Твоему ведомому. Глава 67
Когда она с усилием приподняла веки, вот-вот готовые сомкнуться, перед ней оказался застывший, словно каменный, Чон У Гён. Он смотрел на неё сверху вниз суровым взглядом.
— Ты что, с ума сошла, как ты выглядишь?
У него резко дёрнулся кадык. На его слова Чон Ха криво усмехнулась:
— Говорят, что я упала и разбилась. Уже слухи ходят.
— Те, кого ты только что разогнал. Но почему... почему моей Чжин Чжу нигде не видно?
Он подхватил покачнувшуюся Чон Ху и помог ей выпрямиться.
— Курсант Чэ Чжин Чжу сейчас занята — пишет объяснительную.
— Подралась с сокурсницей, и неудачно попалась мне. Ты её здесь ждала?
Чжин Чжу… Надеюсь, это не из-за меня… — с горечью подумала Чон Ха.
Чон У Гён окинул её взглядом, в котором читалась едва сдерживаемая ярость.
Лётный костюм, испачканный грязью после посадки в поле, обувь в глине, лицо в ссадинах и пятнах.
Потухший, расфокусированный взгляд, тонкое, дрожащее тело, пальцы, слабо подёргивающиеся, будто от мышечного спазма…
И выражение лица, в котором мешались сотни разных эмоций.
Не выдержав, Чон У Гён взял её на руки. Он притянул её руки к своей шее и подхватил её под ягодицы.
— Эй, ты чего делаешь?! — Чон Ха в панике забилась, но он только крепче сжал её и строго бросил:
— Сиди спокойно. Я отнесу тебя в казарму.
— Пока ты будешь сама идти, неделя пройдёт. Просто расслабься.
— А ты — курсант, про которого уже разнесли слухи, будто умерла при учебном полёте. Вид у тебя никакой, так что отдыхай.
Глухой, ровный голос звучал откуда-то из его груди, проходя через всё её тело.
Чон Ха поёжилась и стала неуверенно шевелить пальцами, явно ощущая неловкость.
Чон У Гён, будто упрекая её за это, резко подбросил её повыше на своих руках.
У неё аж в голове зазвенело. Тогда Чон Ха, словно смирившись, просто уронила голову ему на широкое плечо.
Как только её лоб коснулся его тела, на неё накатила сонливость.
В ритмичной тряске шагов она едва слышно заговорила:
— Я самостоятельно управляла учебным самолётом. Теперь могу и на высоту спокойно подниматься одна.
Чон У Гён не отвечал — просто шёл молча.
Он не остановился. Но, казалось, пальцы под её бёдрами сжались чуть крепче.
— И… прости. За то, что тогда наговорила.
Даже если не уточнять, он и так прекрасно знал, о каком случае шла речь.
Он ведь до сих пор не заклеил пластырем рану от розового шипа.
За хребтом солнце окончательно ушло за горизонт, и на землю опустилась ночь.
Чон У Гён не проронил ни слова до самого входа в казарму.
Звук скрипки сливался с величественным напором оркестровой музыки.
На фоне благородных мелодий вдруг послышался глухой — бух, бух! — звук сильных ударов.
Женщина, прижатая к кровати, издавала странные, искажённые стоны.
Тяжёлое дыхание возбуждённой пары растворялось в классической музыке.
Мужчина обхватил хрупкую талию обеими руками и приподнял. Молча глядя на её выступающий позвоночник, он одной рукой обвил её поясницу.
Лицо женщины вжалось в простыню. Мужчина поднял высоко её бедра и без промедления вошел.
— Почему ты в последнее время не встречаешься с Кан Хи Сэ?
— Что молчишь? Когда тебе задают вопрос — надо отвечать.
Она покачивалась, изгибая спину.
Он провёл рукой по её пояснице, но в этом прикосновении не было ни капли тепла. Будто он смотрел на что-то совершенно безразличное, уставившись с ленцой. Он потянул женщину за волосы.
— Почему ты снова ошибаешься? Отвечать нужно ртом.
Её маленькая голова запрокинулась. Женщина, закатив глаза, пускала слюну.
— Хх… Кан Хи Сэ... не хочет со мной встречаться, что мне с этим делать.
— Этот ублюдок не любит, когда его трогают. Никакой реакции, скучно. Гон Хёк, я ведь тебя хочу...
Шлёп. Снова раздался звук столкнувшейся плоти.
Ритмичные удары сплетались со звучащей в комнате утончённой музыкой.
Он безжалостно пронзал ее. Жёсткие, тяжёлые толчки сопровождались хриплыми вдохами.
Ким Гон Хёк, глядя в отсутствующие глаза женщины, вогнал свой член ещё глубже.
— Зачем Кан Хи Сэ.. приехал... в академию?
— Я ж сказал: узнай. Для этого тебе дают и деньги, и член.
Он вжал бёдра, толкаясь особенно глубоко и сильно. Женщина уже всхлипывала, бормоча непонятные слова, словно моля о чём-то.
— Глуб… глубже… — слова срывались, так и не складываясь в предложение. Ким Гон Хёк наклонился, вплотную прижавшись к её спине. Он провёл рукой по животу и задрал её ногу, как у собаки.
— Если хочешь продолжать работать подо мной — отрабатывай как следует.
Он стал стимулировать её снизу, вдавливая двумя пальцами клитор и растирая. Изнутри потекла жидкость.
От интенсивной стимуляции она закусила губу и застонала. Её напряжённая поза рухнула.
— Говорят, ты до трусов Кан Хи Сэ добралась. И слухи в туалете хорошо пустила.
— Хнн… а, Гон Хёк, пожалуйста...
— Но тогда почему, почему, никакого прогресса?
— Этот придурок — как дерево… Не кончает, весь из себя привередливый... — произнесла она до предела развратным голосом. Её помутневшие глаза блуждали. Его бёдра тёрлись о её ягодицы.
— Просто… говорит, что в Корею приехал отдохнуть… Похоже, у него богатая семья…
— То есть, по факту, ты ни хрена толком и не узнала?
— Ты и дальше собираешься так "работать"?
Мокрые шлепки плоти стали грубее. Движения пальцев по её промежности ускорились. С этого момента в комнате осталась только вязкая, пошлая тишина, прерываемая лишь звуками влажных толчков.
Женщина, лицо которой раскраснелось, вдруг заговорила:
— Но, Гон Хёк... Ты же встречался с четверокурсницей?
— Гондолу… самовольно… ххы-ык… использовал?
На это Ким Гон Хёк устало выдохнул и перевернул её на спину. Уперевшись локтями в кровать, он внимательно посмотрел на её остекленевший взгляд.
Поглазев на обмякшую женщину, он скрутил пальцами её набухший сосок.
— Забавно. А тебе-то зачем знать?
Он снова приставил головку к её входу, размазывая влагу. Чвяк-чвяк — его пальцы раздвинули половые губы.
В открывшееся отверстие без предупреждения вонзился налитый член. Кровать заскрипела под его ударами.
— Не неси чушь, сосредоточься.
Он закинул её ноги себе на плечи и стал яростно вбиваться. Лицо его слегка скривилось.
На самом деле сосредоточиться на сексе не получалось именно у него. Чем больше он вгрызался в размокшую плоть, тем грязнее казалось это ощущение.
Смеющаяся и почтительно кивающая Им Чон Ха вставала у него перед глазами и мешала.
…Ученица. На десять лет младше.
Он скривился и начал вгонять ещё глубже, совершенно не сдерживаясь. Чем быстрее были толчки, тем отчётливее проступало лицо Им Чон Хи в его голове.
Пьянящие стоны смешивались с хаосом удовольствия и беспорядочным дыханием.
Давно-давно. Когда не было места, куда можно было бы развеять прах матери, он смешал его с цементом строящегося аэродрома.
Это был самый унизительный, жалкий момент в жизни. Именно тогда он встретил Им Иль Хвана, который просто накрыл его зонтом.
Он говорил: если нет денег — стань солдатом. Небо — это власть. А если хочешь его порвать, нужно подняться туда самому. Если хочешь уничтожить бизнес отца — садись в истребитель.
— Не ори, рот закрой, — выдохнул он сквозь сжатые зубы и мотнул головой.
Интересно, Им Чон Ха сегодня была достаточно унижена?