31)
Город Умань, окутанный утренним туманом, казался тихим и спокойным. Узкие улочки, вымощенные брусчаткой, вели к старому рынку, где веками кипела жизнь. Потомки переселенцев из Израиля, обосновавшиеся здесь много лет назад, жили своей обособленной общиной. Когда они только появились в этих местах, то на них мало кто обращал внимания. По совершенно непонятной причине этот город был местом поклонения так называемых брацлавских хасидов, исповедовавших одно из течений иудаизма — хасидизм. Причем в самой его реакционной версии. Для города это стало проклятием.
В конце 20 и начале 21 веков хасиды просто раз в год приезжали в Умань праздновать Рош а-Шана - еврейский Новый год, который отмечают два дня подряд в новолуние осеннего месяца тишрей, по еврейскому календарю. Чаще всего это происходило в конце сентября — начале октября. А завещал им праздновать этот праздник именно в этом месте известный цадик, реб Нахмана. В хасидизме посредников между Богом и человеком называют цадиками. Родился он в городе Медведевка. Но на старости лет переехал в Умань и хотел быть здесь похоронен. Своим последователям он завещал каждый год на Рош а-Шана посещать его могилу. Это произошло ещё в далёком 19 веке. И на могилу сначала потёк тоненький ручеек паломников, потомков этой семьи, а потом сюда стали переселяться целыми семьями. Потом в Израиле настали тяжелые времена и государство не собиралось больше содержать хасидов-ортодоксов, как делало это с самого образования, с 1947 года за счет бюджета страны, выплачивая пособия, поощряя ортодоксальный экстремизм для того, чтобы держать в страхе всех окружающих. И произошел исход, и хасиды переселились на территорию бывшей Украины,
Вскоре от местного населения там не осталось никого. Правда хасиды чуть не перевелись из-за этого. Ведь «гоев» не стало, а работать самим им было нельзя по их вере. Но они быстро нашли выход. После того, как Украина практически распалась на малоуправляемые территории, ребе призвал взять оружие в руки и «защитить могилу цадика». Как ни странно, но через какое-то время на Умань ни одна из банд не претендовала. Да и не было в этом городке ничего, достойного внимания. Ни полезных ископаемых, ни строевого леса, ни крупных производств. Провинциальный городок, в котором в лучшие времена проживало не больше восьмидесяти тысяч человек. Лишь пролегал туристический маршрут. Как раз к могиле давно усопшего цадика. Вскоре у проживающих в этом городе переселенцев появился свой бизнес. Страшный и кровавый. Но очень востребованный на европейском континенте. Никто лучше уманских хасидов не мог предложить «живой товар» - рабов.
- Вставай, раб! - до Марку с трудом дошло, что его кто-то зовёт. Почему-то было очень тяжело выходить из небытия. Головная боль просто не давала мыслям собраться в кучу. Вдруг его с ног до головы окатило холодной водой. Только после этого Марку смог открыть глаза, с непониманием уставившись на стоящего над ним человека, - Вставай, говорю!
- Где я? - с трудом смог произнести Марку. Попытавшись сесть он с удивлением уставился на мешавшие ему это сделать кандалы на руках.
- Вставай. Солнце уже взошло. На рынке уже полно покупателей. - и в бок лежащему прилетел удар тяжёлым ботинком.
- Сссуууу... - но второй удар выбил из лёгких весь воздух.
- Даю две минуты. - над головой щелкнул затвор автомата, - Пшёл, раб...
"Умань..." - с ужасом подумалось Марку, - "Во попал...".
С трудом поднявшись, он заковылял за своим надзирателем. Солнце ударило по глазам и пришлось остановиться, выйдя из здания. Но глаза привыкли к яркому свету и он разглядел ряды клеток, криво сваренных из арматуры, сидящих в них людей в лохмотьях и прогуливающихся между клетками "покупателей". Получив очередной тычок он заковылял к открытой дверце клетки. Перешагнув порог он тут же рухнул на жалкие остатки сена. Сзади раздалось: