Ржавая раковина и мутное зеркало.
Пространство казалось обжитым.
— Чон У Гён, это дом! Дом! Этот старик, похоже, здесь прячется!
Чон Ха кричала что есть мочи. Старик снова опустил кувалду, но промахнулся.
Его рука, явно страдающая тремором, с трудом вытаскивала кувалду из деревянного пола.
Грёбаный алкаш. В глазах Чон Ха вспыхнуло сопротивление. Страх, сжимавший горло, постепенно отступал.
В этот момент старик с угрожающим лицом схватил её за ворот и прижал к столу.
Он вырвал телефон и сломал его пополам. Две половинки с треском упали на пол.
Словно в ярости, старик пнул обломки.
Когда он приблизился, от него пахнуло зловонием. Чон Ха затаила дыхание.
— Тебе так будет лучше. Без одной ноги мир не рухнет. Тело — ничто.
Чон Ха вырывалась. В этот момент она заметила перочинный нож на столе.
Затаив дыхание, она схватила его зубами. И ждала.
Пусть этот старик повернёт меня. Пульс в шее бешено колотился.
Наконец, когда он рывком поднял её, и Чон Ха, словно в кэндо, резко мотнула головой.
Лезвие разрезало ладонь старика. Кожа лопнула, кровь закапала на пол.
Но старик даже не дрогнул, лишь крепче сжал кулак. Он снова занёс кувалду.
Холодный металл коснулся её лодыжки.
— Слушай Чон У Гёна. Верь только его словам.
Чон Ха приоткрыла зажмуренные глаза. Старик замер.
— Не отталкивай Чон У Гёна, держись за его руку. Возьми его руку и беги из дома Им Иль Хвана. Верить ты можешь только ему.
— Если не послушаешь, я сейчас раздроблю тебе ногу.
— Отвечай. Будешь верить Чон У Гёну или лишишься ноги?
Чон Ха, ошеломлённая, шевелила губами. Кто этот человек?