79)

Панель на столе Председателя мягко засветилась алым – секретарь сообщал о прибытии вызванного им сотрудника. Он коснулся ее, и в кабинет вошел глава британского департамента.

Высокий, подтянутый, в безупречном костюме из ткани с памятью формы, он был воплощением старых денег и холодной, англосаксонской эффективности. Его лицо, испещренное сеткой едва заметных капилляров – следствие увлечения омолаживающими процедурами – не выражало ничего, кроме вежливого внимания.

- Присаживайся – начал Председатель, без преамбул. – Виски знаешь где.

Вскоре под потолком начал скапливаться дым от сигары.

- Наши польские партнеры, как выяснилось, увлеклись не только срывом графиков, но и возрождением архаичных моделей трудовых отношений. Речь о заводе, где полно рабов. Для нас это неприемлемо, при малейшей утечке в СМИ мы будем выглядеть кисло...

Собеседник едва заметно кивнул, его мозг уже работал, сортируя известную ему информацию.

-Насколько помнится, польский департамент занимался производством высокоточных волноводов. В релизах я видел. Неутешительная статистика по выработке.

- Статистика это следствие. Причина же использование принудительного труда. Изготовление микроскопа кувалдой, если говорить на старом, но точном языке.

На лице главы английского департамента не дрогнула ни одна мышца. Для него это был не моральный провал, а операционный риск:

- Внутреннее расследование? – уточнил он.

- Пани Дзенилевски я не устранял от дел. Расследование будет, но его результаты останутся за закрытыми дверями. Ваша задача, сэр, иная. Я хочу, чтобы этот завод исчез.

- Физическое устранение объекта?

- Пока информационное. – поправил Председатель. – Я хочу, чтобы в течение 72 часов все упоминания об этом заводе, его продукции, его «рабочей силе» были изъяты из всех открытых и закрытых медиа-потоков, новостных лент, архивов и корпоративных отчетов. Чтобы любой журналист, любой любопытный аналитик, который попытается найти о нем данные, уперся в глухую стену. Ошибка 404. «данные не найдены». Чтобы сама память о его существовании была стерта.

Он сделал паузу, давая собеседнику осознать масштаб задачи.

- Это не просто цензура. Это хирургическая операция на теле информационного поля. Нужно не заблокировать, а удалить. Бесследно.

Глава английского департамента медленно кивнул. В его глазах зажегся холодный огонь азарта. Это была его стихия.

- Понимаю. Потребуется доступ к ядру медиа-аггрегаторов, внедрение вирусов-«стиральщиков» в архивы, давление на владельцев платформ. И, разумеется, работа с источниками. Утечки необходимо перекрыть. Главное, чтобы "шотландские компьютеры" ничего не пронюхали.

- Именно поэтому я тебе это и говорю лично. Используйте любые ресурсы. Я даю тебе карт-бланш. Деньги, доступы, скрытые полномочия. Но помни, не оставляй следов. Без шума. Это должно быть похоже не на взлом, а на то, что этого завода никогда и не существовало.

- А что с персоналом? С… «рабочей силой»? – собеседник произнес это слово без тени смущения, как «сырье» или «комплектующие».

- Ими займутся... Другие люди. Ваша задача цифровой призрак. След должен быть уничтожен.

- Будет исполнено. Семьдесят два часа достаточный срок. К концу недели этот завод станет миражом, сбоем в коллективной памяти.

- Прекрасно! – Председатель откинулся в кресле. – И, ещё раз напомню… Никаких следов. Даже от вас. Я не хочу, чтобы через год какой-нибудь блогер-конспиролог или этот пройдоха-журналист, что уже снимал караваны работорговцев, нашел клочок удаленного отчета с упоминанием завода-призрака. Вычистите все.

– Не останется даже пыли. - улыбнулся собеседник, поднимая стакан с виски.

Выпив, он встал и вышел таким же бесшумно, каким и вошел. Председатель остался один. Он снова подошел к окну. Где-то там, в муравейнике мира, только что было стерто с карты целое предприятие. Не взрывом, не разрушением, а тихим приватным разговором. Теперь надо было решить судьбу рабов. От них необходимо избавиться. но брать надушу смерть сотен людей Смиту не хотелось...