Святость как феномен

Святость есть феномен Бога, а значит – принципиально ничему не противоположна, как зеленый цвет или запах яблока. Она сияет из себя самой, осуществляя живую связь с Богом, проявляя Его присутствие здесь. Те, кто этого по разным причинам не видят, вынуждены выводить святость из других, как им кажется, противоположных понятий. Это ложный путь. В Евангелии он приписан фарисеям, которые на основании систематических нарушений закона и дружбы с ренегатами и грешниками приходили к заключению, что Иисус – грешник. Каждый раз получалась курьезная дилемма, наподобие случая исцеления слепого в субботу. С одной стороны, мы знаем, что грешников Бог не слушает, но в то же время если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего (Ин. 9: 31, 33).

А Христос говорит: Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев [которые противопоставляли себя другим], то вы не войдете в Царство Небесное(Мф. 5: 20). То есть если праведность наша не будет иной в своей основе, то мы неизбежно придем к тому же, к чему пришли книжники и фарисеи. Они в качестве оппонента нашли себе Христа, мы в качестве оппонентов найдем себе адвентистов, атеистов или еще кого-нибудь. Оппонент непременно понадобится – материалистически мыслящий христиан обречен на бесконечный поиск врага, от черта за печкой до мирового заговора. Это как раз то, от чего пришел избавить нас Христос.

Кажется странным: если фарисеев не устраивал Иисус из Назарета, почему они ходили за Ним? Или им больше нечего было делать, кроме как побивать Его камнями? Но их поведение благочестиво: в побивании камнями Ветхий Завет видит такую же реализацию праведности, как и в добрых делах. В Ветхом Завете Яхве доказал Свою божественность тем, что погубил египтян: в негативном проявлении праведность наиболее эффектна. Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие (Пс. 44: 8). С раннего утра буду истреблять всех нечестивцев (Пс. 100: 8). Возрадуется праведник, когда увидит отмщение; омоет стопы свои в крови нечестивого (Пс. 57: 11). Ярое осуждение грешника есть неотъемлемая грань праведности Ветхого Завета. Если мы посмотрим на иудеев, их праведность начинается с выхода Авраама из Ура Халдейского, жителей которого они презирали (хоть это и слабо выражено в тексте). А при выходе из Египта это презрение явно. Они презирали и народы, встречавшиеся им на пути. И в этом презрении видели свою праведность.

Помните, Петр припал к коленям Иисуса и сказал: выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный (Лк. 5: 8). Это рассуждение хоть и благочестиво, но выстроено в том же ключе, на противоположности праведности и грешности. Можно и не выгонять Христа из лодки, а теоретически закинуть Его на «Иже еси на небеси». Мы сделали похлеще, чем Петр, мы Его закинули туда, где Он не хотел быть – иначе Он там бы и остался. Всевышний Бог так возлюбил мир, что захотел быть нам простым другом, но мы поставили Его на место! Почему? Не потому, что мы злые, а потому, что праведные. В старом понимании этого слова. Именно праведность отбросила Бога на небо, обрядила Его в царские одежды и сказала: Господи, сиди там, ибо мы грешны. Поэтому Ты должен быть очень далеко от нас, в зоне недоступности. А мы будем едва-едва до Тебя дотягиваться, не смея поднять очи!

Но богообщение – по ту сторону «можно» и «нельзя». Это то, у чего нет противоположностей, что ничему не должно быть противопоставлено. Если в нашей системе мышления праведность противоположна греху – мы ничего не поняли в христианстве и продолжаем мыслить, как те люди, что распяли Иисуса Христа. Груша, яблоко, утка – разные, но не противопоставляемые и невыводимые друг из друга понятия. С этим легко согласиться – но только потому, что в этом мы убеждены опытно.

Вот муравейник, где все его обитатели копошатся, суетятся, заняты множеством дел. И вдруг один из них услышал музыку сфер. Он не стал другим, он остался муравьем, но открыл для себя нечто совершенно другое, как новое измерение. Да, находясь в муравейнике, он нечасто может слышать эту музыку, но он уже знает, что она есть. У этого опыта нет противоположности. Глубинный опыт жизни, но не о том, что те или иные муравьи лучше или хуже. Не о том, что надо работать быстрее или медленнее и т. д. Это что-то радикально иное.

Из книги "Православная духовность: перезагрузка. Наброски внутренней реформы" Протоиерей Вячеслав Рубский