Пострусские в аспектах культуры и идентичности, часть 22
(предыдущая часть тут)
Что касается самого синтеза новой непротиворечивой реальности для отпадающего от культурной традиции, то важнейшим его составляющим является источник смыслов для медиации. Представляется, что это некоторое инокультурное влияние, хотя возможны варианты. Интересоваться (а значит получать альтернативные смыслы для медиации своих текущих представлений) можно не только многочисленными дискурсами различных цивилизаций, но закономерностями дискурсивных практик как таковых. Возможно погружение и глубже – изучать морфологию и динамику смысловых пространств в общем, т.е. погружаться в теоретическую культурологию, обнажая механизмы функционирования Культуры как таковой. Но это уже для особо любознательных натур. Заимствования же из иных культурных традиций должны диктоваться исключительно личными предпочтениями, идейными, эстетическими и этическими. Насилие над собой приведет только к состоянию отчужденности.
Инокультурные влияния являются источником диссистемных смыслов, которые провоцируют возникновение оппозиций с уже укоренившимися в ментальном пространстве смыслами, что вызывает стремление к снятию этих оппозиций. Иными словами, возникает конфликт между культурными кодами, в результате которого повышается количество (а благодаря медиации и качество) вариантов внутреннего выбора, а значит, внутренняя свобода. Ибо свобода – есть пространство выбора. В мерцающем поле медиации упомянутых чуть ранее макрооппозиций пострусское-русское это приведет к ускоренному процессу смыслообразования и интересным медиационным направлениям.
И здесь важна не только «теория», но и практика. Чрезвычайно полезно будет погрузить себя лично в совершенно иную культурную среду. Чтобы культурные коды впитывались не только в процессе чтения или пассивного потребления аудио-визуального контента, но в ходе непосредственного столкновения с инокультурными практиками. Так «конфронтация» с иными культурными кодами будет идти на до-понятийном и бессознательном уровне, что погружает в глубинные основания иной культуры, а не только на уровень дискурса, который всегда в той или иной степени санкционирован культурой, чтобы идти в обход рефлексии ее оснований. Иными словами культура всегда скрывает правду о себе за конкретными формулировками («мысль изреченная есть ложь»). Таким образом, активная медиация с чужим трансформирует пострусских в эмбрион Чужого, которому суждено разорвать некроткани русского зомбисоциума изнутри.
Особенно соображение об опыте непосредственного диалога с другими культурами становится актуально, учитывая всё ухудшающуюся политическую ситуацию. А уж на момент социальной катастрофы и весьма вероятного последующего ватного бунта (ВБ), который делает возможным сценарий днрлнризации страны, тактическое отступление в ареалы обитания иных культур может оказаться для некоторых людей необходимым условием выживания[1]. Так что можно совмещать пользу с необходимостью. В любом случае, пожить где-то за рубежом в современном мире удаленной работы может быть не таким уж тяжким предприятием.
Идем далее. Человек, погруженный в дружественную среду подобных себе отслаивающихся от русской культуры, обменивается опытом смыслообразования с товарищами по иденту. Это, кстати, может происходить и чисто в режиме «он-лайн». Вместе с ними он по сути занимается конструированием новой ЛКС, ее будущего фундамента. И не последнюю роль в этом процессе занимает возникающие в таких сообществах социолекты, которые обогащаются невиданными в обыденном или официальном русском дискурсе словами, конструкциями, интонациями и регистрами речи. Такие социолекты, которые хоть и выглядят для обычных русских людей со стороны как «птичьи» языки или сектантство, служат не только средством, инструментом, впитывающим изменения сознания для культивации дальнейших изменений, но и целью, т.е. продуктом смыслогенеза. Такие вещи объединяют и притягивают людей, предрасположенных к чему-то подобному.
Примечания:
[1] По крайней мере, шансы стать случайной жертвой в стране, где и так с кем угодно может произойти что угодно, существенно снижаются. А некоторые пострусские могут быть бельмом на глазу для бесноватых русичей, манихеев-людоедов, которые уже сегодня разбрасываются в соцсетях лозунгами о жестокой расправе над любыми инакомыслящими. Есть, однако, в этой ситуации и иной выход –это принять активное участие в ВБ, примкнув к одной из сил (и кто знает, может возглавив свою). Впрочем, есть и противоположное мнение о том, что непосредственное участие в разрушительном мироборческом конфликте не повышает, а понижает шанс выживания, ибо причащение к хаосу оставляет пожизненный след и «выключает» человека из нормализованной культурной реальности (если проследить судьбы активных участников Гр. войны 1918-21 г.г., то мы обнаружим многие из них весьма трагичными). С другой стороны, «мирный житель» рискует не меньше, и не только непосредственно насильственной смертью, но и в силу столкновения со стихией или банальным вопросом выживания в диких условиях. В общем, этот вопрос достоин детального рассмотрения в отдельной работе, и простых ответов тут нет.
