Непробиваемый блок. Глава 6. Часть 10
— Сегодня всё было из-за связующего, сто процентов. Тьфу.
— Если подумать... странно даже, что с таким-то связующим «Ветроуказатель» вообще умудряется бодаться с другими командами. Они там, что, магией играют?
— Бедный Вете-е-ер 😭😭 Опять слили, чёрт побери😭😭😭😭 Ну дайте им хоть одну победу!!
— Ещё бы не беситься — видно же, что у них не всё провалено, что-то даже стало лучше 😤😤😤😤
— А как она прокладывает себе путь для атаки — мурашки по коже... Я вот почему-то всё сильнее тянусь к этой аморальной старшей. Что делать-то?
— Разделяйте уже наконец мораль и аморальность, плиз. Фу-фу.
— А сегодня она, значит, пойдёт домой и встретится с владельцем клуба «Чёрных Фурий»? Вместе поужинают? Вместе новости посмотрят? Вместе лягут в кровать?
— Зная характер Кон Ын Гиль, она, скорее всего, поломает полквартиры🙂🙂🙂
— Кажется, назревает супружеская ссора. Ну хоть бы это у неё получилось...
— А нельзя как-то транслировать их супружеские ссоры?
— Мне тоже интересно. Если их запустить на реалити-шоу — будет лучшая передача всех времён 🙂
— Господи, отделяйте уже работу от личного. Хватит сходить с ума.
— Да в этом сезоне всё и так пропало. Тренеры, завтра по полной тренируем L-центр! В подгузниках, но соберёмся!
Перед тем как сесть в автобус, Мин А, сидевшая в углу раздевалки и до последнего уткнувшаяся в окно чата, испуганно отшатнулась, когда вдруг снова увидела До Чжэ Хи. Но вошла не только она. Следом хлопнула дверь, и в комнату с грозным лицом ворвалась Ын Гиль.
— Что ты сегодня вытворяла на площадке?
— А вам какое дело, почему вы вечно за мной таскаетесь?
— Ой, да мне самой надоело, но у нас не хватает связующих. — Когда До Чжэ Хи не ответила, Ын Гиль раздражённо откинула с лица волосы. — Хочешь бросить мяч и свалить, да? — голос у неё дрожал от злости. — Извини, но сбежать у тебя не выйдет. Я тебя здесь запру. — Щёлк. Она закрыла дверь и встала перед ней, словно охранник.
— …Старшая, вы чего творите? Это что, мафия?
— Уйдите. Я через десять минут сажусь в автобус.
— Зачем ты вообще играешь в волейбол? — вопрос прозвучал глухо. До Чжэ Хи оглядела раздевалку и равнодушно ответила:
— По привычке. Как после единицы идёт двойка.
— У тебя же навязчивости, привычки ты бросить не можешь, хоть умри.
— И сейчас то же самое. Зачем вернулась? За два года я не видела, чтобы ты что-то забывала или роняла. Никогда.
Когда До Чжэ Хи опустила взгляд, Ын Гиль понизила голос, и теперь он звучал почти угрожающе:
— Даже если площадка как тюрьма — сиди тихо, не дергайся. — Но несмотря на резкость, в глазах у неё дрожало пламя, как от ветра. Казалось, что испугалась именно она.
— Тебе нравится на площадке? Уютно, безопасно, хорошо, да? — она усмехнулась, и её лицо искривилось.
— Если бы площадка могла убить — я бы уже давно погибла.
— Тебе просто страшно? А я её ненавижу. — Глядя на неё со странной смесью боли и яда, она почти прошептала. — И всё же… если даже хочется уйти — больше некуда. Если хочется отпустить — другого оружия нет. Пусть ненавижу, но зацепиться больше не за что.
Мин А, невольно ставшая свидетелем, зажала рот ладонью. Она словно прикоснулась к самому источнику силы Кон Ын Гиль. К её мрачной, чёрной бездне.
— И ты хочешь сбежать? А я как раз нуждаюсь в твоих пулях. — Голос её становился всё ниже и злее.
И всё это — ради себя. Без фальши. Без притворства. Без сочувствия. Ни единой попытки сказать: «Давай обсудим» или «Я помогу». Только грубая правда.
— Хочешь барахтаться — барахтайся здесь. Сбежишь — останешься одна против всего мира. — В глазах Ын Гиль собиралась мрачная решимость. — Так что давай. Прожми до конца. Используй меня — со всей своей навязчивостью. Подними такой пас, который оживит.
— Не зная всего, не рассуждайте так легко! — До Чжэ Хи со всей силы хлопнула по шкафчику. Её резкое, тяжёлое дыхание слышалось даже Мин А, притаившейся в углу.
— Команда. — Отвечено было жёстко, как будто умерла последняя надежда. — Никто никуда не уйдёт. Никто. Пока я не стащу с пьедестала эту мразь, пока мы не победим — никто не уходит. Умрём — так все вместе.
У Мин А похолодело в груди. И самое страшное — До Чжэ Хи эти слова успокоили.
После этого Ын Гиль безо всяких сожалений ушла, а остальные остались стоять, словно пришитые к полу.
«Свергнуть Чёрных Фурий» — так она часто говорила.
Но в ней было нечто большее, чем просто соперничество.
Мин А вдруг задалась вопросом: какую именно картину пытается нарисовать Кон Ын Гиль?
— Фух… — наконец, вся сжатая от напряжения, Ын Гиль выдохнула.
До Чжэ Хи, будучи на грани, нуждалась в прочной опоре. В утешении? Сочувствии? Нет. Это не то, что её двигает. Ей нужны были чёткие стимулы и безусловная убеждённость. Чем грубее — тем лучше.
Она уже потеряла всякий чистый смысл в волейболе. Сейчас ей нужно было хоть что-то, что укажет путь. Пусть временно.
Дать ей задачу. Заставить подавать пас для Кон Ын Гиль. Этого хватит ненадолго, но настоящая сцена, которая пробудит До Чжэ Хи — ещё впереди.
В этот момент её шаг вдруг замедлился.
Со стороны «Ветроуказателя», в проходе, стоял Со Ха Хён. Его силуэт был чёрным пятном на фоне света. Он стоял, облокотившись на стену, засунув руки в карманы, и пристально смотрел на неё.
Она знала, что должна изобразить обычную мину. Как всегда. Но не могла. Только что она вырвала из себя кусок правды, и он всё ещё сжимал ей горло. Осадок остался. Слишком тяжёлый.
Месть. Вот смысл её волейбола. Игра — как средство. Всё просто.
Это злило. Это было стыдно. Это было больно.
Но от этого уже не избавиться. Оставалось только глубже вжечь.
Со Ха Хён моментально прочёл её состояние и подошёл ближе.
— Ты уже забыла, с кем у вас сегодня была игра?
— А… — она молча кивнула. Сегодня они играли против «Чёрных Фурий». Он пришёл поддержать свою команду. Это естественно.
Но всё равно в груди сдавило. Они проиграли. Месть отдалилась. Всё как обычно. Но почему-то казалось, что сил больше нет. Всё накопившееся вдруг навалилось на плечи, и голова сама поникла.
— Почему это моя девочка такая унылая? — он наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо.
В день, когда команда проигрывала, как водится, ни следа не оставалось от её обычной раздражительности. Она была точно ястреб, скорбящий о своих крыльях, насквозь пропитанных машинным маслом. Сегодняшняя Кон Ын Гиль была в точности такой.
— Кон, вы не умеете правильно обращаться с мужем.
Со Ха Хён ласково заправил сбившиеся пряди волос за её ухо. Его взгляд тут же наполнился смыслом и жадно впился в неё.
«Никто никуда не уйдёт. Никто. Пока я не стащу с пьедестала эту мразь, пока мы не победим — никто не уходит. Умрём — так все вместе.»
Фразы, подслушанные у раздевалки, до сих пор звучали в ушах. Было очевидно, кого она называла «мразью». Того, кто вызывает в Кон Ын Гиль такую ярость, — тренера Рю Сан Хёка.
Скорее всего, её настоящая цель — именно Рю Сан Хёк. Ради него она, скрипя зубами, вернулась на площадку, ради него снова и снова разжигала в себе волю к борьбе.
Неожиданно вырвался горький смешок. Мысль о том, что она может испытывать столь сильные чувства к кому-то другому, ему не понравилась. От резкого движения мышцы на его руках напряглись.
— Я же говорил, убивать — моё дело.
— Вы думали, это была просто бравада? Хочешь — хоть завтра схвачу его и притащу?
На самом деле Со Ха Хён давно собирал досье на тренера Рю Сан Хёка. Он выяснил, где тот находится, и держал его под плотным наблюдением в реальном времени.
Но странным образом никаких данных о брате не было. В документах такого человека не существовало. Было слишком много подозрительного, но Со Ха Хён предпочёл не показывать вида.
— Могу инсценировать несчастный случай. Если вдруг покажется, что это слишком милосердно — могу сделать так, чтобы он сдох в муках.
Он сказал это с холодной усмешкой.
— Пока не поздно. Если вы захотите провести пресс-конференцию, я и Чжегён поможем изо всех сил. У нас есть человек, виртуозный в подделке документов. Этот тренер?.. Я его с костями перемелю и похороню. Прямо на глазах у общества.
— Так что, Кон, просто сядьте поудобнее и выберите, какой вариант вам ближе.
Я знаю. Он знал, что она чувствует. Эти слова были словно награда для человека, который жил, просто держась изо дня в день. Возможно, впервые она слышала такие надёжные слова — и это трогало её до слёз. И всё же…
Дыхание Ын Гиль стало немного тяжёлым. Эмоции, которыми она давила До Чжэ Хи, ещё не успели утихнуть. Со Ха Хён, словно подбадривая, крепко прижал её к себе. В его тёплых объятиях она прошептала почти неслышно:
— Я не собираюсь выносить всё это на публику. Потому что я уже давно… участвую в игре с тем ублюдком.
Он затаил дыхание. Что это значит?
Рю Сан Хёк ушёл с поста главного тренера национальной сборной девять лет назад. После этого, получив мощную поддержку от Корейской спортивной ассоциации, несколько лет возглавлял тренировочную базу волейбольной федерации. Затем покинул Корею и, став комиссаром Азиатской волейбольной конфедерации, постоянно находился за границей.
Проще говоря, контакт с Кон Ын Гиль был невозможен. О каких-либо личных звонках и речи быть не могло.
— Я знаю, как его вернуть сюда, — её голос заметно дрожал.
Со Ха Хён попытался немного отстранить её, чтобы взглянуть в лицо, но Ын Гиль вцепилась в него крепче. Она не хотела показывать своё искажённое болью и злобой лицо.
— Я не хочу прятаться за вашей спиной. Просто… обнимите меня вот так. Эту войну веду я.
Она сильнее уткнулась лицом в его шею. Её горячее дыхание пропитало ворот его одежды.
— Я должна… снова стать лучшей.
— Мне нужно снова подняться на вершину, только так я смогу закончить эту давнюю игру. Мне не нужна его жизнь. Мне нужно кое-что другое… Только я могу это закончить.
Со Ха Хён обнимал свою жену с такой силой, что казалось — сейчас раздавит, но сердце внутри у него стремительно остывало.
Как назло, месть столкнулась с местью.
Если план Со Ха Хёна, нацеленный на «Ветроуказатель», сработает, Кон Ын Гиль потеряет всё. «Ветроуказатель» — худшее и в то же время единственное, что у неё есть.
Снова стать лучшей? Подняться на вершину?.. Нет...
Она просто снова окажется на самом дне, без права на возвращение.
Хотя он предлагал ей простой путь, Кон Ын Гиль упорно выбрала самый трудный.
Со Ха Хён закрыл глаза, словно пытаясь скрыть в них тёмный огонь.