Даниэль Боярин "Еврейские евангелия" - Глава 2. Сын человеческий в Первой книге Еноха и в Четвертой книге Ездры: другие еврейские мессии первого века

ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ИИСУСА не были одиноки на еврейской сцене. Другие евреи представляли себе различные человеческие фигуры как обретающие статус божества и сидящие рядом с Богом или даже на его месте на божественном троне. Примерно во времена Книги Даниила Иезекииль Трагик, александрийский еврей, писал:

У меня было видение великого престола на вершине горы Синай
и он достигал до складок небес.
На нем сидел знатный человек,
в короне и с большим скипетром
в левой руке. Он поманил меня правой рукой,
поэтому я подошел и встал перед престолом.
Он дал мне скипетр и велел сесть
на великом престоле. Затем он дал мне королевскую корону
и встал с престола.

Здесь мы имеем ключевой образ божественного трона и размещение второй фигуры на троне рядом с Древним или даже вместо него. В контексте иудаизма Второго Храма «если мы находим фигуру, отличимую от Бога, восседающую на самом Божьем престоле, мы должны рассматривать это как одно из наиболее мощных богословских символических инструментов иудаизма для включения такой фигуры в уникальную божественную идентичность». Следуя этому принципу, мы видим, что в этом тексте Моисей стал Богом. Не такая уж и невозможная мысль для еврея, даже для того, кто жил задолго до Иисуса. Если Моисей мог быть Богом в одной версии еврейского религиозного воображения, то почему Иисус не мог быть в другой?

Евреи времен Иисуса ждали Мессию, который был бы одновременно человеком и божеством и был бы Сыном Человеческим, следуя идее, которую они почерпнули из отрывка из Даниила 7. Почти вся история Христа — с важными вариациями, конечно же — встречается и в религиозных представлениях некоторых иудеев, которые даже не знали об Иисусе. Иисус для своих последователей исполнил идею Христа; Христос не был придуман для объяснения жизни и смерти Иисуса. Версии этого повествования, истории о Сыне Человеческом (рассказ, позже названный христологией), были широко распространены среди евреев до пришествия Иисуса; Иисус вошел в роль, которая существовала до его рождения, и поэтому так много евреев были готовы принять его как Христа, как Мессию, Сына Человеческого. Такой взгляд на вещи совершенно противоположен научной традиции, которая предполагает, что Иисус пришел первым, а христология была создана постфактум, чтобы объяснить его удивительную карьеру. Описание работы — «Требуется: один Христос, будет божественным, будет называться Сыном Человеческим, будет сувереном и спасителем евреев и мира» — уже было там, и Иисус подходил (или, по мнению других евреев), не подходил. Должностная инструкция не была подстроена под Иисуса!

Единственный и наиболее захватывающий документ для понимания этого аспекта ранней истории идеи Христа можно найти в книге, известной как Подобия (или Притчи) Еноха. Этот чудесный текст (который, по-видимому, был создан примерно в то же время, что и самое раннее из Евангелий) показывает, что были и другие палестинские евреи, ожидавшие Искупителя, известного как Сын Человеческий, который будет божественной фигурой, воплощенной в человеке и вознесенной на небо. Поскольку он никак не связан с Евангелиями, этот текст, таким образом, является независимым свидетельством присутствия этой религиозной идеи среди палестинских евреев того времени, а не только среди еврейских групп, в которых действовал Иисус.

Подобия Еноха

Книга Еноха является ключевой частью Библии Эфиопской Православной Церкви; его нет в западных Библиях, будь то еврейские, католические, православные или протестантские. Книга Еноха состоит из пяти подкниг: Книга Стражей, Подобия Еноха, Астрономическая Книга, Апокалипсис Животных и Послание Еноха. Эти книги, якобы написанные до-потопным Енохом, были отдельными произведениями, собранными вместе в какой-то момент, вероятно, в конце первого века от р.Х. Фрагменты их были найдены в Кумране (среди свитков Мертвого моря), за исключением Подобий и фрагментов происходящих из различных греческих источников. Существующее мнение (очень крепкое) говорит, что Книга Стражей — это самая старая часть Еноха (третий век до р.Х.), а Подобия, которыми мы сейчас займемся, — самая младшая, датируемая серединой первого века от р.Х. Все части сформулированы как видения, увиденные или показанные этому древнему мудрецу Еноху, и, таким образом, текст в целом представляет собой апокалипсис, откровение, подобное Книге Даниила или канонической новозаветной книге Откровения.

Подобия и Евангелия

В Подобиях Еноха еврейский писатель, живший где-то в I веке от р.Х, широко использует термин «Сын Человеческий» для обозначения конкретной божественно-человеческой фигуры Искупителя, в конце концов воплотившейся в образе Еноха, демонстрируя, таким образом, многие элементы, из которых состоит история Христа. «Сын человеческий» Еноха — это наследник традиции Даниила, то есть «Подобный Сыну Человеческому».

Там я увидел одного, у которого была «Глава Дней», и голова его была, как белая шерсть. И с ним был другой, у которого лицо было похоже на вид человека; и лицо его было полно благодати, как у одного из святых ангелов. И я спросил ангела мира, который шел со мной и показал мне все сокровенное, об этом Сыне Человеческом, кто он и откуда он [и] почему он пошел с «Главой Дней». И он ответил мне и сказал мне: «Это Сын Человеческий, который имеет праведность. . . ».

В тексте Еноха, так же как и у Даниила и почти в той же формулировке, есть две божественные фигуры, одна опять древняя, а другая имеет вид человека, вид «Сына Человеческого», юноши - или так кажется на контрасте с Древним. Ясно, что Енох точно знает, кто такой «Глава Дней», но ему интересно, кто такой Сын Человеческий. Здесь присутствует драматическая ирония. Хотя Енох не знает, кто такой Сын Человеческий, мы знаем — тот, кто у Даниила появляется рядом с Ветхим Днями, с его снежной бородой и двумя престолами. К концу Подобий Еноха, как мы увидим ниже, Енох станет этим Сыном Человеческим, как Иисус в Евангелиях.

Эта книга дает нам наиболее явное свидетельство того, что Сын Человеческий как божественно-человеческий Искупитель возник во времена Иисуса из чтения Книги Даниила. Глава 46 книги на самом деле представляет собой захватывающую демонстрацию развития такого прочтения. Здесь мы видим, как глава Даниила использовалась для создания нового «мифа» в случае с подобиями; для других евреев, без сомнения, миф о Мессии сложился таким же образом. Процесс толкования, который мы наблюдаем в этом случае, является ранней формой еврейского библейского толкования, позже известного как мидраш. Однако поразительно, что ангел Еноха противоречит ангелу Даниила. В то время как ангел Даниила объясняет, что Сын Человеческий является символом святых Израиля (маккавейских мучеников), ангел Еноха объясняет Сына Человеческого как праведную божественную фигуру. Как мы видели в главе 1 этой книги, кажется, что это был первоначальный смысл видения, смысл, который автор/редактор Книги Даниила стремился подавить, заставив ангела интерпретировать Сына Человеческого аллегорически. Из этого мы узнаем, что задолго до того, как были написаны Евангелия, среди евреев существовали споры о Сыне Человеческом. Некоторые евреи приняли, а некоторые отвергли идею божественного Мессии. Подобия являются свидетельством традиции толкования Сына Человеческого как такой божественной личности, традиции, которая также питала и движение Иисуса. Конечно, только столетия спустя это различие в вере стало маркером и пробным камнем различия между двумя религиями.

Таким образом, размышления и чаяния Сына Человеческого, по-видимому, были широко распространенной формой еврейской веры в конце периода Второго Храма. Подобия, по-видимому, были не продуктом изолированной секты, а частью более общего еврейского мира мысли и писаний. Роль Иисуса как божественно-человеческого Мессии была именно тем, чего хотели евреи, хотя многие не придавали ей должного значения. (и многие другие за пределами Палестины, по крайней мере, никогда о ней не слышали).

В Книге Еноха эта фигура является частью Бога; как второе или младшее божество, она может даже считаться Сыном наряду с Ветхим Днями, о котором мы могли бы начать думать как об Отце. Хотя обозначение Мессии появляется и в других местах, именно в Енохе 48 сходство с евангельскими представлениями об Иисусе наиболее ярко выражено. Вот этот захватывающий отрывок целиком:

1 В том месте я увидел источник праведности, и он был неистощим, и вокруг него было множество источников мудрости. И пили из них все жаждущие и насыщались мудростью; и жилища их были с праведными, святыми и избранными.
2 И в тот час тот Сын Человеческий был назван в присутствии Господа Духов, и его имя перед Главой Дней.
3 Еще до того, как были сотворены солнце и созвездия, до того, как были сотворены звезды небесные, его имя было названо перед Владыкой Духов.
4 Он будет посохом для праведников, чтобы они могли опереться на него и не упасть; И будет он светом народов, и он будет надеждой для тех, кто скорбит в своем сердце.
5 Все живущие на земле падут и поклонятся пред ним, и будут славить и благословлять и воспевать имя Господа Духов.
6 По этой причине он был избран и сокрыт в Его присутствии прежде сотворения мира и навеки.
7 И мудрость Господа Духов открыла его святым и праведникам; ибо он сохранил долю праведников. Ибо они возненавидели и презрели этот век неправедности; Воистину, все дела ее и пути ее они возненавидели во имя Господа Духов. Ибо во имя Его они спасены, и он является защитником их жизни.
8 В те дни поникнут лица царей земных, и сильные, владеющие землей, — за дела рук своих. Ибо в день скорби и бедствия своего они не спасутся;
9 и в руки избранным Моим брошу их. Как солома в огне и как свинец в воде, так они будут гореть перед ликом святых, и они падут перед лицом праведников; и никаких следов их не будет найдено.
10 И в день бедствия их будет покой на земле, и перед ними они упадут и не встанут, и некому будет взять их рукой и поднять. Ибо они отвергли Господа Духов и Его Помазанника. Да будет благословенно имя Господа Духов.

Этот образец прекрасной религиозной поэзии образует абсолютно ключевой текст для освещения христологии Евангелий, а также для демонстрации существенного еврейства этого явления. Прежде всего, мы находим здесь учение о предсуществовании Сына Человеческого. Он был назван еще до возникновения вселенной. Во-вторых, Сыну Человеческому будут поклоняться на земле: «Все живущие на земле падут и поклонятся пред Ним, и будут славить и благословлять и воспевать имя Господа Духов». В-третьих, и, возможно, самое важное, в ст. 10 он назван Помазанником, который в точности является Мессией (по-еврейски mashiah) или Христом (по-гречески Christos). Таким образом, кажется совершенно ясным, что многие религиозные представления о Христе, которого отождествляли с Иисусом, уже присутствовали в иудаизме, из которого возник как круг Еноха, так и круги последователей вокруг Иисуса.

Столь же захватывающее откровение приходит в 69-й главе Подобий, где мы читаем о последнем суде:

26 И они имели великую радость, и благословляли, и прославляли, и возвеличивали, потому что им было открыто имя того Сына Человеческого.
27 И воссел на престоле славы и весь суд отдан сыну человеческому, и Он уничтожит грешников с лица земли. 28 А те, кто сбил мир с пути, будут скованы цепями, и в месте их гибели они будут заключены; и все дела их исчезнут из рода земного,
29 И отныне не будет ничего тленного; ибо явился тот сын человеческий, И воссел на престоле славы Своей,и все зло исчезнет от его присутствия. И пойдет слово сына человеческого И победит в присутствии Господа Духов.

Здесь Сын Человеческий явно занимает свой престол славы, восседая, возможно, по правую руку от Ветхого Днями. Трудно избежать вывода, что Сын Человеческий на самом деле является как бы вторым лицом Бога. И все функции, назначенные божественной фигуре, называемой «Подобным Сыну Человеческому» в Даниила 7, отданы этому Сыну Человеческому, которого также называют, как мы видели, Христом.

И Енох Был с Богом: Апофеоз Еноха

Одним из наиболее ярких аспектов учения Христа является соединение в одном образе человека и Бога. Однако даже эта радикальная идея не является уникальной для евреев и последователей Иисуса. Мы находим это и в Подобиях. В основной части Подобий Енох не является Сыном Человеческим. Это достаточно хорошо видно, поскольку в главе 46 и на протяжении всей основной части текста он является тем, кто видит Сына Человеческого и кому открывается описание Сына Человеческого как эсхатологического Искупителя и Мессии; поэтому Енох не может быть идентичен ему. Однако в конце, в главах 70 и 71, Енох становится Сыном Человеческим — он становится Богом.

В этих главах у нас есть замечательная сцена вознесения. В 70-й главе нам говорится о Енохе в третьем лице: «И было после этого [что], пока он был жив, имя его было вознесено от живущих на земле в присутствие Сына Человеческого и в присутствие Господа Духов. И вознесся он на колесницах духа, и имя его исчезло среди них». Но затем, без какой-либо паузы, текст переходит к первому лицу, и нам говорят: «И с того дня я не причислялся к ним». Здесь мы имеем мидрашное расширение знаменитого стиха о Енохе из Бытия о том, что «Енох ходил с Богом, и не было его»: то есть это пример апофеоза, особого человеческого становления кем-то божественным. Как заметил Моше Идель, всемирно известный ученый-каббалист:

Различные важные события в истории еврейского мистицизма [следует объяснять как] непрекращающуюся конкуренцию и синтез двух основных векторов: апофеотического и теофанического. Первый представляет собой импульсы нескольких элитных индивидуумов превзойти человеческую смертную ситуацию посредством процесса обожения [teosi], восхождением наверх, чтобы преобразоваться в более длительную сущность, ангела или Бога. Противоположностью этому восходящему устремлению является теофанический вектор, означающий раскрытие божественного непосредственно или через опосредованные иерархии.

Это самое соревнование разрабатывается на страницах Подобий Еноха; более того, происходит важнейший синтез, синтез апофеотической и теофанической традиции, который является ключевым и для религиозной подоплеки Евангелий. Здесь у Еноха, как и в почти современных ему Евангелиях, мы находим мощную связь или синтез между идеей Бога, явленного людям в виде человека на земле (теофания), и идеи человека, возвышающегося до уровня божественности (апофеоз).

В последних главах «Подобий» Еноху раскрываются все тайны вселенной и его приводят в дом архангелов, среди которых восседает Ветхий Днями. В главе 71 Ветхий Днями приходит к Еноху и заявляет: «Ты — Сын Человеческий, рожденный для праведности, и праведность остается над тобой, и праведность Ветхого днями не оставит тебя». Енох был возвышен и слился с Сыном Человеческим, предсуществующим божественным Искупителем и небесным Мессией, которого мы уже встречали.

Енох становится сыном человеческим

Несмотря на более поздние богословские тонкости, Евангелия также содержат рассказ о Боге, который становится человеком (теофания), и другой рассказ о человеке, который становится Богом (апофеоз). То есть мы все еще можем наблюдать в Евангелии (особенно у Марка, в котором нет истории чудесного рождения, и даже у Павла) остатки той версии христологии, в которой Иисус родился человеком, но стал Богом при крещении. Эта идея, позже названная ересью адопционизма [усыновленчества] (Бог усыновил Иисуса как Своего Сына), не была полностью искоренена до средних веков. Таким образом, «двойственность» повествования о Сыне Человеческом в книге Еноха помогает нам понять и двойственность истории Иисуса в Евангелиях. Это помогает нам понять многочисленные действия истории Христа: его рождение как Бога, его становление Богом при крещении, его смерть и воскресение снова живым человеком, земную проповедь, а затем его вознесение одесную Бога, в вечность. Как будто две истории были объединены в один сюжет: одна история о Боге, который стал человеком, спустился на землю и вернулся домой, и вторая история о человеке, который стал Богом, а затем вознесся на высоту.

Подробное рассмотрение Еноха поможет нам многое узнать о религии и религиозной истории этих иудеев, которые верили, что человек стал Богом (или что Бог стал человеком). Корни апофеоза Еноха, кажется, уходят очень далеко в жизнь древнего Ближнего Востока. Ниже я надеюсь раскрыть очертания судьбоносного момента в еврейской религиозной истории, когда сформировалось учение о Мессии как о воплощенной божественной личности и вознесенном человеке. Здесь полезно помнить, что идея Мессии изначально вращалась вокруг обычного человеческого царя из Дома Давида, который восстановит эту долгожданную монархию, в то время как идея божественного Искупителя развивалась отдельно. Примерно во времена Иисуса (или даже несколько раньше) эти две идеи объединяются в концепцию божественного Мессии. Лучшим доказательством этого является то, что в Подобиях мы находим ту же комбинацию религиозных понятий, что и в современных Евангелиях.

Предсуществование Сына Человеческого совершенно ясно показано в Подобиях 48, 2–3: «И в тот час был наречен Сын Человеческий пред лицем Господа Духов, и имя Его (было) пред Главой Дней еще прежде, чем были созданы солнце и созвездия; прежде чем были созданы небесные звезды, имя его было названо перед Господом Духов». Это та же самая глава, в которой он также назван и Мессией. Более того, в стихах, продолжающихся после этого, он указан как Искупитель, а также как тот, кому должно поклоняться: «Он будет посохом для праведников, чтобы они могли опереться на Него и не упасть; и он будет светом для народов, и он будет надеждой для тех, кто скорбит в своем сердце. Все живущие на земле падут и поклонятся пред ним, и будут славить и благословлять и воспевать имя Господа Духов. По этой [причине] он был избран и сокрыт в присутствии Его прежде сотворения мира и навеки» (ст. 4–6). И, наконец: «Ибо именем Его [праведники] спасаются, и Он — защитник их жизней» (ст. 7).

Однако это не совсем та же традиция, что и та, в которой человеческая фигура возносится на положение предсуществующего небесного Искупителя; эти две темы кажутся почти противоречащими друг другу. В главе 46 и ее продолжении Сын Человеческий божественен, а Енох — мудрый провидец, которому были дарованы замечательные видения; в главах 70–71 сам Енох называется божественным. Это версия традиции апофеоза, человека, ставшего божественным.

С другой стороны, в предыдущих главах «Подобий» Сын Человеческий восседает на этом троне; здесь у нас есть понятие теофании, божественной фигуры, которая откроется в человеке. В этих главах Сын Человеческий, также носящий, как мы видели, титул Мессии, играет роль эсхатологического судьи (судьи на заключительных заседаниях). Это ясно видно из интерпретации Даниила 7:14: «Ему дана власть и царство. Ему будут служить все народы, нации и языки. Его владычество — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его нерушимо», — в котором наделение суверенитетом Сына Человеческого в первую очередь определяется его ролью этого судьи в последнее время. В этих главах Сын Человеческий, подобно Моисею, восседает на самом божественном престоле (62:2, 5; 69:27, 29; 61:8). Следуя только что сформулированному принципу, что тот, кто восседает на божественном престоле рядом с Богом, а иногда и вместо него, сам является божеством и причастником божественности Бога, Сын Человеческий определенно соответствует этому описанию в Притчах. Более того, он явно является объектом поклонения и в этом тексте (46:5; 48:5; 62:6, 9). Но он еще не Енох. Енох в этих главах — видящий, а не объект видения.

Таким образом, мы можем наблюдать две параллельные традиции Еноха, вырастающие из 1Еноха 14 и Даниила 7: традиция о вознесенном обожествленном человеке, с одной стороны, и традиция о втором Богоподобном Искупителе, нисходящем спасти Израиль. Чего у нас еще нет, так это отождествления или слияния этого обожествленного человека с очеловеченным божеством, как в Евангелии от Марка и его последователях.

Все это объединяется в главах 70–71 «Подобий», которые следует рассматривать как независимую ветвь очень древней традиции, в которой сливаются две изначально отдельные идеи о том, что Бог становится человеком, а человек становится Богом. В первой части этого текста Сын Человеческий явно описывается как существовавший до творения, в то время как Енох является седьмым рожденным человеком после Адама. Енох, седьмой из патриархов от Адама, тесно связан с седьмым из допотопных вавилонских царей, Энмедуранки, который был человеком по происхождению, но был взят на небеса. Среди других характерных черт, которые Енох разделяет со своим вавилонским предком, — восседание на небесном троне в присутствии богов и постижение мудрости от них. Это ясно показывает, почему мы можем быть уверенными в этом отождествлении. Как и в самой Книге Даниила, различные тексты были сшиты вместе, чтобы составить единое богословское утверждение.

Вся история Еноха как Сына Человеческого начинается со стихов о Енохе в Книге Бытия. История Еноха в тех немногих загадочных стихах 5-й главы Бытия гласит:

21 И Енох жил шестьдесят пять лет и родил Мафусаила.
22 И Енох ходил с Богом после того, как он родил Мафусаила триста лет, и родил сыновей и дочерей:
23 Всех же дней Еноха было триста шестьдесят пять лет:
24 И Енох ходил с Богом; и его не стало; ибо Бог взял его.

Эта терминология уникальна для Библии; ни о ком другом не сказано, что «его не стало». Следовательно, это нельзя интерпретировать просто как то, что он умер. С Енохом произошло нечто особенное: ему не только были показаны видения и чудеса и дано понимание, но он был с Богом, и его не стало; он был взят Богом. Главы 70–71, вероятно, были добавлены к тексту Еноха из какой-то другой версии, чтобы ответить на этот самый вопрос, именно потому, что они дополняют историю апофеоза Еноха. Они объясняют, что происходит, когда Енох ходит с Богом; он становится Сыном Человеческим, и именно поэтому он больше не был среди людей. Этот литературный ход, интерпретирующий малопонятный текст Бытия путем соединения двух, казалось бы, изначально отдельных текстов о Енохе, имел огромный теологический эффект.

Это богословское усилие хорошо видно в тот трудном отрывке текста, в котором «тот ангел пришел ко мне, и вслух приветствовал меня, и сказал мне: «Ты тот сын человеческий, который родился для праведности, и праведность почиет на тебе, и праведность Главы Дней не оставит тебя»». Две традиции объединены в Подобиях Еноха: предсуществующий, второй Бог, Искупитель Даниила, теперь не только описываемый как Сын Человеческий, но и обладающий этим именем, и седьмой допотопный мудрец Енох, который вознесся на небо, потому что ходил с Богом и Бог взял его, и его не стало. Как только этот стежок сделан, мы должны читать текст как подразумевающий, что Енох был с самого начала Мессией, Сыном Человеческим, сокрытым с самого начала, а затем сошёл на землю в человеческом обличье, и теперь снова возвысился до своего прежнего состояния.

Это богословское нововведение должно было произойти до фактического написания «Подобий Еноха» в первом веке р.Х.; это имеет большое значение для понимания аналогичного развития, которое мы можем наблюдать в христологии Нового Завета. Подобно тому, как Сын Человеческий в Подобиях является предсуществующей божественной фигурой, обладающей достоинством второго божественного престола и наделенной всеми привилегиями и суверенитетом того, кто подобен сыну человеческому в Данииле, так и предсуществующий Сын Человеческий описывается в Евангелиях. Эта божественная фигура в конечном итоге стала отождествляться с Енохом двумя способами: во-первых, через то, что он стал Енохом, когда Енох был вознесен на небеса; во-вторых, в том, что он все время был Енохом. В этом парадокс и евангельский рассказ о Христе: с одной стороны, Сын Человеческий есть божественная личность, часть Бога, сосуществующая с Богом во веки веков, явленная на земле в человеческом Иисусе; с другой стороны, человеческий Иисус был превознесен и вознесен до божественного статуса. Если еще раз использовать термины, данные нам Моше Иделем, то здесь мы имеем пример «Сына Человеческого» как апофеоза, человека, становящегося Богом, и в то же время «Сына Человеческого» как теофания, само-откровение Бога в человеке. Безусловно, в енохианской версии акцент делается на апофеозе, в Евангелии — на богоявлении, и это будет важной частью дальнейшего рассказа, но я думаю, что уже достаточно ясно, что и тот, и другой элемент присутствуют в обеих версиях еврейской традиции Сына Человеческого. Дальнейшее изучение истории традиции Еноха поможет нам лучше понять это.

Енох и Христос, Сын Человеческий

Вторая книга 1 Еноха, Подобия Еноха, является продуктом примерно того же времени, что и Евангелие от Марка, но есть еще более ранняя первая книга. Эта первая книга 1 Еноха, известная как Книга Стражей, вероятно, относится к третьему веку до р.Х. 14-я глава Еноха из Книги Стражей тематически напрямую связана с 7-й главой Даниила и, весьма вероятно, является ее прародителем, то есть видение Даниила было основано на еще более древней литературной апокалиптической традиции. В 1 Еноха 14-16 мы находим следующие элементы по порядку: Еноху снятся сны и видения; «В видении я видел» (14:2); облака звали его, и ветры несли его; он видит трон с колесами, подобными сияющему солнцу; потоки огня исходят из-под престола; Божья одежда белее снега; Енох призван в присутствие Бога и слышит его голос, говорящий: «Не бойся, Енох, иди, скажи весть». Теперь не может быть никаких сомнений в том, что этот текст опирается на пророческое поручение Иезекилю в книге пророка, главы 1– 2, включая экскурсию Иезекиля по небесному храму в главах 40–44. Возможно, лишь несколько менее очевидно, что автор 7-й главы Даниила, в свою очередь, опирается на эту главу 1-й книги Еноха и развивает ее дальше в соответствии со своими богословскими традициями и другими апокалиптическими источниками, включающими видение второго престола и второе божественное лицо.

Каков бы ни была природа этого генетического родства, ясно, что автор Подобий, который явно выводит свою фигуру Сына Человеческого из Даниила 7, мог легко отождествить того, кто подобен сыну человеческому из Даниила, с Енохом, как описано в Енохе 14. Оба приходят с облаками; оба приведены к Ветхому Днями одним из ангелов; оба включают описание трона как имеющего перед собой потоки пылающего огня и описание восседающего на нем как человека, одетого в одежды ярче снега. Таким образом, два текста почти наверняка связаны, причем наиболее вероятный сценарий указывает на зависимость Даниила от самой древней части 1 Еноха, Книги Стражей.

Автор «Подобий» связал Еноха из 14-й главы Еноха и подобного сыну человеческому из 7-й главы Даниила и вполне естественно заключил в 71-й главе Еноха, что «ты [Енох] — Сын Человеческий». Таким образом, был сделан решающий шаг в развитии мессианской идеи: слияние второго Бога, небесной фигуры Искупителя и земного спасителя, вознесшегося на небеса. Первоначально независимые нити традиции были объединены в одно. С одной стороны, мы видим развитие слова «подобный сыну человеческому» Даниила 7: переход от подобия в титул; мы можем буквально увидеть это развитие, происходящее на странице. С другой стороны, мы видим традицию о седьмом допотопном человеческом царе, который был превознесен и получил место на небесах, что является одной из самых сильных тем всего Еноха. В 71-й главе «Подобий» мы наблюдаем, как эти две традиции объединяются в одну, а две фигуры, Еноха и Сына Человеческого, соединяются вместе. Сложная, двоякая история Сына Человеческого уже была намечена в еврейских размышлениях до Иисуса, а во время его жизни еще присутствовала и включала в себя два элемента: Сына Человеческого, который был предсуществующим трансцендентным Мессией, и элемент человеческого существа, который должен был стать воплощением этого Мессии на земле, возвыситься и слиться с ним. Так родился Христос, не совсем историческое девственное рождение или творение из ничего, но исполнение самых высоких и могущественных стремлений еврейского народа.

Я думаю, что вместе с Енохом появляются элементы Мудрости новорождённого Мессии, неся за собой ранние прочтения 8-й главы Притчей, а также традиции Логоса. Сын Человеческий из Подобий судит и осуждает, создается прежде чем создается вселенная, подобно (или даже как) Мудрость из Притчей, приравнивается к Мессии (но не к мессии человеческому), уподобляется Божеству и изображается как надлежащий объект поклонения. Все, что требовалось тогда для полной картины, — это соединение Еноха, человека, вознесенного на небеса, с Сыном Человеческим: и тогда полное христологическое преображение завершится.

Все элементы христологии по существу на месте в Подобиях. У нас есть предсуществующая небесная фигура (также отождествляемая с Мудростью), которая есть Сын Человеческий. Мы имеем земную жизнь, человеческого мудреца, вознесенного на небо в конце земного пути, восседающего на небесах по правую сторону от Ветхого днями как предсущный и вечно царствующий Сын Человеческий. Хотя Евангелия, безусловно, не опираются на Подобия, Подобия помогают пролить свет на культурный и религиозный контекст, в котором были созданы Евангелия. Как это хорошо сформулировал исследователь Нового Завета Ричард Бокэм: «Можно легко увидеть, что ранние христиане применяли к Иисусу все хорошо установленные и хорошо организованные характеристики уникальной божественной идентичности, чтобы совершенно ясно и точно включить Иисуса в уникальную личность единого Бога Израиля». В поклонении Мессии/Сыну Человеческому/Еноху в «Подобиях Еноха» мы находим самую близкую параллель с Евангелиями. Поскольку нет никаких оснований полагать, что один из этих текстов повлиял на другой, вместе они дают убедительные доказательства слияния идей о человеческом Мессии, сыне Давида, и божественном Мессии, Сыне Человеческом, в Иудаизме, по крайней мере, к первому веку нашей эры, а возможно, и раньше.

Четвертый Эзра и сын человеческий

«Подобия Еноха» никоим образом не были единственным еврейским текстом первого века, помимо Евангелий, в которых Сын Человеческий определялся как Мессия. В другом тексте, относящемся к тому же времени, что и Подобия и Евангелие от Марка, апокалипсисе, известном как Четвертая Книга Ездры, мы также находим божественную фигуру, основанную на Даниила 7 и отождествляемую с Мессией. Удивительно, но мы также находим в этом тексте свидетельство еще одной попытки подавить эту религиозную идею, тем самым добавляя к нашим свидетельствам, что эта идея вызывала споры среди иудеев, совершенно не связанных с вопросом о божественности Иисуса и мессианстве. Этот текст, как мы увидим, также зависит от Даниила 7 и дает нам еще один вариант интерпретации фигуры Сына Человеческого, что важно для понимания Евангелий. В главе 13 этого текста мы снова встречаемся с Даниилом как с сыном человеческим. В некотором смысле образ Сына Человеческого в Четвертой книге Ездры даже ближе к евангельскому, чем в Енохе:

1 Через семь дней ночью мне приснился сон; 2 и вот, сильный ветер поднялся с моря, так что колебались все волны его. 3 И я посмотрел, и вот, этот ветер создал из глубины морской нечто, подобное фигуре человека. И я взглянул, и вот, тот человек летал вместе с облаками небесными; и куда бы он ни обращал лица своего, чтобы посмотреть, все дрожало под взглядом его, 4 и куда бы ни исходил голос уст его, все, слышавшие голос его, таяли, как тает воск, чувствуя огонь. 5 После этого я взглянул, и вот, собралось бесчисленное множество людей от четырех ветров небесных, чтобы сразиться с человеком, вышедшим из моря. 6 И я взглянул, и вот, он высек себе большую гору и полетел над ней. 7 И я пытался увидеть местность или место, из которого образовалась гора, но не смог.
8 После этого я взглянул, и вот, все, собравшиеся против него, чтобы вести с ним войну, очень испугались, но осмелились сражаться. 9 И когда он увидел натиск приближающегося множества, он не поднял руки своей и не держал меча или какого-либо боевого оружия; 10 но видел только, как Он извергал из уст Своих как бы струю огня, и из уст Своих пламенное дыхание, и из языка Своего извергал бурю огненных углей.

Излишне говорить, что враги человека сжигаются дотла, если не хуже того. Этот отрывок, конечно же, явно основан на прочтении 7-й главы Даниила, как и отрывки из Еноха, обсуждавшиеся выше. Еще резче (отчасти из-за относительной плотности текста), чем у Еноха, отрывок Ездры совершенно ясно показывает сочетание божественного Сына Человеческого и Искупителя или Мессии — это действительно высокая христология, и, конечно же, такая, которая полностью независима от движения последователей Иисуса. Более того здесь текст ссылается на Даниила, цитируя внешний вид фигуры как человека и только затем называя его тем Человеком. Мы снова видим, как «подобный» становится Искупителем. А поскольку это сравнение явно относится к божественной фигуре (божественному воину), то и Искупитель считается божественным. Как отмечает Стоун, «весьма интересно, что отрывки, относящиеся к дыханию или слову, относятся как к Богу, так и к искупителю, но, за исключением нашего настоящего отрывка, все отрывки, в которых конкретно упоминается огонь, относятся к Богу. Таким образом, данный отрывок уникален в этом отношении и служит для того, чтобы подчеркнуть космическую роль человеческой фигуры, которую в любом случае подчеркивают многие другие элементы текста». Идя немного дальше, мы приходим к тому же аргументу, который был выдвинут в отношении Даниила как сына человеческого, а именно, что если только YHWH приходит верхом на облаках, то и эта фигура также должна быть божественной. Человек Эздры также божественен.

Видение завершается так:

12 После этого я видел, как тот же человек сошел с горы и призвал к себе другой миролюбивый народ. 13 Тогда к Нему пришли образы многих людей, одни из которых были радостными, а другие печальными; одни из них были связаны, а другие несли тех чтобы принести в жертву.

Этот фрагмент текста закрепляет утверждение, что Человек, Мессия, есть Бог, поскольку это эсхатологическое видение с его приношениями взято непосредственно из Исаии 66:20: «И принесут в жертву всех братьев твоих из всех народов Господу». Те другие, принесенные сюда в качестве приношений, затем приносятся Господу, kyrios, Сыну Человеческому, Искупителю. Обратите внимание, что тот же самый аргумент, который используется для доказательства божественности Иисуса, а именно применение к Нему стихов, которые в Библии применяются к YHWH, здесь прекрасно применяется к фигуре Человека. Этот Человек — Господь. Если Иисус есть Бог, то, на основе тех же самых рассуждений, и этот Человек тоже.

Здесь также, как и в самой 7-й главе Даниила, мы находим еще одно свидетельство дохристианского религиозного конфликта внутри Израиля между теми, кто принял очень древнюю идею о божественной фигуре, которая выглядит стариком, и фигурой более молодой, которая разделяет с ним трон и которой старший дает авторитет, и другими евреями, отвергавшим эту идею как кажущееся противоречие монотеизму. Два разных течения религиозного воображения: одно, в котором древняя бинарность израильского Бога сущностно сохранена и трансформирована, а другое, в котором эта двойственность была более тщательно проработана и подавлена, живут бок о бок в еврейской мысли Второго Храма и за его пределами, по-разному смешиваясь, но и соперничая друг с другом, а иногда стремясь полностью вытеснить друг друга. Этот фон, я думаю, во многом объясняет евангельскую религию как продолжение и развитие той ветви израильской религии, которая действительно очень древняя.

Использование «Сына Человеческого» в Евангелиях соединяется со свидетельством такого использования из Подобий, чтобы привести нас к рассмотрению этого термина, используемого таким образом (и, что более важно, его значения второго божества, включенного в качестве Мессии, подразумеваемого этим) в качестве разменной монеты иудаизма — что, опять же, подчеркиваю, не означает чего-то всеобщего или неоспоримого — уже до Иисуса.

Евангелие от Марка и «Подобия Еноха» являются независимыми свидетелями образца еврейской религии своего время. Тексты не являются религиями (так же, как карта не является территорией), но они являются свидетельством существования религии, верхушками айсбергов, указывающими на массовые религиозные процессы и образования под поверхностью, или, возможно, лучше сказать, надземные узлы корневой системы под землей, повторяющие форму корневищ. Территория, несомненно, была такой же ухабистой и пестрой, как и земная; как выразился Карстен Кольп, «различия в функциях Сына Человеческого можно объяснить различиями между группами, ожидавшими Его, и временем, которому они принадлежали».

Великое нововведение Евангелий состоит только в том, чтобы объявить, что Сын Человеческий уже здесь, что Он ходит среди нас. В отличие от Еноха, который в те последние дни станет Мессией, Сыном Человеческим, Иисус уже им является. В отличие от Сына Человеческого, летящего на облаках, который является видением будущего, Иисус пришел, заявляют Евангелия и верующие в Евангелия. Последние дни уже сейчас, возвещает Евангелие. Все представления о Христе устарели; новшество есть Иисус. В учении о Христе нет ничего нового, кроме провозглашения этого человека Сыном Человеческим. Это, конечно, гигантское заявление, огромное нововведение само по себе, имевшее роковые исторические последствия.