Непробиваемый блок. Глава 9. Часть 9
Алое пламя потрескивало, искры сыпались на землю, и там стояла Ын Чэ. Это точно был сон.
Маленькая, хрупкая, почти не похожая на сестру из одного чрева. В отличие от суровой Ын Гиль, её лицо всегда играло красками, милое и живое.
Ын Гиль бросилась к ней, отчаянно желая схватить. Ей казалось, что на этот раз она сумеет. Ын Чэ, всё ещё юная девочка, махала рукой, словно здороваясь. Казалось, стоит лишь поймать эту руку и потянуть.
Ын Гиль бежала и бежала. Босые ноги стирались в кровь, горячий пепел обжигал подошвы, но остановиться она не могла. Но Ын Чэ, как мираж, ускользала, продолжая махать. Приветствие это было или прощание — Ын Гиль не могла понять.
Вдруг на Ын Чэ упал багровый ком, и сестра, растянув губы в жуткой, призрачной улыбке, словно держала во рту не цветок, а нож, холодно ухмыльнулась, насмехаясь над вопящей Ын Гиль.
— Нет!.. — она рывком села на кровати.
Тяжёлое дыхание смешалось с подавленным кашлем. Дымный привкус из сна заставил её сморщиться. Оглядевшись, она потёрла мурашки на шее.
Кошмар. Иначе это не назовёшь.
Только теперь она заметила пустое место рядом. Следы тепла Со Ха Хёна, что, верно, оставался до последнего, давно исчезли. На душе стало мерзко, тревога нарастала.
Внезапно раздался звонок в дверь.
Это было странно. За всё время жизни в этой элитной квартире, где вход строго контролировался, она ни разу не слышала звонка. Без пароля сюда не попасть. Кто это?
Дрожа, она спустила ноги с кровати. Увидев лицо на экране домофона, она отшатнулась.
Его змеиные глаза смотрели прямо в камеру. Черты лица, заполнившие узкий экран, казались нереальными, зловещими. Его улыбка, будто он знал, что она смотрит, усиливала это чувство.
Холодный пот проступил на коже.
Это был инстинкт, почти животный. Сжав кулак, она нажала кнопку домофона.
— Ын Гиль, это отец, — он ухмыльнулся, его голос сочился слащавостью.
— Мне не о чём с вами говорить. Уходите, или я вызову полицию.
— А кому полиция поверит? Бедному отцу, выгнанному дочерью? Статья о том, как ты, выйдя замуж за богача, стала ещё наглее, хорошо продастся.
— Хватит нести чушь, вали отсюда!
— Кто сказал, что Ын Чэ умерла? Я столько платил за её больницу. У меня куча снимков, где она в больничной одежде ходит живая и здоровая.
— Открой дверь, сука, — он ударил по звонку, зловеще хихикая. Экран домофона дрогнул и снова сфокусировался.
— Не хочу, — её голос предательски дрожал.
Решив, что так не пойдёт, Ын Гиль потянулась за телефоном, чтобы позвонить. Но тут Рю, хихикая, потряс каким-то конвертом с бумагами.
— Разве не я скажу тебе, где Ын Чэ, если ты выйдешь?
Она замерла, ноги словно приросли к полу. Скрывая волнение, она крепче сжала кулак. Это явно была уловка, не стоило поддаваться.
— С чего бы вам? Зачем вам делать мне добро? Такой подонок, как вы, на это не способен.
— Ын Гиль, Ын Гиль, очнись, — его голос стал слащавым.
— Так сильно веришь мужу, что игнорируешь отца? Наплачешься ещё.
Его слова не заслуживали ответа. С каменным лицом она мысленно повторяла номер Со Ха Хёна. Ей казалось, что он доберётся быстрее полиции.
Всё спокойствие слетело с её лица, брови изогнулись в глубокой складке.
Есть слова, которые нельзя прощать. Злобные, разрушающие порядок вещей. Слова, нацеленные на ментальную боль. Ын Гиль, усмехнувшись, впилась взглядом в экран, будто хотела его уничтожить.
— Оставлю Ын Чэ у твоей двери.
Рю лишь приподнял уголок губ, его взгляд в камеру был мрачно зловещим.
— Когда мы встретимся снова, ты опять будешь одна.
Его лицо, словно в экстазе победы, вызывало мурашки. Отвратительная, тошнотворная гримаса.
Затем он исчез с экрана. Ын Гиль, глядя на пустой голубой фон, до крови прикусила губу.
Она обхватила себя руками, пытаясь унять озноб. Его мерзкие слова прилипли, как грязь. Разум твердил, что это ложь, но сердце бешено колотилось.
Скрипнув зубами, она рванула входную дверь. Дрожащей рукой подняла лежащие на пороге бумаги. Вытаскивая содержимое, она встретилась взглядом с Рю, стоявшим в тени, где не доставал свет сенсоров, и ухмылявшимся чернее ночи.
Мгновенно сократив расстояние, он схватил её за ворот и втолкнул в квартиру, с грохотом захлопнув дверь.
Коридор, где они исчезли, остался безмолвным, будто ничего не произошло.
— Неблагодарная тварь! — Рю, брызжа слюной, хлестал её по щекам.
Внезапное, беспощадное насилие застало её врасплох. Она не могла пошевелить даже пальцем.
Он всегда был для неё добрым отцом и учителем. Всё, что она знала о волейболе, было от него. Единственный взрослый, ставший её опорой.
— Что ты о себе возомнила, а?! Сука! — он повалил её на пол, осыпая ударами ног.
Но даже в этот момент её глаза горели. Словно не чувствуя боли, она сосредоточилась на бумагах, лихорадочно читая строки.
— Тварь, которую надо разорвать! Сожрала мать, теперь и сестру! Ползи на брюхе и кайся! Я тебя спас! Осталась одна сука, и я за неё в ответе!
На миг Ын Гиль показалось, что она — Ын Чэ. Дыхание перехватило.
Рю, ворвавшийся в её безопасное убежище, нависал над ней, как тень. Его глаза, глядящие сверху вниз, жутко сверкали.
Этот взгляд парализовал её. Она хотела сопротивляться, но тело застыло. Может, первая строка бумаг, въевшаяся в мозг, помутила её разум.
— Ын Гиль, Ын Гиль, надо было слушать отца, — он опустился на колени, глядя ей в глаза. Его дыхание у самого лица вызывало тошноту.
Она, замерев, лишь яростно сверкала глазами.
— Ты всегда была такой. Увлечёшься чем-то одним — и не видишь ничего вокруг, — он, тяжело дыша, заговорил слащаво. Его двуличность была омерзительной.
— И что стало с твоей сестрой?
— Ты ничего не замечала. Я мог душить Ын Чэ в чулане, а ты всё равно не видела. Бегала за мной, прося оценить твой удар.
Её сердце словно обуглилось. Рю безжалостно тыкал в её застарелую вину, оставляя синяки больнее, чем от ударов.
— А может, ты знала? — продолжил он.
— Иногда я подозревал: ты ведь понимала, в каком она положении, но ради своего волейбола закрывала глаза?
Он поправил её растрепавшиеся волосы, растянув губы в улыбке. Его чёрный язык был отвратителен. Но она, как марионетка, поддавалась его словам. Хотела плюнуть, но не могла двинуться. Несколькими фразами он легко подчинил её.
— Поэтому я и пришёл. Чтобы ты опять не опозорилась, да?
Её трясло от отвращения. Она прикусила язык.
— У тебя нет ни вкуса, ни удачи в людях.
Неправда. Со Ха Хён был самым добрым и тёплым человеком, которого она встречала. Муж, семья, которому она доверяла до глубины души.
— Знаешь, какое грязное прошлое у твоего мужа?
Она хотела заткнуть уши, не поддаваться пустым словам. Но Рю не умолкал.
— Твой муженёк — мразь, откупившаяся деньгами от своих преступлений.
— …Хватит, — с трудом выдавила она.
— Знаешь, что он лежал в психушке?
Она не показала волнения, и Рю усмехнулся.
— О, похоже, этого ты не знала.
Её горло сдавило, она не могла издать ни звука. Голова закружилась.
— Даже муж не расскажет о своих позорных тайнах, — продолжал он. — И ты всё ещё веришь этому хитрому ублюдку больше, чем мне? Я — твоя настоящая семья!
— …Уходите… Просто уйдите, — выдохнула она, грудь вздымалась всё чаще.
— Бесстыжая тварь! Ты не изменилась. Вечно виляешь хвостом, не зная, что за грязь на руках у других.
— Неужели ты и правда такая же сука?
Рю смотрел на неё отсутствующим взглядом, затем, причмокнув, склонил голову.
— А, теперь понял. Ты чуешь кровь Ын Чэ, как призрак. Как мои руки, так и твой муж-убийца тебе по душе. Так сладок запах её крови?
Ын Гиль, до того лишь тяжело дышавшая, вдруг взорвалась. Она с силой ударила Рю по коленям, раз за разом. Когда он пошатнулся, она вложила всю силу в удар по его челюсти. Бах! Его голова откинулась, ударившись о стену, и он замахал руками.
Она точно попала в уязвимое место, обезвредив его, схватила за дряблую шею и вышвырнула за дверь.
— …Сумасшедший старик, вали из моего дома!
В растрёпанном виде, тяжело дыша, она уставилась в пустоту. Её расширенные зрачки не сразу вернулись в норму. Тело ныло и болело.
Внезапно её скрутило. Она бросилась в ванную, вцепилась в унитаз и вывернула желудок. В голове кружились нежеланные истины.
Психбольница. Поджог из-за буйства. Одиннадцать пострадавших.
«Брат… он был в больнице… Алкоголизм, наркомания, депрессия, бессонница, нарколепсия, мутизм, припадки, стрессовое самоповреждение… Я только слышала, но он там устроил пожар, это было нечто…»
Один погибший. Женщина, личность не установлена.
Ын Чэ, которую Рю запер в психушке в двадцать лет. Ын Чэ, дожившая до двадцати четырёх до пожара.