Непробиваемый блок. Глава 3. Часть 7
Чхве Бора внезапно вздрогнула. Ей показалось, будто где-то слышится голос капитана.
— Тайминг просто ужасный, прям обломно!
Выйдя из туалета, она, вытирая руки, зацокала каблуками по длинному-длинному коридору, казавшемуся бесконечным. Роскошная красная ковровая дорожка, вызывавшая у всех зависть, сейчас напоминала ей окровавленный след.
Чья это кровь? Чьей кровью пропитан этот путь?.. — эти мысли никак не отпускали её, и настроение лишь ухудшалось.
На знакомый голос Чхве Бора вздрогнула и резко обернулась.
Неужели это галлюцинация?.. Выпила слишком много?.. Чхве Бора фыркнула и было собиралась идти дальше. Если бы только грубый жест не заставил её повернуться обратно.
— Я тебя спрашиваю, что ты здесь делаешь. Да ещё в таком виде.
— ...Что за?.. Старшая, вы серьёзно? — пробормотала Бора растерянно, глядя мутными глазами — её обычно острый взгляд теперь был затуманен.
А вот Ын Гиль казалась готовой взорваться от ярости. Она не понимала, какого чёрта её игрок шатается в таком заведении.
Одежда была не сказать чтобы откровенной, но обтягивающее трикотажное платье подчёркивало все женственные изгибы. Впервые она видела Чхве Бору в таком виде. И вне площадки — тоже впервые. Да ещё и место было... хуже некуда.
Кон Ын Гиль знала, что Чхве Бора любит ходить с другими девочками по салонам, интересуется маникюром, макияжем, разными украшениями, шмотками.
Делает она пластические операции или увлечена своим хобби — это её личное дело. К тому же Бора неплохо играла, так что вмешиваться не было никакого повода.
Кон Ын Гиль раздражённо провела рукой по волосам.
— Чхве Бора, отвечай. Что ты тут делаешь?
— А вам-то какое дело, старшая!
— Ты ведь даже не улыбаешься сейчас. Обычно язвительно смеёшься, аж зубы сводит. А сейчас что? Лицо каменное.
Чхве Бора, не похожая сама на себя, опустила взгляд. Ын Гиль захотелось встряхнуть её за шиворот. Хотелось пригрозить, что устроит ей адский тренировочный лагерь, если та немедленно не скажет правду.
Но в голове вдруг всплыл голос Со Ха Хёна:
«У Кон Ын Гиль нет удачи на людей. Она ужасно плоха в интригах».
«Интриги — это красивая обёртка. Не показывай начинку сразу!»
Мысли вихрем носились в голове:
Ты в своём уме? С катушек слетела? Нравится, когда тебя так топчут? Тренер в курсе, чем ты занимаешься?
Используй всё, что можешь: внешность, деньги, характер, способности — заманивай как мёдом... Да, как мёдом...
Кон Ын Гиль чуть опустила брови и обняла Чхве Бору за плечи. Когда та инстинктивно попыталась оттолкнуть руку, Ын Гиль сказала:
— Если тебе хотелось выпить — надо было сказать мне, — ее голос, обычно твёрдый, на этот раз прозвучал как ласковый весенний ветер. Чхве Бора нахмурилась.
— ...Что с вами, старшая? Что-то съели не то?
Тем не менее, Кон Ын Гиль была довольна. Обычно Бора огрызалась с напряжением в голосе, как на верхних нотах "ля-си-до". А сейчас её интонация стала мягче, на тоне "до-ре-ми". Прогресс.
— Чтобы я потом сдохла от отравления?
Кон Ын Гиль молча вглядывалась в младшую. Лицо, притворявшееся добрым, стало холодным, будто читая её нутро.
— Как ни поливай это место дорогими духами — вонь мерзости не перебить. Думаешь, это цветущая поляна? Нет. Это логово жуков, жрущих цветы.
— Зачем ты пришла в эту грязь? Что ты собираешься здесь увидеть?
Тихий шёпот пробрал Чхве Бору до самых костей. В нём было немного утешения, немного укоризны. Но от неожиданной теплоты, полученной от старшей, которую она всегда презирала, ей стало только неуютнее. Она закусила губу.
Кон Ын Гиль осторожно взяла её за запястье, как росток. Та самая Кон Ын Гиль, которая всегда путала жёсткость с харизмой, впервые показалась другой. Но Чхве Бора решительно выдернула руку.
— Имею право заботиться. Я ж типа капитан.
Кон Ын Гиль нагло усмехнулась. Бора лишь криво улыбнулась в ответ, но в её взгляде быстро появилась усталость. На самом деле это не была обида на Ын Гиль. Просто перед ней стоял непоколебимый человек.
— Старшая... Я кроме спорта ничего не умею. Если это исчезнет — я превращусь в ничто, — её голос был полон грубо сдерживаемой обиды. — Понимаете? У меня нет богатого мужа, как у вас. Я никогда не была восходящей звездой-новичком. Когда "Ветроуказатель" распадётся — я даже не знаю, как буду жить.
— Я отчаянно держусь! — она, исказив лицо, выдала крик души.
Щеки Ын Гиль слегка напряглись. Всколыхнулись старые пятна, которые не выведет даже самая мощная стиральная машина.
Неужели Чхве Бора сейчас сама создаёт себе такое же?..
— Так что не мешайте мне. Старшая, вы капитан только на площадке. А за её пределами — вы никто. Так трудно въехать?
Бора выглядела уязвимой, но при этом гордой. Пока она решительно не отвернулась и не пошла прочь, Ын Гиль стояла, не в силах сказать ни слова. Только провожала её взглядом, пока вдруг не заметила, как Бора рефлекторно сгибает и разгибает запястье.
И тогда Ын Гиль с трудом заговорила:
— Мне тоже были нужны деньги, — её низкий голос растворялся в пустом коридоре.
— Поэтому я делала плохие вещи.
— Деньги нужны были срочно, а я кроме спорта ничего не умела. Из волейбольного мира меня вышвырнули. Про меня ходили слухи, что я кулаками всё решаю. О нормальной подработке можно было и не мечтать. Как думаешь, чем я занималась? — в голосе не было ни капли эмоций — только сухая горечь.
Бора с трудом сглотнула и обернулась. На лице Ын Гиль не было ни одной эмоции.
— Я работала на ростовщиков. Выполняла их грязные заказы. Иногда сама, иногда — чужими руками. Знаешь, насколько дохрена вокруг людей, которые хотят отомстить любой ценой? — она горько усмехнулась.
В то время Кон Ын Гиль принимала заказы от жертв и помогала им отомстить. Иногда это были просто драки, иногда — реальные преступления. Она брала оплату за каждую "обиду" клиентов. Это была опасная подработка.
Она всегда носила с собой бейсбольную биту или клюшку для гольфа. Но всё же старалась не переступить черту. Чхве Чхоль Ён, её тренер, дал ей эту лазейку, чтобы она не бросила волейбол. И это была хоть какая-то отмазка, чтобы держать «линию». Только ради того, чтобы хоть как-то оправдать себя и сохранить остатки совести.
Тем не менее, в глубине души она знала: оправдания не работают. И с какого-то момента ей стало стыдно смотреть себе в глаза в зеркале.
— Не делай того, о чём потом будешь жалеть. Пожалуйста.
И, набросив на застывшую, словно статую, Чхве Бору свою куртку, Ын Гиль прошла мимо.
— Мне больно смотреть на тебя. Ты всё время тренируешь запястье, будто всё ещё надеешься... Тех, кто отрабатывает подачу по привычке, я замечаю!
По дороге домой Ын Гиль, опершись подбородком на ладонь, смотрела в окно. Мысль о том, чтобы вернуться на вечеринку, казалась ей невыносимой, поэтому она позвала Со Ха Хёна, чтобы уехать пораньше.
Тем не менее настроение всё сильнее ухудшалось. Бездушно проносящиеся мимо пейзажи, тёмные улицы, машины, спешащие прочь, и люди, почему-то идущие строго по прямой, — всё это только давило сильнее.
— Раздражает! — вдруг выдал Со Ха Хён, занятый работой в планшете.
Его взгляд оставался прикованным к экрану, словно безразличный, но пальцы замерли.
— Ваше дыхание, спортсменка Кон!
Ын Гиль в недоумении уставилась на него.
— Плохо слышно. Можете дышать как-то поэнергичнее?
Её рот слегка приоткрылся. Как бы она ни пыталась понять, происходящее казалось ей настолько абсурдным, что можно было только растеряться.
— ...Ха Хён, вы правда не от мира сего, — ответила Ын Гиль, будто сдаваясь, и вздохнула, но тут же повысила голос: — Требование должно быть адекватным, чтобы его выполняли!
— Тогда, может, спортсменке Кон больше понравится, если я скажу: "Не дышите"?
— В таком случае моё требование совсем не кажется проблемным.
Он, с лицом, словно сделанным из железа, лениво посмотрел на неё. Волосы и глаза — чернее ночи, аж с синевой, чёткие черты лица, казалось, проступали даже сквозь темноту.
И всё это было обращено к Ын Гиль.
— Дышите так, чтобы задыхаться. Чтобы я слышал.
Странно, но его слова тихо просочились в окаменевшую грудь Ын Гиль.
— Я пока ещё не могу заставить вас пыхтеть, спортсменка, так что придётся стараться самостоятельно.
— Смотреть, как человек дышит, будто вот-вот сдохнет, — знаете ли, неприятно даже мужу.
Щёки запылали огнём. Хорошо хоть в машине темно, — подумала Ын Гиль, резко отвернувшись в сторону.
— Просто... я сделала то, что раньше не делала.
— Такие расплывчатые выражения — несерьёзны.
Вдруг голос Со Ха Хёна стал заметно ниже.
— Извини, но у меня в башке полно всякой пошлятины. Слово "сделала" наводит на грязные мысли.
— Ай, да ну серьёзно! — не выдержав, Ын Гиль взорвалась. От волнения её дыхание стало прерывистым. — Я просто хотела немного повспоминать прошлое, а вы постоянно всё портите!
И тогда она увидела: уголки губ Со Ха Хёна поднялись вверх, а глаза сузились от улыбки. Но это была не та его привычная, отточенная до совершенства улыбка.
Это было... что-то сырое, необработанное. Немного нелепая улыбка.
И чем шире он улыбался, чем естественнее становилось его лицо, тем глубже на его левой щеке проявлялась маленькая ямочка.
Такую улыбку Ын Гиль видела впервые.
Ей хотелось разглядеть её чуть дольше, но ямочка быстро исчезла. И всё же её взгляд никак не мог оторваться от лица Со Ха Хёна, долго кружив над ним.
— Как же все-таки приятно слушать, когда капитан орёт.
От смущения Ын Гиль принялась теребить себя за предплечье. Сердце слегка ускорилось.
— Спортсменка Кон, — позвал он негромко, но Ын Гиль, будто упрямясь, продолжала смотреть в окно. — Вы знаете, сколько времени пауку нужно, чтобы сплести паутину?
— ...Да кто ж знает? Ну, дня три?
— За один день. Настолько быстро, что утром просыпаешься — и уже всё готово!
— С чего вдруг вы заговорили про паука?
Она зачем-то почесала щёку, чувствуя, как одна сторона лица предательски горит.
— Просто хочу сказать, что одного дня достаточно.
Рука Со Ха Хёна внезапно накрыла руку Ын Гиль.
— …С-спортсменка, т-туда н-не рис надо к-класть!
На окрик Мин А Ын Гиль резко очнулась и уставилась на свою тарелку. Оказалось, что вместо супа рис был добавлен прямо на стекло стола.
— Н-не туда. Суп с-слева, с-слева!
Да, слева... У него тоже ямочка слева на щеке... — потянув за собой цепочку мыслей, Ын Гиль вдруг закричала:
— Ч-что случилось?! — вскочившая от неожиданности Мин А вылила воду на стол.
Ын Гиль положила ложку и обеими руками крепко прижала виски. Взгляд её непроизвольно скользнул в сторону комнаты Со Ха Хёна, который уже ушёл на работу.
В этот момент Мин А, неловко потирая шею, села напротив. Вспомнив, как в последние дни она сидела взаперти в своей комнате, Ын Гиль с облегчением подумала: наконец-то решила поговорить? — и, сдерживая нетерпение, спросила спокойно: — А? Что такое?
— С-спортсменке надо бы... надо бы влюбиться!
Моргнув несколько раз, Ын Гиль непонимающе уставилась на Мин А. У этой братско-сестринской парочки точно был какой-то врождённый талант ставить её в тупик.
— Э, э, это же не по-настоящему!.. — воскликнула Мин А и с такой силой ударила по столу, что Ын Гиль непроизвольно вздрогнула. Напор был нешуточный.
— А если меня за это оштрафуют за нарушение условий контракта?
Ын Гиль сунула ложку в рот, задумалась... и сразу решительно отрезала:
— Если нас поймают, обеих живьём закопают. Ты что, своего брата не знаешь?
Мин А опять забила себя кулачками в грудь и залпом выпила воды. Глаза Ын Гиль сузились.
— Ты в последнее время странная. Прям очень странная. Что происходит?
— Пока я тебя за шкирку не встряхнула, лучше выкладывай, — она чуть повысила голос, и Мин А с обречённым видом надула губы.
Мин А не смогла выговорить «спортсменка...» и только тяжело вздохнула.
— М-мужчину надо выбирать не п-по лицу, а по х-характеру...
— Не забывайте! Пожалуйста! У м-мужчины на первом месте д-должен б-быть х-характер! И снова характер!
От её внезапных выкриков лицо Ын Гиль стало серьёзным.
— Ты что... попалась на какого-то мутного урода?
Мин А отчаянно закивала, так, что даже закружилась голова.
— С-старший брат... ну, как он...
Она чуть не сболтнула всё напрямик, но страх, накопленный за долгие годы, не позволил так просто раскрыться. Мин А ловко скорректировала ответ. Сердце бешено колотилось. — Похож на Со Ха Хёна...
И тут возбуждённая Ын Гиль, как шарик, из которого выпустили воздух, моментально сдулась. Мин А, не заметив этого нюанса, решила, что попала в точку, и с ещё большим воодушевлением продолжила.
— Да! Да! Прямо как с-старший брат!
Мин А надеялась, что спортсменка сейчас хорошенько пройдётся по брату: скажет, что с такими встречаться нельзя, что нужно срочно очнуться, а лучше вообще выругается от души.
— Ну, значит, он красивый. Симпатичный. Всё равно что купить красные штаны – раз уж брать, так уж красивые!
Поведение спортсменки казалось странным.
— ...Чего? — Мин А будто косточкой поперхнулась.
— Н-нет, характер... — Мин А, чуть не брызнув кровью, хотела заорать, но Ын Гиль ее перебила:
— Ну и весело тогда будет, раз характер клёвый.
— Так когда вы идёте на свидание?
Последняя надежда Мин А рухнула. Голова её поникла.
Как так-то... всего за пару дней... Моя спортсменка уже поддалась?!
Но сдаваться было нельзя. Чем больше всё шло наперекосяк, тем сильнее в ней копилась ненависть к старшему брату. Мин А сглотнула ком, подняла блокнот и протянула его Ын Гиль.
Тогда остаётся последний способ!
Ын Гиль с ленцой глянула на поднесённую тетрадь и спросила:
Мин А шумно выдохнула через нос. Глаза у неё горели так, что смотреть было тяжело. Словно на мгновение её проняла какая-то священная решимость. Ын Гиль машинально взяла блокнот и раскрыла.
Строчки, выведенные аккуратным почерком. Похоже, каждую букву она писала, сдерживая эмоции. А на титульной странице значилось:
«План спасения Ветроуказателя».
Так, в самый отчаянный момент, команда "Ветроуказатель", которая казалась обречённой, встретила неожиданного и неуклюжего спасителя.