97

Не все сны были для Старыгина кошмарами. Иногда увиденная им нищета, боль, страдания людей, а иногда и их смерть куда-то отступали в сознании. Такие дни, вернее ночи, сны ведь видят не днём, были редкостью. И несли в себе просто огромный положительный заряд. Проснувшись Старыгин испытывал ни с чем не сравнимую эйфорию и в дальнейшем заряд бодрости чуть ли не на неделю.

В один из таких своих снов совпал с посещением того заведения, куда были отведены беспризорные дети. Справивишись о здоровье детей у строгих женщин в приемной комнате, Старыгин поинтересовался, может ли встретиться с Осипом Карловичем. Через десяток минут он уже входил в кабинет, куда его провели по пыльным и темным коридорам.

В кабинете стоял стол и множество книжных шкафов вдоль стен. Книги лежали везде - на подоконнике, на стульях, на столе и даже на полу. Такого огромного количества бумажных книг Джинн не видел никогда в своей жизни. И у этих книг был запах. Запах керосина, пыли и старой бумаги. Почему-то столь необычное сочетание волновало, казалось загадочным. Желтый свет керосиновой лампы под зелёным абажуром выхватывал из полумрака руки Осипа Карловича. Лицо оставалось неосвещённым. Шторки на окне были задёрнуты.

Они проговорили почти четыре часа. Была уже глубокая полночь. Старыгин слушал Осипа Карловича о его жизни, о учебных заведений нового типа – школах-коммунах для беспризорников попивая чай из щербатой кружки, и удивлялся. Среди того безумия, что происходило вокруг тут он чувствовал себя как дома. Даже речь собеседника не вызывала неприятия, как при разговорах с другими людьми этой эпохи. Обороты речи, интонации, даже словарный запас у собеседника были такие же, как привык в своем времени слышать Джинн. Вдруг в голове у него возникли стихи, которые он никогда не читал:

" Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был -
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил!"

Джинн даже помотал головой, удивляясь своим мыслям. "Что это было?" А напротив он увидел улыбающиеся глаза Осипа Карловича.