Страна Других, 4. Другие русские
(Предыдущий пост тут.) Такое субъективное членение русского социума порождает феномен, для обозначения которого в неформальном дискурсе (преимущественно в интернете) давно прижилось словосочетание «другие русские». Предположительно, начало такому обозначению было положено небольшой заметкой Алексея Широпаева, российского поэта и публициста из национал-демократического движения, популяризованной через его страницу на сайте LiveJournal[1]. Позволим себе процитировать:
«…Существуют два разных русских народа. Это две разные концепции нашей истории, два разных психотипа. Они различаются как Совок и остров Крым. Один русский народ – безответное пушечное мясо Империи, а другой русский народ всю жизнь «заглушал удалью московский шум». Один терзается вопросом: «Тварь ли я дрожащая или право имею?», а другой спокойно и твердо отвечает себе же: «ПРАВО – ИМЕЮ». И таких – других – русских все больше и больше».
Знакомый образ мыслей, не так ли?
Мы находим такое определение, как #другие_русские (ДР) чрезвычайно удачным, хотя вряд ли Широпаев осознавал всю иронию, когда писал эти воодушевляющие строки. Изучив структуру русской ЛКС, выдающийся культуролог Андрей Пелипенко, развивая идеи Ахиезера, вывел, что русское сознание уже не способно жить и мыслить себя вне раскола, вне противостояния априорно отчуждаемому и отторгаемому Другому[2]. Постоянно стихийным образом воспроизводящийся в культуре Другой, а вернее его образ, имеет важное свойство: если трудно дотянуться до Другого извне, то он обязательно возникает изнутри. Русский социум уже давно обращён сам на себя в силу снятия диалектического противостояния цивилизаций теократической империи и национального государства (России и Западной Европы, позже Евро-Атлантического блока цивилизаций), что произошло с падением СССР[3]. События самой недавней истории страны (Перестройка и первые годы бесплодных попыток трансформации империи в полноценную президентскую республику) ярко иллюстрируют то, как энергия манихейской агрессии рассеивается внутри самой системы, не в силах найти фокусировку вовне или на «верхушке» небожителей, которые умело замаскировались, когда пришло время. Поэтому внутреннему культурному противостоянию, усугубляющему атомизацию русского социума, открыты все двери. При этом параллельно в массовом сознании постоянно присутствуют такие мифологемы как сказки о враждебной мировой закулисе, но это никак не меняет ситуации обращения на себя, ибо мир мифа зыбок и неконкретен. Современная РФ истинно может быть наречена страной, населенной Другими друг для друга, и это не общефилософские другие, формирующие внутреннее Я в ходе пробуждения субъективности, а отчуждённые Другие — иные, отношение к которым как к инородцам из враждебных культур. Но культура тут одна, в стране Других, и этот парадокс, похоже, уникален для современного мира.
(Разумеется, это если упростить, и выхватить из уравнения так называемые нац. меньшинства, избежавшие существенной русификации. Но их рассмотрение выходит за рамки статьи, ибо мы фокусируемся на культурной системе - гегемоне. Периферийные блоки и субсистемы культуры нас интересуют мало.)
Поэтому сделаем то, что уже не раз делали — освоим неформальную терминологию, превратив её в формальную в рамках пострусского дискурса. Раз мы имеем страну Других, и эта страна населена считающими себя русскими людьми, то явление «других русских» (ДР) заслуживает нашего пристального внимания.
Оно масштабно не только в своём отражении в быту. Феномен ДР имеет самое прямое воздействие на интеллектуальный и политический климат страны, на общественный дискурс в самом обобщённом понимании. Общественные и политические движения, идеологически мотивированные группы самой разнообразной идейной комплектации, от национал-патриотов всего красно-коричневого спектра до белоленточной либеральной тусовочки — все обращаются к тому или иному варианту ДР. Привластный патриотический лагерь выделяет патриотов среди нацпредателей «пятой колонны». Непримиримые русналисты всех подвидов выделяют «истинно русских» среди индифферентных обывателей, которых они мнят испорченными советским режимом безнационалами, образуя таким образом микроскопическую псевдонацию националистов. Сильнее всего потерявшие связь с реальностью этнонационалисты идут дальше: они не просто нарекают пресловутыми «совками», а выписывают из русских всех, кто им не нравится, потрясая кустарной «черепомеркой» и фирменным русским «детектором еврея» (татарина/чуваша/удмурта/итд). Таков российский #карго_национализм. Коммунисты и другие левые выделяют «трудящихся» (с вариациями) в противопоставлении буржуазии и «силам мирового капитала». Впрочем, так делают только самые интеллектуально состоявшиеся из них, большинство же устремляется к коричневому спектру, шикая на «нацпредателей», которые «такую страну [потеряли]». Либералы превозносят «средний класс» и прозападных людей, сетуя на «глубинный народ». Далее в том же духе. Подобное обособление, выделение своей инаковости в строго положительном ключе выходит за пределы фаворитизма на основе идеологической принадлежности. Ибо противостоящая группа мнится негодной и испорченной онтологически, и подлежит всяческой санации (какой именно, зависит от конкретной группы ДР — если нацпаты не стесняясь алчут расстрелов, то либералы смущённо помалкивают или даже рвутся в народничество).
Такое положение дел просто не допускает здоровой общественной дискуссии. Социокультурный раскол, с которым мы имеем дело, создает вредную иллюзию сосредоточения всех проблем в одной части социума, подспудно сбрасывая ответственность с другой (т.е. с себя). Перекос восприятия соотечественников не может быть адекватным ни в одной общности и ни при каких обстоятельствах. Проблема как минимум в том, что любая оценка окружающего, основанная на желаемом в противовес действительному, задает ложную отправную точку для анализа, и, следовательно, для построенной на его основе стратегии изменения дел к лучшему. На этой почве получают широкое распространение русские извращенные вариации разнообразных общественных теорий, одна из которых уже подарила нам 80 лет странной околорелигии научного коммунизма со своим смертным богом в Кремле и обещанным раем на Земле. До сих пор русские извращают западные идеи, рихтуя под себя то марксистскую теорию классовой борьбы, мутирующую под токсичным воздействием русскости в дрязги сословного общества, то либеральную демократию и свободный рынок (опять же понятых превратно, в мифологически-сказочном ключе). Всё это пропущено через призму извечного внутреннего противостояния. В конечном итоге рассматриваемая иллюзия ДР смещает фокус с непосредственных проблем под пространные рассуждения о том, что делать с некой частью населения, когда проблемным является всё население без остатка. Русская история недаром богата примерами прихода к власти Других — меньшинства, которое тут же превращается в аналог своих недавних заклятых врагов и без зазрения совести гнобит бессловесное и безвольное большинство (что естественно, ведь в глазах этих других, годных русских они плохие, негодные русские).
В последнее время противоречий в обществе накопилось столько, что в результате гипотетического прихода к власти определённых эшелонов оппозиции возникнет опасность социальных потрясений, чреватых большой кровью. Вспоминается, как ещё лет пятнадцать назад (напомним, это был конец вполне благополучных «сытых нулевых») довелось слышать от весьма неглупых и обеспеченных людей, приближенных к касте высшего чиновничества, о том, что «эту страну спасут только массовые расстрелы». Подобную сентенцию можно с высокой долей вероятности услышать и от простого работяги. Такое вот своеобразное единение больших и малых сих. Известно, что от расстрелов недалеко и до целесообразных жертв во имя светлого будущего, и до принудительного труда, и прочего в этом ряду.
#Национал_инфантилизм русских был отмечен ещё на самом старте нашего дискурса (а самым ярким текстом по теме, пожалуй, стали «Кубики» Алтуфьева). Стоит отметить, что все манихейского типа культуры и роящиеся социумы (а #манихейство всегда задаёт потребность к роению) по-своему инфантильны с точки зрения современного постмодерного сознания. Ему чуждо подростковое горение метафизическими вопросами, оно по-зрелому прагматично и ориентировано на индивидуализм и личную социальную ответственность в противовес опоре на социальный абсолют государства, что присуще носителям роящегося менталитета. Но #русская_матрица в деле насаждения инфантилизма в массах достигла поистине выдающихся результатов, битых разве что её же версией, которая была импортирована обратно на восток советскими усилиями. Феномен формирования конструкции ДР в головах населения работает с инфантилизмом в унисон, питаясь им и подпитывая его в акте сброса ответственности на «негодную» группу. Русские всю жизнь сбрасывают ответственность за свои неудачи и окружающую их репрессивную действительность, которую же и создают собственной деятельностью или (что чаще) бездеятельностью. Объектом сброса может быть потерявший благосклонность прежний царь (ведь любой руководитель страны здесь приобретает сакральный надчеловеческий и надзаконный статус) или непризнанный текущий, это могут быть вероломные внешние враги с Запада, или куда более коварные внутренние. Наконец, это могут быть сами русские. Не «мы», якобы «другие» русские, а обычные, «негодные». Такая формула проста и удобна, а главное — очень привычна.
Нередок, конечно, и радикальный сброс ответственности на внешних Других. Популярными сценариями здесь выступают антисемитизм (свойственный, например, непримиримым русналистам; при этом бытовое «кухонное» жидоедство куда шире) и болезненная конспирология, часто в пересечении и взаимном дополнении. Однако подобный образ мысли совершенно не мешает поискам внутренних врагов. Напротив, иногда нам кажется, что наличие внешних врагов работает в синергии с поиском внутренних.
Мы упоминали, насколько губителен подобный образ мыслей в деле выбора стратегии для реформирования и развития общества. Но на деле всё куда печальнее, ибо первое, что феномен ДР порождает – это апатию и уныние. В самом деле, на какие свершения может вдохновить человека тот факт, что подавляющая масса населения никуда не годна? Единственное, к чему подобное мироощущение может подтолкнуть, это к бездеятельности, которая и так подогревается глубинными гностическими прошивками, подсказывающими, что мир принципиально неисправим. Как неисправимы эта страна, эта русская жизнь, наконец, эти русские. И вот ничего делать уже и не нужно. Надо ли пояснять эти рассуждения примерами из отечественной политической жизни, которая генерирует мегабайты текстов в интернете, но фактически не способна на реальную горизонтальную организацию?
(версия исправленная и дополненная, впервые опубликовано в Острог20)
[1] К сожалению, оватаневший автор удалил оригинальную запись, ссылка не работает.
[2] А. Пелипенко “Русская система на весах истории”.
[3] А. Пелипенко “Восток и Запад: проблема культурогенеза русской ментальности"