Глава 17. Олег, 22 года. Татуировка
Олег прекрасно помнил, при каких обстоятельствах сделал татуировку.
Омск. Лето, не похожее на лето. Сгустившиеся серые тучи оттеняли и без того унылые панельные дома за окном, потоки дождя заливали стекла. Брызги проникли в квартиру через форточку и попали на раскрытый лист бумаги, который Олег не сразу бросился спасать от влаги. На самом деле он бы с удовольствием избавился от злополучной бумажки, взвалившей на него очередную проблему — армию.
А чего он, собственно, ожидал? В университете — теперь уже бывшем — ходило немало историй о «счастливых письмах» уже через неделю после отчисления. В его случае прошло целых две, и Олег почему-то верил, что успеет все уладить. Поговорит с деканом, снабдит его очередной посылкой с виски или же просто запишется на новый курс.
Время — коварное явление. Оно чувствует человеческий страх, желание и легкомысленно убегает, пользуясь собственной невесомостью и важностью. Но в минуты тягостного ожидания оно нависает и всячески напоминает о себе. И как бы говорит: «Я никуда не ухожу», заставляя страдать в своем неприятном обществе.
Олег вновь бросил письмо на письменный стол, в этот раз подальше от форточки, а сам рухнул на раскладной диван в темной гостиной, служивший кроватью. Очередные двенадцать месяцев теперь пройдут непонятно, где, в каких условиях и с какими людьми рядом. Вдали от Карины. И еще дальше от Финляндии, ради которой он пахал последние три года: совмещал учебу с тяжелыми тренировками, принимал участие во всех хоккейных матчах и так устал, что в последнюю игру едва не переломал себе ноги. А потом и вовсе вылетел из университета… чтобы загреметь в армию.
В прихожей заскрипел ключ в замке. Минуту спустя вспыхнул свет, и на пороге их однокомнатной квартиры появилась Карина. Ее всегда пышные белокурые волосы прилипли к щекам и шее, словно политые жидким медом, а промокшая белая футболка демонстрировала миру розовый бюстгальтер и плоский подтянутый живот.
Карина всегда выглядела хорошо. Даже промокшей под дождем и обозлившейся на весь белый свет — вот как сейчас.
Встретившись взглядом с Олегом, девушка закатила глаза и с громким вздохом поковыляла на кухню, оставляя за собой мокрые следы. Погремев стеклом, она вернулась в гостиную с недопитой бутылкой «Саперави» и двумя наполненными бокалами, один из которых уверено вручила Олегу, а сама рухнула в стоявшее напротив дивана кресло.
За последний месяц Карина попадала под дождь раз пятый. Сначала ей нравилось романтично кутаться в плед, распустив мокрые волосы по плечам, пить горячий какао под звон дождевых капель и слушать упреки Олега о забытом зонте. Но потом внезапный ливень испортил сложный макияж для фотосессии, стоивший девушке двух часов кропотливой работы, чем несказанно разозлил ее. А сегодня, похоже, «дождливая романтика» прошла окончательно.
Карина сделала большой глоток вина.
— Ведь знала, что будет дождь, а снова забыла зонт! Еще и попала под ливень на середине моста, где негде скрыться.
— Это наша человеческая природа — до последнего верить, что удастся проскочить, — парень сел на диване и прислонился спиной к стене, сжимая бокал. — Лучше бы я родился пессимистом и всегда готовился к неприятностям. Хотя бы морально.
Девушка замерла с приподнятым бокалом в руке. Ее серые глаза чуть прищурились и устремились на Олега, приглашая к продолжению монолога. Знакомый взгляд его несколько расслабил — Карина моментально поняла, что происходит неладное. Много раз он шутил, какой пустой тратой времени станет ее обучение на психолога, ведь она уже заручилась талантом выпытывать у людей тайны, на что девушка довольно отмахивалась: «Любому таланту важно задокументироваться, иначе в глазах людей он останется простым навыком. А навыки подобны слухам — не каждый в них верит».
Без лишних предисловий Олег произнес:
— Меня отчислили, еще две недели назад. А сегодня пришла повестка в армию.
Он сделал несколько глотков. «Саперави» ему не слишком-то нравилось, но сейчас было без разницы, какого рода спиртное в себя вливать. Хотелось просто забыть обо всем — хотя бы на несколько часов.
А еще Олег не сразу поднял глаза на Карину. Наверняка она обижена за подобные «открытия», или даже в ярости. Сколько ссор они пережили за последний год из-за Финляндии! Девушка твердила, что он хочет жить рядом с Анитой, на что Олег парировал, что стремится к проживанию в лучших условиях для них обоих. Но в душе понимал: Карина права.
Анита. Навязчивый фантом из прошлого, ставший не менее реальным, чем жизнь вокруг. Олег оборвал с ней связь в конце десятого класса, когда заблокировал в соцсетях, а телефонный номер поставил в блок. Тогда подруга перешла все границы, сообщив об отъезде в Финляндию в последний момент, и даже открытка с извинениями, чудом дошедшая без марки, его не разжалобила. Олег в полной уверенности вычеркнул Аниту из своей жизни, но, как выяснилось, не из памяти.
Он знал, что Карина поддерживает с ней связь и однажды увидел фотографию в ее телефоне: красивую темноволосую девушку в зеленом свитере, а позади — старинные, европейского вида дома. Девушка улыбалась, но очень натянуто, словно ее вынуждали «улыбнуться для фото».
«Ненавижу, когда меня просят улыбнуться! Почему люди думают, что для подтверждения хорошего настроения обязательно нужно скалиться во все зубы и скакать как клоун?»
У него кольнуло в груди. С усилием Олег отвел взгляд от фото, но оно никуда не делось и продолжало маячить перед глазами, закрывая собой даже Карину. На следующий день, пока девушка лежала в ванне, он снова открыл фотографию в телефоне и уже неспешно изучил, многократно увеличивая. У Аниты отросли волосы. Постройнела фигура. Поменялся образ — на смену жутким толстовкам из последних классов пришла более стильная, женственная одежда. Анита больше не выглядела больной и несчастной, но и куклой из детства тоже не стала.
Услышав движение в ванной, Олег свернул фотографию и быстро убрал телефон на место.
Вот, значит, как теперь выглядит девочка из его детства. Если они встретятся в Хельсинки, он даже сможет узнать ее… Интересно, а его она узнает?
Парень задумчиво смотрел в окно, устроившись на подоконнике. Мимо него туда-сюда бегала Карина и поспешно натягивала на себя одежду, на ходу строча сообщение в мобильном. Наверное, отвечала Аните.
Вечером того дня он вытащил подругу из «черного списка» и прошелся взглядом по другим фотографиям в «Вконтакте», включая ее картины. Она до сих пор рисует — Олег почему-то обрадовался и даже лайкнул жуткий пейзаж в гостевой ленте в качестве комплимента, но писать не стал и не ответил на смайлик Аниты. При виде лучезарной рожицы в памяти вспыхнула последняя ссора, и парень поборол мимолетное желание вновь заблокировать подругу детства. Он шумно закрыл ноутбук.
Для первого шага достаточно разблокировки, а все последующие слова будут только лично.
Случайное фото в телефоне лишний раз убедило его в правильности поставленной цели: переехать в Финляндию. Ради Европы, ради перемены обстановки и лучшей жизни, ради красивой зимы и клевых хоккейных стадионов. И ради возможности увидеть Аниту вживую, поговорить наедине... а не смотреть тайком ее фото.
Но вышло так, что все «ради» привели Олега в дождливое утро с письмом из военкомата.
После долгой паузы Олег поднял голову и приготовился к любой реакции со стороны Карины, ее логичным обвинениям в недоверии, помешательстве и безответственности. Раньше ей нравилась идея жить в Финляндии, а затем откуда ни возьмись всплыла Анита, и начались ссоры: «Ты хочешь бросить университет в середине программы, свою команду и карьеру в спорте ради страны, где тебя никто не ждет? Ты либо свихнулся, либо… это все ради Аниты! Только так могу объяснить твое нетерпение побыстрее свалить».
Сил защищаться и отстаивать свою правоту, изрядно потрепанную лавиной неудач, больше не осталось. Зато в бокале плескалось рубиновое «Саперави» — вино-то и поможет переждать бурю в туманном штиле.
Но девушка лишь снова вздохнула и печально улыбнулась:
Растерянный, Олег убрал бокал в сторону и закрыл лицо руками. Голова и плечи вдруг сильно отяжелели, словно их неистово тянуло вниз, к полу. Уж лучше бы Карина закричала.
— Погано все вышло — с университетом, с армией. Я рассчитывал… А, неважно! — он с силой провел пальцами по глазам, растягивая кожу. — Что теперь об этом говорить? Я везде просчитался!
— Когда будет комиссия? — голос девушки дрогнул. Она сделала еще глоток, не глядя на бокал.
— Через две недели. Потом я уеду. Ты меня ненавидишь?
Она медленно отставила бокал и встала с кресла. Олег следил за ее изящными и плавными движениями, достойными роли в какой-нибудь исторической киноленте о жизни знати «серебряного века». Жизнь с Кариной временами напоминала музей искусств, где каждый пролет, комната или поворот сочились красотой, одновременно насыщенной и легкой. Легкой — потому что свойственной от природы.
Карина села на диван напротив и взяла руку Олега в свою. Мягко, но крепко. Ее большие серые глаза притягивали, обволакивали и обещали предельное участие и заботу. Такой взгляд развязывал язык и вытягивал из человека все, что клешнями сдавливало горло и всячески противилось вылезти наружу.
Если бы Карина не заговорила первой, Олег выдал бы все, включая навязчивые мысли об Аните.
— Хватит с нас ругани, Олег. Ее стало слишком много в последнее время, и это неправильно.
Девушка убрала за спину еще мокрые волосы и стянула прозрачную от воды футболку, швырнув ее на другую сторону дивана. На ней остался только розовый бюстгальтер, который вдруг показался Олегу лишним. Он снял его, отбросил к мокрой футболке, а Карину заключил в объятия, с удовольствием проведя ладонями по гладкой коже на спине. Она обвила его за шею в ответ, продолжая бормотать в ухо:
— Я чувствовала, что ничего хорошего из прошлого года не выйдет. Ты столько тренировался и учился. Мы часто ругались. Ругались из-за призраков прошлого, каждый раз впуская их в нашу настоящую жизнь, где им не место. Я просто хотела сказать, — она глубоко вздохнула и порывисто поцеловала парня в шею, — что была неправа. Насчет Аниты. Ты давно бы бросил меня и уехал за ней, если бы действительно этого хотел. Ты умеешь идти наперекор трудностям.
От ее выводов бросило в жар, а из груди едва не вырвался сдавленный стон. Олег еще крепче прижал Карину к себе, хаотично сминая ее мокрые волосы и пряча в них свое лицо. Он вдыхал запах ягодных духов и влажной кожи после дождя, которые опьяняли и понемногу стирали из мыслей образ темноволосого фантома на фоне заснеженных средневековых домов.
— Я приеду к тебе — куда бы тебя ни отправили. Олег, я люблю тебя. Помни об этом, когда тебе в голову придет дурацкая мысль, что я могу тебя за что-то ненавидеть.
Карина. Олег помнил все события после десятого класса школы, когда их отношения переживали свой самый высокий пик.
Они обожали друг друга. Неугомонная страсть, где каждый подходящий пазл мозаики вызывал эйфорию — а набиралось их немало. Взгляды на жизнь, интересы и ожидаемое друг от друга поведение совпадали настолько, что казались либо мистикой, либо слишком дорогим подарком, который не ждешь от судьбы за просто так.
Карина стала не просто девушкой, а лучшим другом, и на долгое время вытеснила Аниту из памяти Олега. Они всегда были вместе, общие друзья даже в шутку подарили им две толстые железные цепочки с замком[1], которые Карина беспощадно выкинула в мусорку.
— Идиоты! Мы вместе не потому, что сковали друг друга какими-то цепями.
Олег любил ее и наслаждался собственным чувством, его легкостью и открытостью, без внутренних преград и невысказанных слов, так часто мешавших им с Анитой. Он сравнивал обеих девушек и не находил веских логических доводов тянуться к подруге детства. Но и отпустить не мог — вот так, на полуслове, вдребезги разругавшись и небрежно похоронив лучшие совместные моменты и дружбу едва ли не с рождения.
Но оправдана ли цена на «реставрацию» дружбы? Получится ли найти общий язык и беспечно общаться, живя в одном городе? Ведь с Анитой их разделило не просто расстояние, преодолимое физически, а несколько лет жизни, а с этим препятствием стоит посчитаться. Фантом из его мыслей — лишь плод фантазии, фотография в телефоне, но не живой человек, склонный меняться. Настоящий же человек сейчас находится в его объятиях — понятный, любимый и любящий, и Олег едва не потерял его в угоду «призракам прошлого».
— Я люблю тебя, — глухо произнес он, холодея и покрываясь мурашками от страшных мыслей.
Карина продолжала извиняться, обещать, всхлипывать и пылко целовать Олега в шею и щеку. Он же обнимал ее, пережидая ураган собственных чувств, не готовых к столь быстрому принятию решения.
И он решил помочь им. Радикальные решения требуют радикальных действий.
На следующий день Олег сделал себе татуировку с именем Карины. Тату были для него сродни крестикам, амулетам и прочей суеверной фигне, которую парень не одобрял и не воспринимал всерьез, но зацепился в момент страха и отчаяния. Как атеист вспоминает молитву во время сильной турбулентности, так и Олег обратился к своеобразному «амулету» в момент душевной встряски.
Татуировка стала для него напоминанием о том, что настоящее всегда важнее прошлого.
[1] Такой замочек носил музыкант Сид Вишес из SexPistols— подарок его подруги Ненси.