Глава 30. Анита, 16 лет. Лучшие друзья
Дневной свет с трудом пробивался в полутемную студию из-за неплотно закрытых штор. Из магнитофона на полке орал Честер, его «From the Inside» сотрясала душный воздух с резким запахом краски, но Анита почти не слышала громкую музыку. Та словно звучала на поверхности моря, тогда как ее собственные мысли давно погрузились на глубину.
Быстрыми движениями девушка рисовала густые черные линии на холсте и салфеткой растушевывала их до неясных очертаний, а затем снова рисовала. В конце из жутковатых форм и узоров должен получиться ворон.
Художественная студия пустовала, никто не пожелал торчать здесь в теплый майский день. Анита же воспользовалась тишиной и забаррикадировалась в одном из классов: закрыла шторы, захлопнула дверь и даже уличные звуки заглушила альбомом Linkin Park. Сегодня она рисовала углем — серые цвета, нестройные линии и хаотичные растирания больше соответствовали ее настроению, чем сочные краски.
Ее не радовала весна. Ее не радовали лучи солнца — незваные гости в ее «царстве скорби», смех и оживленные разговоры людей за закрытым окном. Ее не радовало время — в три часа дня жизнь бьет на полную катушку, тогда как хочется спокойствия ночи.
Но больше всего Анита грустила от самой себя: болезненной, растолстевшей, непопулярной и страдающей от безответной любви к парню, которого сама же и отвергла. Едва на холсте образовался ворон, как она тут же принялась за надгробный камень под ним.
Девушка так сосредоточилась на римских цифрах на камне (с датами от прошлого года до настоящего дня), что не заметила открывшуюся в класс дверь и высокую фигуру у себя за спиной. Чья-то ладонь легла ей на плечо, а знакомый голос торопливо произнес, предотвращая панику:
Ворон на холсте расплылся, а в уши будто налили воды. Анита не сразу обернулась и постаралась незаметно выровнять дыхание, участившееся вовсе не от нежданного посетителя.
Последний раз Олег заходил к ней в студию несколько лет назад — тогда он был частым гостем. Вместе они уходили в пустой класс, куда парень перетаскивал весь рабочий инвентарь подруги, и проводили там несколько часов за разговорами, во время которых Анита успевала закончить целый рисунок. После прошлогодней ссоры Олег перестал ее навещать, а с появлением Карины в качестве девушки и вовсе пропал из виду, не считая встреч в школе. Не было и речи о том, чтобы встретиться наедине, как раньше.
Но вот Олег снова здесь. Один.
Анита отложила уголь и повернулась к нему — максимально неспешно. Боялась, что торопливые движения выдадут ее с головой.
— Ну и люди. Я думала, ты давно забыл сюда дорогу.
В глаза ей бросилась перебинтованная рука, которую фиксировала широкая повязка поверх толстовки. Лицо покрывали медицинские пластыри. Олег улыбался в ответ, но улыбка не добавляла позитива его потрепанному, как после ожесточенной бойни, виду. Едва закончился обмен приветствиями, как друг мигом сник.
— Что случилось? — девушка потянулась к увесистому гипсу до локтя, но передумала на полпути. Ее охватили сомнения — в тех ли они отношениях, когда можно «безнаказанно» касаться друг друга?
— Производственная травма, — отрезал Олег, сопроводив ответ раздраженным вздохом. Он был не в духе. — Неудачный выпад на последней игре. Ни маневра не вышло, ни гола. Забей я его, мы бы не продули.
По пути к ней парень миновал множество полочек с красками и лес мольбертов, один из них сейчас находился в опасной близости от пострадавшей руки. Не успела Анита озвучить свои опасения, как Олег, распаленный воспоминаниями, резко дернулся в сторону и угодил рукой прямо по тяжелому холсту.
Поток ругательств утонул в крике Честера из магнитофона, тот допевал финальные строчки «Faint». Девушка подскочила к другу и настойчиво, маневрируя, отвела его к ближайшему окну, подальше от художественного инвентаря. Здесь он точно ничего не заденет!
— Ну, хоть одно поражение! А то слышу только про победы.
Весь воплощение мрачности, Олег уселся на низкий подоконник, сжимая ушибленную руку. Интуиция подсказывала Аните, что источником его плохого настроения был не только хоккей. Она потянулась к магнитофону с намерением выключить песню «Numb», зазвучавшую следом.
— Оставь, пусть играет. Потише только сделай.
— Нет лучшего лекарства от депрессии, чем еще более депрессивная музыка, — уменьшив громкость, девушка пододвинула к окну стул и села напротив. — Что с тобой?
Долго упрашивать не пришлось — парень охотно разговорился:
— Да все вместе навалилось. Мы с треском проиграли, я сломал руку, и теперь до осени буду восстанавливаться. Карина разболелась…
Карина и вправду разболелась, уже третью неделю лежала дома с пневмонией, а ее родители категорически не пускали к ней посетителей, ссылаясь на ослабленный иммунитет дочери.
— Дома меня ждет тонна заданий от преподов, а иначе весь год с двойками-тройками закончу. Им пофиг, что всю зиму и весну я провел на турнирах от школы, — Олег запустил пальцы в волосы и оттянул их назад. — Бесит все! Хочу просто лечь и отключиться… до самой осени.
Анита улыбнулась, машинально потянулась к его колену, но опять-таки остановилась в нерешительности.
Не дожидаясь ответа, она быстро встала и щелкнула кнопкой на массивной, «настоящей» кофемашине — приобретении «Пенни», ее ментора и учительницы МХК в их школе. Та боготворила забористый итальянский эспрессо. Аните же врачи запрещали крепкий кофе, но латте машинка варила не хуже. Прибор загрохотал, перемалывая зерна, томно загудел. Аромат свежесваренного кофе ненадолго вытеснил запах краски из студии.
Олег внимательно наблюдал, как подруга наливает сливки в эспрессо из круглой пластиковой упаковки, подходит и сует чашку ему в руку. Он вдруг перехватил ее запястье, удерживая возле себя. Девушка подняла глаза: их лица оказались на одном уровне, и щеки начали предательски краснеть.
Кружка в руке слегка затряслась. Поспешно — будто боясь, что Олег передумает — Анита отставила кофеи обняла его, стараясь не касаться сломанной руки. Здоровой рукой Олег прижал подругу к себе, а лицо спрятал в уже отросших до лопаток волосах.
С самого детства оба привыкли топить проблемы в объятиях друг друга. После ссоры с родителями Анита хныкала на плече Олега, а он, разбив голову в драке, отходил у нее на коленях. Вот и сейчас, когда неприятности поймали в засаду, а принцессу-Карину охраняли драконы-родители, парень пришел жаловаться к закадычной подруге детства. Но теперь ей с трудом далась прежняя непринужденная близость, и Анита боялась ненароком перешагнуть черту, за которой кончается понятие дружбы.
В магнитофоне доиграла «Numb», последняя в альбоме. В наступившей тишине девушка отчетливо услышала стук собственного сердца и первой отстранилась. Впихнула-таки Олегу в руки чашку с кофе.
— Выпей, он реально работает. «Пенни» рвет и мечет, когда приходит в студию, но после чашки кофе готова всех расцеловать.
— В таком случае мне нужно минимум три чашки. Сегодня я гораздо хуже «Пенни».
— Для подобных состояний она хранит коньяк в этом шкафу, — она подошла и хлопнула по белой дверце, вдоль и поперек разрисованной паутинкой с жирным, очень реалистичным пауком посередине. — Закрыт наглухо. Впрочем, из-за паука девчонки боятся его открывать.
— Хочешь, открою? — выдал Олег с типичным пацанским вызовом. Он решительно спрыгнул с подоконника.
Хотелось возразить «Не надо» или выдать «Пенни заметит и вытрясет всю душу вместе с коньяком», но при виде заметно повеселевшего друга рот сам собой захлопнулся. И вновь для нее его чувства оказались дороже здравого смысла…
Шкаф они открыли. В качестве подручных средств Олег без жалости использовал тонкие кисточки и перочинный ножик из собственного кармана. Замок оказался не таким уж и прочным. Видимо, жуткий паук показался учительнице лучшим оберегом от любопытных девчонок, чем какие-то замки.
Внутри стоял массивный сосуд с янтарной жидкостью, который покрывала рассыпчатая белая краска — ну вылитая бутылка рома из «Пиратов Карибского Моря»!
— «Сегодня, пират, ты пьян и богат, а завтра — на рее висеть», — пробормотала Анита, с опаской вытаскивая трофей.
— «Йо-хо, такая жизнь по мне!» — Олег сдул пыль с одинокой рюмки в углу полки. — Не бойся, она не заметит пропажи пары капель.
«Пара капель» растянулись на полноценные четыре порции, после чего ребята переглянулись и в немом согласии разделили последнюю пятую.
Где-то между второй и третьей рюмкой Анита успела поменять диск в магнитофоне, и теперь в классе гремел слезливый микс из песен Idea Fix, Tracktor Bowling и Evanescence. В душном помещении коньяк быстро ударил в голову, и друзья уселись прямо на полу, прижавшись спинами к взломанному шкафу.
В какой-то момент тяжелая рука Олега устроилась на ее плечах, и под воздействием алкоголя Анита медленно сползла с дверцы шкафа парню на грудь. Словно фокусник, он вдруг вытащил из кармана толстовки зажигалку с сигаретой, поджег ее и протянул подруге.
Ее последняя попытка покурить в тринадцать лет закончилась обожженным языком и долгим кашлем от случайного пепла в горле, и с тех пор желание выглядеть «крутой рокершей с сигаретой в зубах» заметно ослабло. Но сейчас Аните не хотелось прерывать этот странный, даже интимный момент, и она сделала долгую затяжку из рук Олега, мимоходом коснувшись губами его пальцев.
Они разговорились. Девушка выслушала все подробности «позорного» матча и мысленно отметила, что термины и сленг вроде «хет-трик», «форчекинг», «кончились рельсы» или «плавить лед» больше не приводят ее в замешательство. Она неплохо бы справилась с ролью комментатора хоккейного матча, после стольких-то лет теории!
Затем оба набросились на школу, где Анита с удовольствием вставила свои пять копеек. Тройки за год ее не волновали, но некоторые учителя грозились вызвать в школу родителей, что означало домашний арест без художки, без кафе с Кариной и — о, ужас! — ограничение в сладком в качестве наказания. В преддверии переезда родители стали до чертиков нервные.
Олега тоже грозили закрыть дома и лишить всяческих гулянок. Он не слишком-то ладил с отцом после смерти матери.
— При ней он был сговорчивее, а теперь стал просто непробиваем. Пытался запретить хоккей, и мы крупно повздорили. Я почти перебрался жить к другу.
— Он же сам отвел тебя на хоккей!
— Такое случается после смерти близкого, начинаешь всюду видеть опасность. Он стал бояться моих травм, а травмы в хоккее — это будни.
Анита плавно провела пальцами по его гипсу:
— Что хуже — переломать все кости или оказаться вне игры?
Олег затянулся, шумно выпустил дым в сторону и произнес с сексуальной хрипотцой:
— Второе. С первым есть какая-то надежда, а вне игры — как вне жизни. Бессмысленное существование.
В классе заметно потемнело — должно быть, солнце ушло куда-то за здание. Очертания мебели смазались и даже слились, как бывает в глубоком сне, а ворон на рисунке — Анита несколько раз моргнула — ожил и пристально разглядывал свою создательницу. Оранжевые, предзакатные полосы света прокрались сквозь темные шторы и теперь мирно дремали на потолке. Интенсивный городской шум за окнами растворялся в музыке вместе с сигаретным дымом.
— Почему ты здесь закрылась? — спросил Олег откуда-то издалека, — Я искал тебя на улице. Все гуляют.
Его близость, сигареты и выпитый коньяк кружили Аните голову. Она едва различала обращенные к ней фразы.
— Я тоже гуляю. В своих мыслях. И посторонние мне не нужны.
— Разве ты посторонний? Ты тоже присутствуешь… в моих мыслях.
От его затянувшегося молчания девушка немного протрезвела — разговор пошел не в том русле! — и легонько хлопнула друга по ноге.
— Шучу. Но я правда рада, что ты пришел.
Она почувствовала ответный хлопок по плечу и расслабилась, когда Олег заговорил привычным спокойным тоном:
— Последние полгода я успевал только играть, тренироваться и восстанавливаться. А когда выдавалось свободное время — болела ты. С тобой точно все в порядке?
По правде сказать, «болеть» по-настоящему Анита перестала еще зимой, когда анализы наконец-то показали норму, но ни Карина, ни Олег не знали таких подробностей. Девушка продолжала эксплуатировать старый проверенный предлог, когда предпочитала побыть в одиночестве.
Но сейчас ей захотелось разделить назойливые тревоги.
— Не знаю. Время идет, но после болезни я так и не вернулась к прежней жизни. Все круто поменялось, — она снова затянулась из рук Олега и рассеянно выпустила дым в потолок. — А самое стремное — я понятия не имею, как это исправить. Раньше вещи получались сами собой. Получалось есть чипсы и не толстеть, радоваться гулянкам на улице и общаться с людьми без желания отравить их ядом. Больше так не умею.
— Послушай, — Олег выпрямился, отчего Анита почти сползла ему на колени. Он убрал упавшие ей на лицо волосы. — Когда парни в команде начинают ныть и вспоминать поражения, тренер орет: «Прошлое — наше средство, а не цель, и нечего в нем вариться!». В хоккее каждая игра уникальна, ее не повторить, но в расчет берутся удачные маневры и ошибки из прошлого. На них-то и строится новая стратегия. С жизнью так же — делаешь выводы и начинаешь новую жизнь, которая понравится.
— А если мне нравится прошлая? — тихо сказала Анита в потолок.
Именно сейчас магнитофон выдал старую песню Backstreet Boys «Incomplete», и хотелось бы верить, что Олег не вслушивается в предательски откровенные для Аниты строчки:
I tried to go on like I never knew you
I'm awake but my world is half asleep
I pray for this heart to be unbroken
But without you all I'm going to be is incomplete».
— Помнишь, как мы таскались по всему городу в поисках твоих любимых «Lays» с сыром? Мы обошли кучу киосков и в итоге купили «Pringles». После того случая ты ела исключительно «Pringles», а на другие не соглашалась.
— Вот черт, теперь я хочу «Pringles», — Анита прыснула. Это случилось три года назад, и с тех пор «Pringles» действительно сталединственным их выбором среди чипсов. — Зачем ты вспомнил о них?
— Не пропади в тот день «Lays» со всех прилавков, ты бы не попробовала «Pringles»! «Одно потеряешь, другое найдешь. Что-то покинешь, к чему-то придешь».[1]
— Докатилась — моя жизнь стала миксом из чипсов и цитат Рэя Брэдбери.
Но Рэй Брэдбери невольно описал ее грядущее будущее: переезд в Финляндию, о котором Олег еще не знает.
Несколько раз Анита порывалась нарушить родительский запрет и все рассказать Олегу с Кариной, но продолжала молчать, и вовсе не из-за дочерней послушности.
Для Карины было мало конкретики: без вклеенной в паспорт визы переезд оставался под вопросом, да и расставание с ней воспринималось иначе. Подруга открыто говорила, что уедет в Омск после школы. Не жить им в одном городе.
А вот реакции Олега девушка попросту боялась.
Как он поступит? Отдалится от нее или, наоборот, постарается стать ближе в последние месяцы в Ишиме, чем окончательно вгонит ее в депрессию? Оба варианта Аниту пугали и закрывали рот всякий раз, когда предоставлялся удобный для откровения случай. А еще эта неясная ситуация с визой… Вдруг они вовсе никуда не поедут? Опять-таки, до слез. Несмотря на страх перед новой страной, девушка всей душой желала «начать новую игру», где с самого начала будет вести, а не плыть по течению.
Но Олег — человек из прошлого и настоящего, на которого невозможно не оглядываться. И каждая такая оглядка отзывалась внутри болью.
Внезапно Анита почувствовала его пальцы на лице. Олег склонился над ней.
— Что? Нет! — она быстро вытерла повлажневшие глаза тыльной стороной руки. — В глаз попала краска. Наверное, осела с воздуха.
— Я не договорил про «игру», кстати, — его лицо исчезло из виду, но рука рядом с Анитой осталась на месте. — Новую стратегию разрабатывают все члены команды, а не отдельный игрок. Они же поддерживают друг друга во время ее отработки и реализации на матче.
— Боюсь, я — единственный игрок в своей команде.
— Меня уже вычеркнула? — в голосе друга мелькнул укор. Анита осеклась, и прежде, чем пустилась в жаркие отрицания, Олег продолжил:
— Послушай, Анита… Последний год мы не очень-то ладили.
«Скорее, поиздевались друг над другом!»
— …И пришли, к чему пришли. Но я вынес кое-что для себя. Мне важно, чтобы ты была рядом. При любых обстоятельствах.
Анита протянула руку, нашла и сжала его ладонь. Парень тотчас же ответил на прикосновение.
— Если чувствуешь так же, то давай договоримся: что бы ни случилось, не будем пропадать из жизни друг друга. И будем максимально честны. Хорошо?
И если бы не громкие шаги в коридоре, Анита наверняка бы разревелась и выложила все о грядущей в ее жизни Финляндии.
Оба подскочили. Олег быстро потушил сигарету, выкинул в мусорное ведро, а бутылку из-под коньяка вместе с рюмкой засунул обратно в шкаф. Анита крутанула проигрыватель на минимальную громкость, в спешке открыла шторы и окна, пригладила растрепанные волосы — еще доложат родителям, что «голубки закрылись в темной комнате». Такие сплетни не остановит даже сломанная рука Олега! Вот интересно, каково это — заниматься сексом в гипсе? Девушка заулыбалась от собственных мыслей.
— Иди к мольберту, — прошипел друг, усаживаясь на стул как можно дальше. — Типа рисуешь, а я так, на чай зашел.
— Так и скажу: на крепкий, сорокаградусный чай, — она встала у мольберта как раз в тот момент, когда дверь класса распахнулась.
Олег соскочил со стула, вмиг отбросив образ скромного гостя.
— Чего тебе здесь надо? – рявкнул он.
Анита обернулась. Парня в дверях она раньше не встречала, но Олег, похоже, знал его и не переносил. Лицо друга помрачнело, зато посетитель заулыбался.
— Ого, кого я вижу! Ты что здесь забыл? — он принюхался. — Куревом-то как разит! Решил накуриться и порисовать с горя?
— Вали отсюда, или с горя разрисую тебе морду!
Олег начал приближаться, но паренька угрозы не смутили. Такой же высокий и спортивно сложенный, от него исходили волны уверенности и бесконечного позитива. Похожее «сияние» Анита наблюдала на художественных конкурсах, когда кто-то из девчонок занимал первое место. На ярко-красной куртке красовался знакомый герб хоккейного клуба.
— Руку-то залечи, а то придется держать клюшку зубами, — он повернулся к Аните и лучезарно улыбнулся. — Девушка, приветствую! Есть тут кто в здании? Я ищу подругу.
— Нет, — отрезала Анита. — И не будет.
— Жалко, — гость потоптался на месте и вновь покосился на Олега. Тот сверлил его взглядом, но не двигался. — Все злишься, да? Знаешь, тебе надо чаще водить девушек на игры, а то без них ты сразу сдуваешься. Я же помню: сначала ходила темненькая, теперь светленькая. Негоже играть без таких талисманов!
«Темненькая — это я?» — внутри у Аниты засверкали молнии. Судя по форме, весельчак ходит в спортивную секцию вместе с Олегом, а судя по «воспоминаниям» — ходит довольно давно. До «светленькой» Карины именно Анита нередко присутствовала на хоккейных матчах. Он что, не узнал ее? И вообще, это как бы неуважительно — говорить о подружках Олега в ее присутствии. А вдруг они пара?
К ее облегчению, друг не отреагировал на очередную провокацию и остался на месте. Наверное, вспомнил о сломанной руке и уже спокойнее произнес:
— К следующей игре советую надеть двойную защиту на задницу. Я планирую забить туда шайбу.
Парень закатил глаза. Он вообще собирается уходить?! Анита подозревала, что тот просто пользуется ситуацией, когда соперник физически не может дать сдачи. Их обмен любезностями подсказывал о недавнем противостоянии на игре. Возможно, именно весельчак увел шайбу из-под носа Олега.
— Осенью будешь тренироваться с малолетками — после перерыва тебя не сразу подпустят к серьезным играм. Так что нескоро мы встретимся, — он размашисто оперся плечом о косяк двери, всем видом демонстрируя, что подколы еще не закончились. — Только подружку не забудь, а то снова уведу у тебя шайбу.
Больше Анита не вслушивалась в их перепалку. Она спокойно отложила уголь, взяла банку с жуткого цвета водой, где весь вчерашний день полоскала акварельные кисточки и даже сливала ненужную краску. Невозмутимо подошла к увлеченному «беседой» пареньку… и со всего размаху вылила содержимое банки ему в лицо, а густые остатки распределила по красивой куртке.
«Беседа» мигом прекратилась. Пока гость очумело смотрел перед собой, а мутные струи с журчанием стекали на пол, девушка сильно толкнула его за порог и захлопнула дверь прямо перед носом, рявкнув напоследок:
— Вылитая грязь всегда возвращается. Бесплатный урок мудрости, гаденыш!
Дверь она закрыла на засов («И почему не воспользовалась им раньше?») и повернулась к Олегу. Тот застыл с приоткрытым ртом. Из коридора наконец-то донеслись ругательства и пинки в дверь, и Анита громко протянула в ответ:
— Я пошла готовить новую порцию, и она будет хуже предыдущей.
Олег вконец очнулся и захохотал до слез, согнувшись пополам. Вопли в коридоре стали стихать, послышались удаляющиеся шаги. Вчерашняя краска не отличалась стойкостью и легко смывалась даже с одежды, но весельчак, должно быть, всерьез испугался за любимую форму.
Довольная собой, Анита подошла к Олегу. Друг уже разогнулся и понемногу успокаивался.
— Нечего наезжать на моих друзей. Тем более, в моей «обители».
— Ну почему у меня нет фотика! — Олег вытер слезы. — Вот он, настоящий Пеннивайз! Сейчас будет вовсю отмываться.
— Последнее время чувствую себя Билли Денбро[2]. Осталось собрать свой «Клуб неудачников», а то много Пеннивайзов развелось.
Парень театрально положил руку ей на плечо:
— Я уже в твоем клубе, только давай назовемся «Мстителями» — я собираюсь надрать засранцу задницу на следующей игре, а состоится она гораздо быстрее его ожиданий, — в ответ на вопросительный взгляд Олег легонько хлопнул по забинтованной руке. — Тренер общался с врачом, ситуация не критичная. С осени смогу нормально играть. Обещай, что придешь посмотреть!
Впоследствии Анита не раз возвращалась к этому моменту — то ругала себя последними словами, то оправдывала, то просто ревела от собственного бессилия, когда не смогла заглушить чувства и найти силы сказать правду, даже ценой их общего теплого момента. Ложь и недосказанность продолжали накапливаться как снежный ком, который в итоге раздавил всякое доверие со стороны Олега.
— Обещаю, — ответила она тогда, спрятав за спину трясущиеся руки.
Когда запах сигарет наконец-то выветрился, замок в шкафу был восстановлен, а Олег принес из магазина новую бутылку похожей формы («Засыпь ее краской, Пенни не заметит подмены»), ребята вышли из класса в приятные голубоватые сумерки. Темноты для фонарей не хватало, но они вовсю сияли вдоль оживленных улиц. В воздухе витал запах сирени.
Анита с Олегом прошлись по скверу и вышли на площадь Ленина, самую широкую и просторную во всем городе. Там в разные стороны разъезжался густой поток машин из центра. Девушка остановилась на плитах возле одноименного памятника и туманно уставилась вдаль: отсюда начиналась главная дорога, которая тянулась через весь город и заканчивалась у самого вокзала. Путь лежал вдоль закрытых листвой тротуаров, мимо ее дома, любимого книжного магазина и старой школы. Каждый раз, стоя здесь, Анита с удовольствием совершала это маленькое путешествие в собственных мыслях.
Сегодня она «навестила» квартиру Карины, расположенную во дворах недалеко от вокзала.
— Надеюсь, вскоре получится навестить Карину, или она наконец-то выздоровеет.
— Вообще-то, ей уже лучше. Я заходил к ней сегодня, — Олег задумчиво смотрел на поток сверкающих машин. Ветер мягко перебирал его волосы.
— Как заходил?! – выдохнула Анита и резко повернулась к нему, забыв о «путешествии» — Тебя пустили?
Он улыбнулся, скосил на нее прищуренные глаза и произнес с некоторой надменностью:
Но взволновал ее вовсе не таинственный способ, каким друг миновал драконов-родителей и попал к Карине в комнату. Предложение «оставаться рядом при любых обстоятельствах», сделанное в классе, звучало красиво и романтично, но именно сейчас его смысл раскрылся в полной мере: Олег пришел к ней не потому, что не нашел другие уши для жалоб. Он действительно хотел побыть с ней.
Поздним вечером, перед сном, девушка вышла на балкон и глубоко вдохнула весенний воздух, пытаясь понять, чего не замечала в нем раньше. Улавливался знакомый запах сирени, майских цветов, атмосфера пробуждающейся жизни и скорая свобода от старых, прогнивших воспоминаний.
Но после встречи с Олегом добавилось нечто новое: крошечные ростки надежды. При наличии тепла и заботы они обещали расцвести и вырасти в полноценное чувство.
[1] Рэй Брэдбери «Где-то играет оркестр»
[2] Герой книги «Оно» Стивена Кинга. Лидер группы ребят, которые боролись с Пеннивайзом.