Непробиваемый блок. Глава 9. Часть 10
— В Юго-Восточной Азии он тоже творил грязные делишки, — секретарь Нам, словно стряхивая пыль с рук, положил документы.
Со Ха Хён всё это время бессмысленно смотрел в пустоту.
Его ясные глаза двигались, будто ворошили воспоминания, настойчиво, но бесцельно. Странный взгляд, не привязанный к настоящему, но не потерянный. Напротив, он был на пределе, и глубокая складка между бровями лишь подтверждала это.
— Господин президент, вы меня слышите?
— …Этот тренер по волейболу, — внезапно сказал Ха Хён.
— Что? Почему вдруг он? — секретарь Нам широко распахнул глаза, услышав имя.
Это было необъяснимое, смутное чувство. Всё шло по плану. Вместо того чтобы избавиться от «Ветроуказателя», он купил его, сменил владельца на безобидного человека, а «Чёрные Фурии» в этом году снова удержали первое место. Кон Ын Гиль спала в их доме, в их постели, под их одеялом. Ещё несколько часов назад он двигался между её ног, теряя голову. Всё было под его контролем.
— Мне пришла в голову нелепая мысль.
Жуткое предчувствие, что последний кусочек пазла разрушит всё.
Ха Хён посмотрел прямо в глаза. Нам, скрывая растерянность, покачал головой.
Дело «тренера по волейболу» было первым заданием Нама как личного секретаря Ха Хёна пять лет назад, ещё до того, как он стал его подчинённым.
— Местоположение неизвестно. Мы тогда совсем перестали следить за этим. Вы же…
Острый взгляд Ха Хёна впился в него. Нам, ощутив холод, сжимал и разжимал ладонь.
— Я знаю, что сказал тогда, — Ха Хён, постукивая по столу, пробормотал с странным выражением. — Это неофициальное дело, забудь. Мы больше не увидимся.
Нам не закончил. Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетела Ын Гиль в ужасающем виде.
Стул Ха Хёна резко откатился. Вскочив, он окинул её взглядом, будто хотел заморозить. Впервые он почувствовал, как разум становится пустым от шока. Блять, — ругательство рвалось наружу, раздирая горло.
Это было нереально. Её лицо, заляпанное кровью, которую она, видимо, небрежно вытерла, было тёмно-красным. Белки глаз, обычно ясные, лопнули от кровяных жилок. Дыхание было звериным, но лицо — мертвенно-бледным, как у трупа.
Ха Хён, забыв дышать, шагнул к ней.
— Кто… Кто это сделал? — он взял её распухшее лицо в ладони, его голос был хриплым, как скрежет.
Нестерпимый гнев заполнял его побелевший разум, руки дрожали.
Ын Гиль смотрела на него без фокуса. Бледное лицо подчёркивало раны, делая её уязвимой, но выражение было странным.
Нам, стоявший в стороне, ясно видел её. Она смотрела на Ха Хёна, как змея, холодно и остро.
— Это Рю. Он избил меня, — сказала она.
Этот уёбок, — тихо процедил Ха Хён. Он и так собирался избавиться от Рю Сан Хёка, но теперь «чисто» не получится.
Он мягко взял её за запястье, но она резко выдернула руку.
— Я пришла, чтобы кое-что у тебя выяснить.
Непонятный поворот заставил Ха Хёна нахмуриться. Её глаза, сегодня непроницаемые, раздражали. Она, всегда открыто показывавшая эмоции, была не похожа на себя, мелькнула мысль.
— Я ведь просила. Не трогай моё дно, — сказала она.
— Если вытащить фундамент, дом рухнет. Но… — её горло медленно, но заметно сглотнуло. — Почему говорят, что ты убил мою сестру?
— Что это вообще такое… Я не понимаю…
Она засмеялась пустым взглядом и пробормотала:
— Я же просила… Не трогать это. Я ясно сказала…
Её отчаяние, несмотря на непонятные слова, душило Ха Хёна.
— Почему твоё имя там всплыло?..
Ын Гиль, до того спокойная, несмотря на раны, вдруг взорвалась криком:
— Почему там твоё имя?! Почему!
— Скажи, что это неправда! Быстро скажи! — она отчаянно мотала головой, крича.
Схватив его рубашку, она трясла его, но силы были слабыми. Её тело дрожало, как тряпка.
— Скажи, что я попалась на грязную уловку, что я, как дура, повелась на ложь этого ублюдка! Лучше отругай меня за это…
— Ведь ты даже не видел мою сестру… — она умоляла. Её красные, опухшие глаза, из которых хлынули слёзы, были как обвал.
— Ты даже имени её не знал. Как ты мог знать Ын Чэ? Значит, это фальшивка, да? Правда?..
— Да… Так и есть. Так должно быть…
Она вытащила из-за пазухи пачку бумаг и бессильно швырнула. Они задели шею Ха Хёна и упали, но он не шелохнулся, пока Нам быстро их подбирал. Ха Хён лишь смотрел на рушащуюся Ын Гиль.
Он осторожно вытер её мокрые щёки, будто её слёзы были важнее всего. Он не спросил, о чём она, не потребовал объяснений. Знал ли он уже или ему было всё равно — его реакция оставалась неясной. Его убаюкивающая нежность казалась Ын Гиль лицемерной.
— Ответь прямо. Ты причинял вред другим?
— Ну, такого слишком много, — он прижал пальцами виски.
На его бледном лице впервые появилось подобие выражения — спокойная улыбка, полная неловкости. Та самая лукавая маска, что она видела при первой встрече.
Тем временем Нам, читавший бумаги, бледнел всё сильнее, пока не застыл.
Внизу отчёта, составленного по принципу «кто, что, где, когда, как, почему»:
«Поджог в психиатрической больнице 00, вызванный буйством пациента!» — грубый, знакомый заголовок.
Это была первая задача Нама, его неофициальный приказ от Ха Хёна, самая бесчеловечная уборка. Испытание, где он, под началом босса, сведущего в полулегальных и незаконных делах, доказал свою полезность.
К счастью, Нам оправдал ожидания Ха Хёна, и один человек исчез без следа.
— Ты же не это хотела спросить, верно? — Ха Хён потёр её разбитую губу.
Игнорируя тепло его прикосновений, она, словно извергая горечь, спросила снова:
Её зрение помутилось, из горла вырвался резкий вскрик. Не сдержавшись, она ударила его кулаком. Его голова дёрнулась, но тело осталось неподвижным, как скала. Только щека покраснела от её удара.
В безумии она перестала видеть. Всё, что попадалось под руку, она швыряла и топтала. Особенно, схватив его именную табличку, она с такой силой метнула её, что разбила телевизор.
Кабинет превратился в хаос. Ха Хён, теребя шею, спокойно наблюдал за её буйством.
А, так это была сестра Кон Ын Гиль.
Скрытый кусочек пазла наконец-то разорвал его. Он внезапно хмыкнул, затем рассмеялся, не в силах сдержать мрачное веселье. Всё сложилось. Жестокая, ироничная связь. Ха Хён понял, что попался в ловушку, из которой не вырваться.
— Если я объясню причину, тебе станет легче?
— Не говори так, — отрезала она.
— Просто потому, что я там оказался.
— Я и эта девочка без имени. Мы оказались в одной больнице.
Её искажённое лицо медленно отпечатывалось в его глазах. Момент, когда любовь исчезла. Он остался один, ощупывая этот миг. Не мог отвести взгляд от её рыданий. Как шептала о любви, так и отбирала её — он не хотел упустить ни мгновения.