Непробиваемый блок. Глава 4. Часть 6
Как вообще всё дошло до этого?
Поток тёплого воздуха из фена мягко обдувал лицо, пока Ын Гиль сидела, погружённая в мысли. С того самого момента, как она, волоча ноги, пошла в душ с пижамой, одолженной Ха Хёном, и до того, как на неё обрушились струи воды с потолка, разум её был словно выдернут из тела.
Вот так, наверное, чувствовали себя учёные, у которых кумихо вырывала печень.
Кумихо (구미호) — мифическая лисица-оборотень с девятью хвостами в корейском фольклоре. Она часто принимает облик красивой женщины, чтобы соблазнять мужчин, обычно с корыстными или зловещими целями.
В легендах кумихо нередко крадёт печень (иногда сердце) у мужчин, чтобы подпитывать свою силу или стать человеком. Печень в традиционной восточной культуре считается источником жизненной энергии (기, ки), поэтому её потеря символизирует утрату воли, силы или самой жизни.
Ученые (선비, сунби) — учёные-конфуцианцы в Корее эпохи Чосон, воплощение морали, интеллекта и самоконтроля. Они часто изображались как идеальные, но уязвимые жертвы кумихо, потому что их рациональность и строгость рушились под чарами лисицы. В фольклоре сунби, соблазнённый кумихо, терял не только печень, но и достоинство, становясь посмешищем, так как поддавался страсти, противоречащей его принципам.
Вспоминая, как всё разворачивалось — и в итоге шло именно по его сценарию, — Ын Гиль поклялась себе, что больше не позволит себе терять бдительность. Но ведь она сама сюда пришла, тоскуя по человеческому теплу. Значит, надо взять ровно то, за чем пришла, и уйти.
Он негромко похлопал по пустому месту рядом:
Ын Гиль, неловко заползая на кровать, замерла на полпути.
— Ты же плохо спала из-за кошмаров. На этот раз надо, чтобы сон был хороший.
Она удивлённо уставилась на него, будто спрашивая, откуда он это знает, и, уловив её взгляд, он небрежно пояснил:
— Пару раз ломал стены и потом делал ремонт. С тех пор звукоизоляция стала ни к чёрту. А ещё у меня слух обострился. Особенно — когда дело касается звуков, издаваемых спортсменкой Кон.
— С вами, Ха Хён, никак не поймёшь — вы честно говорите или мелете что попало.
Она поспешно забралась под одеяло и натянула его чуть ли не до носа. Но это была не самая удачная идея: аромат, пропитавший постель — густой, чистый, мужской, — моментально проник ей в ноздри.
И сердце, разом сорвавшись с места, забилось так сильно, что Ын Гиль растерялась.
— Тебе холодно? Кашель начинается?
Со Ха Хён аккуратно заправил за ней одеяло. Его серьёзное лицо в этот момент показалось куда более заботливым, чем все прежние фальшивые улыбки. Она исподтишка смотрела лишь на его руки.
— …А? А это что у вас с ладонью?.. Вы поранились?
Со Ха Хён моргнул, будто не понял вопроса, а потом с лёгким запозданием выдал сухое:
Он смотрел на свою рану так, будто это не его собственная кожа.
На его ладони небрежно была прилеплена узкая полоска лейкопластыря, но под ней рана зияла до такой степени, что становилось больно даже просто смотреть. Повязка явно не справлялась — повреждение было куда шире.
— Как так вышло? — Ын Гиль не отпускала, а он уклончиво ответил:
— Иногда бывает — по неосторожности…
Из его рта могли вылетать какие угодно жестокие слова, но на лице всё равно цвела обворожительная улыбка.
Теперь Ын Гиль больше не верила этой безупречной мимике. Ведь она уже видела, как настоящая улыбка трогает его щёки ямочками.
— Вы не слышали? Любой бинт. Живо.
— Если через десять секунд не принесёте, пойду спать к Мин А. Учтите. Десять. Девять. Восемь…
С заметной неохотой Со Ха Хён достал из ящика тумбочки бинт. Ын Гиль взяла его за руку и ловко начала наматывать повязку.
— Сразу видно — порез от стекла. Ну? Как вы так умудрились?
Со Ха Хён с изумлением смотрел, как она дует на его рану.
Он и сам не понимал — чувствует ли благодарность, стыд, грусть или презрение. Или, может, всё сразу и одновременно.
— Спортсменка Кон, не хотите поиграться со мной?..
Жадность его разгоралась всё сильнее. Рука Ын Гиль, бинтовавшая его ладонь, вдруг застыла.
— Могли бы держать в руках и меня, и Мин А, и наслаждаться обоими — в зависимости от места и ситуации, по настроению, — он шептал, как настоящий дьявол.
— То есть старший брат собирается втихую клеить подругу сестры? Нанести удар в спину?
— А как же, разве кровные узы не ведут к братоубийственным трагедиям?
От его наглости она только фыркнула. Покачав головой, Ын Гиль продолжила бинтовать, не отвлекаясь.
— Мы сколько угодно будем грызться до крови между собой, а вам просто остаётся подстраиваться под биоритмы — выбирать того, кто подойдёт в конкретный день.
— Когда вы говорите «кровь», Ха Хён, это звучит не как шутка.
— Всё, готово. Но всё же с утра обязательно сходите в больницу, рана довольно серьёзная.
Она легко похлопала его по обмотанной ладони.
— Спокойной ночи?.. — и тут же юркнула под одеяло.
Даже не видя, она чувствовала, как он продолжает смотреть на неё. Но ничего больше сказать не могла — как только её голова коснулась подушки, сон обрушился мгновенно.
Запах, витающий в воздухе, был мягким. И это было, без сомнения, странное сожительство.
Разумеется, этот тихий голос, полный сожаления, она тоже не услышала.
— Спортсменка Ко-Кон… а где вы спали вчера?..
Ложка с рисом, собиравшимся попасть в рот, промахнулась и упала на стеклянную поверхность стола. В этот момент Со Ха Хён, проверяя расписание и водя пальцем по планшету, тоже на миг застыл.
— С-с-странно… я утром за-за-заглянула, а вас не было…
Почему?.. Почему я вру Мин А?..
Когда Ха Хён усмехнулся, Ын Гиль утонула в приступе стыда.
— С-спортсменка Ко-Кон, вы хо-хорошо спали? Всё было… не… не ужасно?
— Спортсменка Кон вчера храпела, — ответил Со Ха Хён. Под прицелом двух горячих взглядов он равнодушно пожал плечами. — Кажется, спала очень крепко.
— А-откуда ты это знаешь, б-брат?..
— Следите за языком. Не выдумывайте того, чего не было.
Он с ленцой потянулся за чашкой чая и сделал глоток.
— Когда долго страдаешь бессонницей, обзаводишься разными странными хобби. Вчерашнее — самое лучшее. Думаю, стоит подсесть.
Ын Гиль внутренне дрожала — не зная, какую ещё мерзость может ляпнуть этот самодовольный тип. Он уже успел выстроить целую башню из подобных выходок.
— Кажется, роль наложницы мне подходит.
Ын Гиль сделала вид, что не слышала, и уткнулась в миску с супом, а Мин А поёжилась от странного предчувствия. Потом вдруг, прищурившись, посмотрела на одежду подруги.
— С-спортсменка К-Кон… а почему на вас мужская п-п-пижама?..
А улыбка, едва заметная за чашкой чая, стала ещё глубже.
Ын Гиль вошла в больницу «Чжегён», чтобы навестить игроков «Ветроуказателя».
В последнее время завтраки давались тяжело — стоило сесть за стол, как обязательно что-нибудь происходило.
Перед выходом из дома Ын Гиль изо всех сил старалась отмахнуться от влажного, подозрительного взгляда Мин А, и теперь шагнула в палату на шесть человек.
Игроки занимали три такие палаты. В той, куда она заглянула первой, уже собрались почти все — беззаботно болтая друг с другом.
Но стоило Ын Гиль появиться, как весь весёлый щебет мгновенно стих. Вместо этого двенадцать человек — двадцать четыре глаза — уставились на неё в полном молчании.
Под этим напряжённым вниманием нервы сдали у самой Ын Гиль.
«Вы в порядке?» Нет, надо помягче… «Вы как, нормально себя чувствуете?..»
«Когда начнём тренировки?» Тоже нет, не давить. Сначала пусть восстановятся.
Пока она прокручивала в голове возможные варианты, как раз начались новости — в эфире пошёл сюжет про «Ветроуказатель».
> «В то время как землетрясение магнитудой 5.6 потрясло город Кучхон, больше всего пострадал клубный дом профессиональной волейбольной команды „Ветроуказатель“», — чётко проговаривал репортёр на фоне разрушенного здания. — «Как видно, здание разрушено более чем наполовину и практически не поддаётся восстановлению. К счастью, спортсмены, оказавшиеся под завалами почти на час, были спасены и доставлены в больницу „Чжегён“ без серьёзных травм».
Теперь журналист, глядя прямо в камеру, поднял острый вопрос:
> «Руководство „Ветроуказателя“ пообещало начать восстановительные работы уже в этом месяце. Однако о судьбе игроков и текущем сезоне до сих пор не прозвучало ни слова».
Чем дольше они слушали, тем мрачнее становились.
Во время землетрясения руководство клуба отреагировало лишь спустя три часа после того, как новость о завале появилась в экстренной ленте.
В отличие от них, Со Ха Хён сразу организовал отправку медиков и спецтранспорта в Гучхон, чем фактически доказал, что он полезнее десятков людей из офиса клуба.
Хотя Ын Гиль плохо разбиралась в управлении, даже она чувствовала, что в руководстве творится раскол. Ещё вчера в больницу толпой приходили люди в костюмах — начальники отделов — но вместо того, чтобы навестить игроков, лишь орали, выясняя, на кого свалить ответственность.
«Разве кто-то из нас не понимает, что клуб просто разваливается? Кто будет с энтузиазмом чинить корабль, который идёт ко дну?»
Стоило взглянуть на лица игроков, которые отводили глаза от экрана, словно стараясь не замечать происходящего, — и всё становилось ясно: команда действительно трещала по швам.
Тогда Ын Гиль вычеркнула из головы все заранее приготовленные фразы и произнесла то, что сейчас было нужнее всего — и им, и ей самой:
— Чхве Бора. Это ты тогда сказала: «Команда без звёзд, без таланта, без ожиданий — не интересна».
От неожиданного оклика та удивлённо моргнула.
— Тогда скажи, если всё это у вас будет — будет смысл бороться?
— Звёздный игрок. Уровень. Надежда на успех — если только это и нужно, то с этим вы справитесь?
Игроки растерянно переводили взгляды, заметно нервничая.
Когда Ын Гиль выпрямила спину и уверенно произнесла это, разыгрывающая До Чжэ Хи удивлённо выдала:
— Старшая… Под «звездой» обычно подразумеваются те, кто хотя бы немного нравится людям.
— А вы, старшая, в рейтингах на кабельных каналах каждый раз стабильно занимаете первое место среди самых неприятных спортсменов.
— …Я уже несколько лет на первом?..
— Неизменно. Вас ещё ни разу не обогнали.
— Да сколько же у нас ежегодно говнюков с отвратным характером в спорте появляется, и ни один меня не переплюнул?
— Нет. Не переплюнул. После того как вы в прямом эфире врезали тренеру… Это была недосягаемая вершина. Ещё и на церемонии награждения на мировом первенстве… Сказали, что вы страну опозорили.
У Ын Гиль рот захлопнулся, как створки раковины. Как бы она ни хотела возразить, против фактов не попрёшь. Начни она оправдываться — выглядело бы жалко, так что она просто вернулась к сути.
— Значит, звезда должна выйти из вас. А с остальным — с мастерством, навыками — разберёмся позже. Ожидания? Кто-нибудь другой их создаст.
Ын Гиль промолчала и лишь многозначительно улыбнулась.
— В любом случае… Вы правда хотите попробовать? Я, если надо, прогнусь, стану вам опорой. Есть тут такие, кто хочет по моей спине вверх взлететь? — она хлопнула себя по лопатке и задала вопрос.
Но те, кто выбрался из-под обломков, уже смотрели иначе. Пусть они молчали, Ын Гиль почувствовала — она слышит самый чёткий, самый весомый ответ.
— Девчонки… Вам сейчас прям повезло, знаете?
В этот момент в палату вошли тренер и помощники. В последнее время их сияющий вид только раздражал.
Когда они стали такими чужими? Раньше ведь всё иначе было…
— Тут, говорят, не обычная палата на шестерых, а люкс, люкс! — тренер оглядел комнату. Игроки молчали, а лицо Ын Гиль напряглось.
— Тренер, вы серьёзно? Это вы сейчас такое говорите подопечным, которых только что из-под завалов достали?
— Спортсмену и без спорта всегда тяжело. Но такой роскоши у вас в судьбе не прописано, ага? Так что раз бесплатно досталось — пользуйтесь. — Тренер нагло шарил в холодильнике, хихикая.
Хотя, вроде бы, они пришли навестить пострадавших… но никто из них не выглядел обеспокоенным. Только и слышалось: «О, больница классная», «Одеяла такие добротные» — и больше про еду думали, чем про людей.
— А раз уж вы тут расслабились… Есть ещё одна новость.
Один из тренеров схватил Чхве Бору за макушку. Она не стала сопротивляться, и тренер будто привычно потрепал её голову.
— Благодарим, кстати, «Чёрных Фурий». Они решили нам помочь. Готовы предоставить свою клубную базу. Как только будете в форме, сразу можете туда заселяться.
Что за хрень? Ын Гиль нахмурилась.
— А «Ветроуказатель»? А UH? Где наша команда, где головная компания? Почему посторонние суют нос? — она скинула руку тренера с Боры и уставилась на него.
— Посторонние? Это ж клуб твоего мужа, Ын Гиль.
— И вообще, что вы знаете, чтобы влезать в дела вышестоящих? Молчите и не встревайте. Просто скажите «спасибо» и кланяйтесь. Сейчас не время разбираться, что горячее, а что холоднее.
— Сейчас даже дети понимают, что к чему. Мы не потому не знаем, что тупые. Просто удобно, когда мы ничего не знаем, так ведь? — холодно ответила Ын Гиль.
— Ваша задача — играть в волейбол. И только.
— В такие моменты мы должны быть едины. Не так ли? — он посмотрел на дорогие часы. Их блеск ну никак не вязался с его спортивным костюмом и сразу бросался в глаза.
А на следующий день Ын Гиль и остальные игроки «Ветроуказателя» получили удар под дых. Беспрецедентный случай в разгар сезона: весь тренерский состав во главе с главным тренером объявил об отставке.