сон обычного попаданца. . .
Я падал. Внезапно и бесповоротно. Только что я был в солнечном мире, вокруг наливались соком цветы на яблонях, пчёлы гудели свою удивительную песнь и вдруг - темнота. Тогда я так и не понял, явь это была или страшный сон. Уже прошло столько лет и всё равно сомневаюсь - может мне всё таки это приснилось? Но маленькие фактики из последующей жизни говорили об обратном. Произошёл мгновенный сдвиг по времени и пространству. Раз - и я в далеком прошлом Земли. Прошлом кровавом и страшном.
- Меня в тридцать девятом не взяли на войну. Мы с пацанами в порт пробрались, хотели в трюме в Испанию ехать. Но нас поймали. Волки позорные. Бдительность, да! Допрашивали очень строго. Ой страху натерпелись, ууууууу. Но отпустили. Даже родителям не сообщили. А сейчас вот взяли. Винтовку дали! Правда, в ополчение только. Но на фронт. Фашистов бить буду. А в тридцать девятом не взяли. - Над ухом кто-то бубнил не переставая. Иногда прерываясь на стоны.
Очнулся я в госпитале. Весь перебинтованный и не понимающий, где я и что я. Пытался закричать, но кроме тихого стона ничего не получилось. Запах медикаментов был настолько густым, что было тяжело дышать. "Или это из-за ранения?" - Вдруг пронзила догадка. Стало страшно. И холодно. Тело было как деревянное из-за этого.
Открыв один глаз я попытался оглядеться. Полутёмная комната, на столе керосиновая лампа. Кое-как подтянувшись на руках повыше, огляделся. На полу вповалку лежали люди. Везде в темноте белели бинты. Много бинтов. Кто-то шевелился, кто-то лежал недвижно. Над телами плавал выдыхаемый людьми пар. Казалось, что вокруг колышется море и я в нём тону. Головой я оперся на что-то холодное и твердое. Справа от меня горой возвышался старинный металлический сейф.
Время шло. Постепенно раненые, а вокруг люди явно были с ранениями, причём некоторые с очень тяжёлыми, затихали и засыпали. Стало относительно тихо. Стараясь никого не разбудить, я стал ощупывать себя, пытаясь понять, куда же я ранен. Боль почувствовал только в левом предплечье, но замотан был чуть ли не наполовину бинтами. Причём во многих местах бинты были в крови, явно не моей.
Мозг человека удивительный орган. Казалось, ещё чуть-чуть и можно сойти с ума от калейдоскопа внезапных событий. Но чем дальше, тем всё увереннее я себя чувствовал. Понял, что попал в прошлое. Только тогда шли такие ожесточённые войны, когда раненых было огромное количество, а качество медицины на примитивном уровне - удаление из раны инородных тел, перевязка и выживай дальше сам, за счет ресурсов организма. Скорее всего двадцатый или двадцать первый век. Вспомнил слова раненого про тридцать девятый год. Значит Вторая Мировая, вернее Великая Отечественная, так как язык общения - русский. Вот с местом расположения госпиталя сложнее. Это, считай, целый европейский континент.
Взгляд зацепился за нацарапанные на боковой стенке сейфе слова. С трудом разбирая в свете лампы буквы я читал: "2-я рота 1-я бригада ополчения. Иванов С.В. - жив"; "Боже милостив, спаси мне грешному"; "Бей фашистких оккупантов!". И поверх всех надписей большими буквами "Гитлер капут!". Нащупав на полу какой-то гвоздь я тоже написал в самом верху, насколько мог дотянуться рукой: "Здесь был Март".
- Так. Санитары, вот этого, этого и в конце ещё троих забирайте и в полуторку. Быстро, у нас десять минут всего на погрузку и машины по дороге жизни на Ладогу пойдут. Да укройте их хорошо, мороз крепкий. - Раздался строгий женский голос. Меня подняли и, довольно сильно тряхнув, куда-то понесли. Сознание соскользнуло в спасительную темноту...
Вокруг снова светило солнце. Но меня это совершенно не радовало. Тело было настолько окоченевшим, что встать с парковой скамейки я смог только через полчаса.