Твоему ведомому. Глава 79
От жуткого звона металла Чон Ха сжалась, словно мокрица.
Ноги онемели. Казалось, кости превратились в кашу.
Слюна капала изо рта. Чон Ха, не в силах открыть глаза, лишь хрипела, как зверь.
— Не забывай. Единственный, кто тебя спасёт, — это Чон У Гён. Больше никого.
— Никого нет. Так что возьми себя в руки.
Она лежала, распластавшись, и стонала от боли.
В этот момент — бам! — железная дверь с грохотом распахнулась.
Но Чон Ха, распростёртая на холодном полу, лишь дёргалась. Слёзы текли ручьём.
Им Чон Ха! — кажется, кто-то выкрикнул её имя.
Одна нога болела, будто её отрезали. Бам, бам! Предметы падали, стол разлетелся в щепки.
Двое сцепились, катаясь по полу. Хрясь, хрясь. От звуков бьющейся плоти Чон Ха с трудом приподняла мокрые ресницы.
Сквозь мутное зрение она разглядела силуэт Чон У Гёна, который, оседлав старика, безжалостно бил его кулаками.
Хочу выбраться отсюда. Не выношу этот смрад.
— Эй, У Гён… — прохрипела она слабым голосом. Боль не давала вложить в голос силу.
Чон У Гён замер, прекратив бить.
Старик, будто в обмороке, раскинул руки. Из его разрезанной ладони, которую полоснула Чон Ха, всё ещё сочилась алая кровь. Другая тоже была в крови.
— Чёрт… — пробормотал Чон У Гён, подходя. Его сдержанный голос звучал мучительно.
Он ножом разрезал верёвки, сковывавшие Чон Ху. Из-за яростных ударов костяшки его пальцев были содраны.
Только учуяв знакомый запах, Чон Ха почувствовала, как напряжение в плечах отпустило.
— Чон У Гён… Моя нога… Лодыжка так болит…
— Всё в порядке. Теперь всё кончено.
— Полицию вызвал. Пойдём. В больницу.
Заметив синяки, проступающие на её коже, он холодно сжал челюсти.
Чон У Гён, подавляя бурлящие эмоции, стиснул зубы.
Он подхватил дрожащую Чон Ху, обняв её за шею, и легко поднял.
Пропитанная холодным потом, Чон Ха, пока её несли, смотрела через плечо на лежащего старика, крепко вцепившись в воротник Чон У Гёна.
В этот момент старик медленно открыл глаза.
Его мутные зрачки следили за удаляющейся Чон Хой.
Она инстинктивно напряглась, и Чон У Гён, быстро это заметив, прижал её голову к своему плечу, закрывая обзор.
Но Чон Ха, побледнев, всё ещё сжималась, втянув плечи.
Потому что в последнем взгляде старик удовлетворённо улыбался…
— Перелом серьёзный. Должно быть, было очень больно.
В больнице Чон Ху сразу отправили на рентген ноги. К счастью, кости не сломаны, но выписали четыре недели лечения.
Её лодыжка, опухшая, как гнилое тесто, не выглядела нормально даже при лучших раскладах.
Чон Ха сидела в палате в оцепенении. Словно очнулась от кошмара: реальность всё ещё казалась зыбкой.
Место, где её держали, оказалось подвалом заброшенного здания всего в пяти километрах от Военно-воздушной академии.
Такой опасный человек был так близко.
Дверь палаты открылась, и вошёл Чон У Гён. Чон Ха уставилась на него, и его брови нахмурились.
Гипс, фиксирующий ногу, синяки на ключице, огромная марля на затылке.
Его взгляд медленно скользил по ней, челюсть напряглась. Чон Ха, глядя на его забинтованные кулаки, спросила:
Сегодняшняя ночь обещала быть долгой.
Чон У Гён, словно ждал этого вопроса, провёл рукой по лицу и сел на край кровати. За одну ночь он осунулся. Он сжимал и разжимал кулаки, будто не мог заставить себя говорить.
— Он сказал, что из родного города моего отца.
Из города майора Чон Си Уна, покойного?..
— Год назад он подошёл ко мне, сказал, что у отца есть завещание.
Его лицо выглядело измождённым, когда он начал рассказ.
— Он рассказал много о том, что связано с отцом, и сейчас я проверяю некоторые вещи.
— Сначала я ему не верил. Проверял всё по крупицам, это заняло время. Мама до сих пор не знает.
— Он мог быть мошенником или шантажистом. Поэтому я держал его рядом, наблюдал. Он, как видишь, не в своём уме… Сначала его личность вообще была неясна. Но информация оказалась полезной.
Он бросил взгляд на Чон Ху и замолчал. В его глазах мелькнула нерешительность.
— Мы встречались несколько раз, говорили. Но я не думал, что он нацелится на тебя…
— Я с самого начала понял, что он затаил злобу на генерал-лейтенанта. Но не думал, что он причинит вред тебе… Прости. Это мой промах.
Его тёмный взгляд остановился на загипсованной лодыжке Чон Хи.
Она слушала его, погружённая в оцепенение.
Но эта странная мольба, когда он говорил о Чон У Гёне…
— Что было в завещании того человека?
Можно ли это спрашивать? Чон Ха осторожно посмотрела на него.
Чон У Гён склонился, уткнувшись лицом в ладони. Она молча ждала, не торопя.
Эта тишина не была неловкой. Она была привычной, как в детстве.
Тиканье старых часов заполняло пространство между ними.
Прошло несколько минут, но он всё молчал.
Наконец, не глядя на неё, он заговорил. Его голос был низким и хриплым.
Чон У Гён сжал челюсть, будто от боли. Он тяжело вздохнул.
Чон Ха замерла, не понимая. Почему он оставил такое завещание жене?
— Кому ты имеешь в виду? Тётю?
— Их связь, возможно, длится дольше, чем мы думаем.
— Намного дольше. Ещё до нашего рождения. С юности генерал-лейтенанта.
— Он сказал, что семья генерал-лейтенанта была местной знатью. И там жила девочка, работавшая служанкой. Её взяли с собой, когда он поступил в академию. Это была моя мама.
Чон Ха застыла. Его насмешливый взгляд остановился на ней. Его лицо странно исказилось.
— Не доходит? Ты же знаешь такие истории. Ты постоянно ловишь курсантов за подобным.
Многие курсанты снимали квартиры неподалёку, чтобы жить с девушками, или попадались на сексе и вылетали из академии.
Как сказал Чон У Гён, Чон Ха знала это лучше всех.
— И… он сказал, что женитьба моих родителей была устроена генерал-лейтенантом.
— Но как можно верить в такое? Чтобы держать её ближе, чтобы чаще… Чёрт…
Чон У Гён заскрежетал зубами, его голос был незнакомым.
— Как это можно назвать любовью?
Он тихо рассмеялся. Его покрасневшие глаза заставили её пальцы дрогнуть.
Её нога была сломана, но Чон У Гён выглядел ещё более разбитым.