Непробиваемый блок. Глава 6. Часть 4
Председатель Со, прищурив глаза, внимательно смотрел на расслабленное лицо своего сына.
— Отец хочет видеть сына, а не меня, — сказала Ын Гиль. — Невестка — лишь предлог. В следующий раз не опаздывайте.
— Человек без основ — ничто, — сказал председатель Со.
Со Ха Хён, потираясь щекой о макушку её головы, издал сладковатый носовой звук. Председатель Со, ошеломлённый непривычным видом сына, на мгновение замер, словно потеряв дар речи, а затем разразился громким смехом.
Думая о сыне, который под напором язвительной невестки теперь будет вертеться под ее каблуком, он чувствовал странное удовлетворение. Словно десятилетний груз спал с плеч.
— Ну, давайте, ешьте, ешьте вкусно! — наконец, аперитив закончился.
Со Ха Хён накладывал на тарелку Ын Гиль блюда: суп из морского ушка, тушёный женьшень, жареную рыбу-меч, котлеты с грибами, дикий женьшень, синсонро и другие угощения. Председатель Со, которому этот вид показался слегка раздражающим, кашлянул и отвернулся.
— Кстати, младшенькая, слышал, ты устроилась на работу. Пошла по стопам брата в спортивный менеджмент?
— Кхе, кхе! — Мин А внезапно закашлялась, когда все взгляды обратились к ней.
— Тц, в кого ты такая слабая… — председатель Со неодобрительно цокнул языком.
Ын Гиль, спокойно наливая воду, заговорила:
— Отец, если человеку, который ест в тишине, кто-то неожиданно начинает говорить что-то подлое, — это вызывает кашель.
— Хм… — председатель Со почувствовал себя пристыженным и съёжился. Но при этом, странное дело, его охватило чувство ностальгии. Говорят, после семидесяти люди становятся сентиментальными, и, похоже, это не пустые слова.
Мин А, отпив воды, наконец заговорила:
— Я устроилась во фронт-офис «Ветроуказателя».
Его голос неожиданно смягчился. Председатель Со и представить не мог, что его дочь, которая всегда запиралась в своей комнате, избегала встречаться глазами и не разговаривала, сможет стать полноценным членом общества. Он думал, что единственный выход — выдать её замуж. А теперь она, оказывается, работает на приличной должности. Это было предательски приятно.
— Да, мне… мне нравится, — ответила она.
В этот момент Со Тэ Хён вмешался, проговорив с сарказмом:
— Кто сейчас смотрит этот волейбол?
Три пары глаз одновременно уставились на него. Один был успешным владельцем клуба, другой — действующим волейболистом, а третий — фанатом, не уступающим хулиганам.
— Во-волейбол смотрят! Особенно женский волейбол — единственный вид спорта в стране, где женские команды имеют гораздо более высокий рейтинг, чем мужские! — с гордостью заявила младшая.
Со Тэ Хёну, раздражённому, оставалось только грызть внутреннюю сторону щеки.
— Ну, похоже на то, — сказал председатель. — Если младшая избавится от заикания, то недостатков у неё почти не останется.
— Отец, — резко окликнула Ын Гиль, и председатель Со невольно вздрогнул, сжимая палочки для еды. — Мин А и сейчас вполне замечательная. Не давите на ребёнка.
— Кхм! — председатель Со откашлялся.
Со Тэ Хён, не осмеливаясь открыто возражать старшему брату, копил недовольство, и то же самое чувствовала Хо Соль Юн. Обеденный стол семьи Чжегён напоминал маленькое поле битвы. Чем больше у тебя права голоса, тем влиятельнее ты был, а чем меньше — тем незначительнее твоё место. Но в какой-то момент это место начала доминировать незаметно вошедшая «каменная гостья».
— Отец, у меня нет подарка, но есть хорошие новости.
— О? Маленькая моя, расскажи-ка! — глаза председателя Со загорелись хитрым блеском, вероятно, в ожидании щедрого подарка от сватов.
Но её слова превзошли все его ожидания.
Наступила тишина, совсем иная, чем когда Ын Гиль болтала. Её прервал громкий смех председателя Со:
Со Тэ Хён, ошеломлённый, посмотрел на жену.
Пока он ошарашенно моргал, в голове его крутились расчёты. Тайно он поклялся, что среди своих «смешанных» братьев и сестёр его ребёнок будет чистокровным наследником чеболя. Если оба родителя из семей чеболей, то их ребёнок станет, наверное, чеболем четвёртого поколения.
Со Тэ Хён, представляя богатство и похвалы, которые достанутся его ребёнку, впервые за долгое время улыбнулся по-настоящему.
Словно всю грязь с души смыло.
— Хорошие гены, лучшее воспитание — вырастим его на высшем уровне. Наш ребёнок будет похож на меня, он получит всё только лучшее. Ты, как всегда, не подводишь, — он обнял Хо Соль Юн за плечи и потряс её, словно хваля. В его крепких объятиях Хо Соль Юн лишь тихо улыбалась, словно на картине.
Со Тэ Хён, слегка расправив плечи, бросил взгляд на старшего брата с женой.
— Эй, Со Мин А, заглядывай почаще, помогай своей невестке. Теперь, когда Соль Юн станет тяжелее, ей будет трудно передвигаться, так что будь рядом, угождай ей.
— Не… не хочу, — ответила Мин А.
Её решительный тон заставил всех удивлённо уставиться на неё. Председатель Со так широко раскрыл глаза, что морщины вокруг них на мгновение разгладились. Но больше всех был потрясён Со Тэ Хён.
Всю жизнь он держал Со Мин А в кулаке. И вот, всего пару месяцев не виделись, а она уже бунтует.
— Со Мин А, мои слова для тебя не авторитет?
— Если дело касается ребёнка, у меня… у меня уже есть планы.
— Я буду помогать только старшей… старшей невестке.
— И ребёнка… ребёнка я тоже буду смотреть только у старшей… старшей невестки.
— Ты… ты сейчас людей сортируешь?
Из уст Со Тэ Хёна, который сам привык делить людей на классы и дискриминировать, такие слова звучали нелепо, но он невольно так отреагировал. Его переполняло странное чувство несправедливости. Он испытывал гнев от того, что его ребёнка отвергла девчонка, стоящая на самой низкой ступени.
— Ты, ничтожество, смеешь отвергать моего ребёнка? Ребёнка твоего старшего брата?
— Мне… мне плевать на твоего ребёнка! Это… это противно!
В голосе Мин А чувствовалось лёгкое раздражение. Со Тэ Хён, не веря своим ушам, покачал головой, не в силах разгладить перекошенное от гнева лицо.
Но у Мин А тоже была своя позиция.
— Я… я не могу быть доброй тётей для ребёнка, рождённого людьми, которые мне противны! Лучше… лучше вообще его не видеть, так будет лучше для всех!
Мин А была непреклонна. Фанатская любовь — это то, что делаешь по желанию, а не по принуждению. Дружба, любовь, семейные узы — всё то же самое. Племянник, которого она хотела любить, уже был выбран.
— И всё же вы хотите, чтобы я помогала? — Мин А внезапно встретилась глазами с Хо Соль Юн. — Мне присмотреть за твоим ребёнком?
У Хо Соль Юн впервые по спине пробежал холодок. В её глазах не было ни поздравлений, ни ненависти — только чистая, пугающая ясность.
— Говорят, любовь передаётся сверху вниз, я научилась этому у старшей невестки. Я могу сделать так же.
То ли она нарочно говорила медленно, чтобы не заикаться, то ли тон её голоса изменил всю атмосферу, но Хо Соль Юн прошиб холодный пот. В школьные годы она обливала Мин А водой, опрокидывала её еду, выбрасывала спортивную форму, рвала её сменку, выкидывала учебники. Запирала её в кладовке, заставляла раздеваться и смеялась, как победитель.
Хо Соль Юн знала это, потому что сама так делала. Она знала, сколько есть слепых зон, куда не заглядывают взрослые. И сколько есть способов заставить ребёнка молчать.
У Хо Соль Юн закружилась голова от того, как резко перевернулись их роли.
— Если уверены, доверьте мне. Я не подведу, не заставлю вас волноваться. Дайте мне только прикоснуться.
Пожалуй, эта пара всю жизнь будет жить с лёгким чувством тревоги. Потому что наибольшая угроза для родителей — не деньги, не что-то ещё, а их собственное постыдное прошлое.
Так семейный ужин, на котором впервые присутствовала Ын Гиль, завершился в странной атмосфере.