Заметки к текстам Историческая инвариантность марксизма, Теория и действие и Немедленная революционная программа.
Интернациональная Коммунистическая Левая
31 января 2016
Историческая инвариантность марксизма
1. Термин «марксизм» используется нами не в значении доктрины или открытия, сделанного человеком Карлом Марксом, «марксизмом» мы называем доктрину, которая возникает с современным промышленным пролетариатом и «сопровождает» его на протяжении всей социальной революции, и мы сохраняем термин «марксизм», несмотря на обширное поле спекуляции и эксплуатации его рядом контрреволюционных движений.
(От редакции: мы сразу же находим подчеркивание безличности марксизма, считающимся в своем роде доктриной, появившейся с современным промышленным пролетариатом, следовательно, из данной конкретной социальной ситуации происходит теоретическая работа, содержащаяся в текстах персоны по имени Карл Маркс. В качестве доказательства этого утверждения мы приведем несколько строк из «Неизменные основы коммунистической теории партии»: «...нашу формулировку, неприятную для многих, которую Маркс вывел не только в результате своих умственные усилий, но как следствие социальных факторов, мы находим в том же тексте рукописей в конце главы о «частной собственности и коммунизме». Истина восторжествовала.
«Но даже и тогда, когда я занимаюсь научной и т. п. деятельностью, — деятельностью, которую я только в редких случаях могу осуществлять в непосредственном общении с другими, — даже и тогда я занят общественной деятельностью, потому что я действую как человек. Мне не только дан, в качестве общественного продукта, материал для моей деятельности — даже и сам язык, на котором работает мыслитель, — но и мое собственное бытие есть общественная деятельность; а потому и то, что я делаю из моей особы, я делаю из себя для общества, сознавая себя как общественное существо».)
2. Сегодня марксизм в своем единственном и адекватном понимании сталкивается с тремя основными группами противников:
Первая группа: буржуа, которые называют рыночный капиталистический тип экономики окончательным, считая его историческое преодоление социалистическим способом производства ложным, а также те, кто последовательно полностью отказался от экономического детерминизма и классовой борьбы.
(От редакции: Буржуазный класс поддерживает внеисторическую неизменность их способа производства и, следуя своим практическим интересам, теоретизирует о «естественной» инвариантности свободного рынка. Хотя предыдущие способы производства, очевидно, были деформированы этой «вечной природой вещей», текущий способ производства будет наоборот сопротивляться естественной сущности вещей. Это положение оценивается в марксизме как идеологическое, что согласно принципу «общественное бытие определяет сознание», демонстрирует, как основной классовый интерес буржуазии выдает за естественную экономику свободный рынок).
Вторая группа: так называемые коммунистические сталинисты, которые утверждают, что отстаивают историческую и марксистскую экономическую доктрину, но представляют и защищают (везде, даже в развитых капиталистических странах) те нереволюционные требования, что идентичны политическим (демократия) и традиционным экономическим (народный прогрессивизм) требованиям реформистов, если не хуже.
Третья группа: явные последователи доктрины и революционного метода, которые, однако, связывают тот факт, что сегодня большинство пролетариата отказалось от доктрины, с дефектами и недостатками в первоначальной теории, нуждающимися в исправлении и обновлении.
Отрицатели, фальсификаторы и обновители. Мы боремся со всеми тремя группами, считая, что сегодня наихудшей является последняя.
(От редакции: Мы недавно пытались рассуждать по поводу текста, что теоретизировал об изменчивости, и, следовательно, облагораживании марксистской теории, критикуя данный труд 1952, что мы сейчас предлагаем и комментируем. Ответ на критику концепции исторической инвариантности марксизма находится в конце последней страницы).
3. История марксисткой левой, радикального марксизма, или, более конкретно, марксизма состоит в последовательном сопротивлении всем «волнам» ревизионизма, атакующим разные пункты марксистской доктрины и метода, начиная с органического и монолитного выражения марксизма - Манифеста 1848 года. Также можно сказать иначе - история борьбы Третьего Интернационала (скорее, трех Интернационалов) направлена против утопистов, рабочистов, либертариев, социал-демократов и демократических реформистов, левых и правых синдикалистов, социал-патриотов и сегодня национал-коммунистов или коммунистов-популистов. Эта борьба, охватившая четыре поколения и разные этапы истории, не является наследием нескольких громких имен, но принадлежит четко определенной и узкой школе и в историческом смысле ясной партии.
(От редакции: даже в последних трех строках, подчеркнутых нами, возникает двойной важный аспект; первый аспект: теоретическая и политическая борьба против оппортунизма, чьи тенденции воплощены в волне «утопистов, рабочистов, либертариев, социал-демократов и демократических реформистов, левых и правых синдикалистов, социал-патриотов и национал-коммунистов или коммунистов-популистов», является длительной борьбой, которая начата в 1952 году и длится, по крайней мере, четыре поколения. На сегодняшний день, в 2016 году, мы, возможно, являемся шестым поколением, и борьба с оппортунизмом - особенно в его активистском-иммедиатистском варианте - в постоянстве буржуазного общества, и в постоянстве последствий предыдущих поражений пролетариата в классовой борьбе, является еще более интенсивной и сложной. Второй аспект: мы еще раз укажем на безличность, в данном случае это относится к борьбе с оппортунизмом, которая на самом деле не может быть отнесена ни к индивидуальным мыслителям, ни к политическим деятелям или блестящим академикам, но «принадлежит четко определенной и узкой школе и в историческом смысле ясной партии»).
4. Эта жесткая и долгая борьба потеряла бы связь с будущим возрождением, если вместо формулировки идеи «инвариантности» мы бы признали пошлую мысль, что марксизм - теория в «безостановочном историческом развитии», и что он изменяется в зависимости от обстоятельств и событий. Несомненно, это оправдание всех предательств, чей опыт накоплен всеми поражениями в революциях.
5. Утверждение будто бы теоретическая «система» чудом возникает в некий момент времени (и еще хуже, рождена одним умом и сформулирована одним человеком, мыслителем или историческим лидером или тем и другим в одном лице) и может содержать весь ход будущей истории, его правил и бесповоротных принципов - ошибочно. Материалистический отказ от этой ошибки не следует понимать как отказ от признания существования устойчивых систем и принципов, остающихся применимыми в течение длительного хода истории. На самом деле стабильность, устойчивость к влиянию и даже, может быть, к «улучшению» таких систем и принципов являются главным оружием в арсенале «социального класса», которому они принадлежат, и чьи исторические задачи и интересы они отражают. Последовательность таких систем и органов доктрины и практики привязано больше не к появлению людей или стадий, а к последовательности «способов производства», то есть типов материальной организации жизни человеческих сообществ.
(От редакции: тело доктрины и практики, теории и практики связаны «материалистической» последовательностью исторических способов производства, они являются выражением, согласно тексту 1952 года, «типов материальной организации жизни человеческих сообществ». Очень важно уточнить какие-либо сомнения по поводу абсолютной и относительной истины, в отрывке, где говорится, что «Материалистический отказ от этой ошибки не следует понимать как отказ от признания существования устойчивых систем и принципов, остающихся применимыми в течение длительного хода истории. По этой причине, если мы правильно понимаем текст 1952, марксистский (исторический и диалектический) материализм отрицает, что теоретическая система может содержать весь ход исторического будущего, и даже более того, как мы считаем, он отрицает, что теоретическая система может претендовать на содержание своих правил и принципов – в направлении будущей истории – бесповоротных по своему характеру. Таким образом, как об этом говорится в тексте 1952 года, марксистский материализм исключает возможность, что кто-то способен знать бесповоротные (т.е. абсолютно истинные, и, следовательно, вневременные) принципы и правила исторического развития. Тем не менее, первая часть этого предложения не открывает дверь нигилистическому релятивизму, напротив, утверждается, что, следуя реализму опыта, нельзя отказываться от признания существования устойчивых систем и принципов, «остающихся применимыми в течение длительного хода истории». Поэтому, в отношении длительных исторических периодов возможно существование инвариантного знания систем «принципов», то есть, другими словами, истины относительной, а не абсолютной и вечной, но по-прежнему актуальной для определенных исторических временных рамок).
6. Хотя очевидно признав ошибочным формальное содержание органических доктрин всех великих исторических направлений (эпох), диалектический материализм не отрицает их необходимость для своего времени, и менее всего допускает, что ошибок прошлого можно избежать улучшенными мыслями мудрецов или законодателей, и что их ошибки не были предопределены заранее, и их можно было исправить. Разум и объяснения каждой системы содержатся в ее жизненном цикле, и наиболее значимыми теориями являются те, что остались неизменными и наиболее органичными в ходе долгой борьбы.
(От редакции: знание и представление о реальности, в исторически сложившихся способах в формах мифа, религии, искусства, магии, и, наконец, науки, были жизненно важны для био-социального воспроизводства человеческого рода. Даже понятийный аппарат определен как характерный для детства человечества с своими символами, ритуалами, семиотическим комплексом означаемого и означающего, которыми интерпретировали мир, сыграл роль в культурной интеграции человека в социальную группу, и в более общем смысле человеческой интеграции в рамки жизненного опыта, что наделял смыслом такие события, как рождение, смерть, секс, болезни, производство предметов потребления. Общество совместного потребления в течение длительного времени сохраняло системы принципов, сотворенных из единых и целостных концепций, из реальности. Эти представления, даже если они выражены простецким языком, представляли собой «человеческое знание», который является функциональным для всего общества. В то время, как испорченная науки нашего времени состоит на службе капитала в основном только в качестве идеологической связки).
7. Согласно марксизму, исторический прогресс (в первую очередь) в области организации производственных ресурсов не протекает по ровной, непрерывной линии. Скорее, прогресс идет последовательными широкими скачками, которые вызывают глубокие нарушения во всем социально-экономическом устройстве, встряхивая его до самого основания. Это настоящие катаклизмы, стихийные бедствия, внезапные кризисы. Долгое время общество пребывает в прежнем состоянии и затем быстро меняется в периоды скачков, это также справедливо для физического мира, для звезд в космосе, для Земли и для развития живых организмов.
(От редакции: Приведенные слова легко описывают исторические скачки, кризисы и повороты, что в определенные периоды разрушают всю социальную и экономическую систему. Предшествующие им длинные фазы застоя также следует понимать как подготовительную инкубацию диалектического скачка, революция понимается как «нарушения во всем социально-экономическом устройстве, встряхивающие его до самого основания», как внезапная вспышка, переворачивающая логику консолидированных сил, как свет, пронзающий темноту).
8. Так как классовая идеология является надстройкой способа производства, она тоже не формируется ежедневным потоком знаний, но появляется во всплеске насильственных столкновений, ведет класс и выражается по существу в монолитной и стабильной форме через длинную серию битв и попыток достижения следующей критической фазы, до следующей исторической революции.
9. Фактически признаком капиталистических учений являются оправдание всех прошлых социальных революций (вплоть до буржуазных) и объявление о том, что история с этого момента протекает медленно без будущих социальных катастроф, поскольку идеологические системы постепенно приспосабливаются, поглощая потоки новых достижений, сделанных в сфере чистого и прикладного знания. Марксизм показал ошибочность такого видения будущего.
10. Сам марксизм не может быть учением, которое можно ежедневно менять и придавать новую форму, в которое можно вкладывать новое содержание, заменяя «детали» на лучшие заплатки и «кусочки»! Потому что марксизм по-прежнему является одной из доктрин, являющихся оружием класса угнетенных и эксплуатируемых, призванным отменить существующие общественные отношения, и при этом остающимся объектом, на который стремятся повлиять тысячи образов консервативных форм и традиционных идеологий, свойственных вражеским классам.
(От редакции: Марксизм - последняя доктрина угнетенного и эксплуатируемого класса, эта доктрина представляет собой синтез максимума знаний, полученных на основе опыта поражений и побед пролетариата в смертельной схватке с классовым врагом, с буржуазией. Этот противник использует идеологию как орудие борьбы, продолжая угнетать пролетариат, чтобы остановить его от свершения исторической миссии «переворота в общественных отношениях». Только сопротивляясь сиренам буржуазной идеологии и поддерживая марксистское инвариантное учение, пролетариат сможет выполнить историческую миссию, чтобы разбить последнее общество, разделенное на классы эксплуатируемых и эксплуататоров).
11. Теперь отмена текущих общественных отношений возможна, или лучше сказать, она возможна с момента первого появления пролетариата на большом историческом этапе, когда этот класс мельком увидел будущее общество без классов (и поэтому без революций). Следует отметить, что ранее революционный класс много раз приходил к революционным временам и выполнял свою задачу, устремляясь вперед и используя свою доктрину и метод, которые оставались стабильными в монолитной программе в период борьбы – при изменчивом количестве последователей и успешности отдельных фаз и отдельных социальных сражений.
(От редакции: марксизм, как теория пролетариата, как теория способа производства, цитата: «не формируется ежедневным потоком знаний, но появляется во всплеске насильственных столкновений, ведет класс и выражается по существу в монолитной и стабильной форме через длинную серию боев и попыток достижения следующей критической фазы, до ...будущего общества без классов (и поэтому без революций). В период борьбы пролетариат использует инвариантную теорию, что является максимальным знанием, полученным «во всплеске насильственных столкновений», как теоретическое оружие, то есть, прежде всего, как система доказанных стратегии и тактики ведения боя с классовым врагом, цитата: «как и доказывает вся история марксизма, когда классовая борьба усиливается, теория возвращается к подтверждению своего происхождения и поиску своего изначального единого выражения: достаточно вспомнить Парижскую Коммуну, большевистскую революцию и период, следующий за мировой войной на Западе»).
12. Хотя «идеология» революционного рабочего класса больше не была откровением, мифом и идеализмом (как это было у предыдущих классов), вместо этого являясь положительной «наукой», тем не менее, она по-прежнему нуждается в четкой формулировке своих принципов и плана действий для достижения цели, так как они имеют решающую важность, подобно теориям прошлого - догмам, катехизисам, конституциям и «руководствам», таким как Веды, Талмуд, Библия, Коран и декларация о правах. Глубокие фундаментальные и формальные ошибки, содержащиеся в этих книгах, не были исправлены, но во многих случаях даже в таком виде доктрины прошлого способствовали огромному росту организационных и социальных сил, бывших сначала революционными и ставших затем в диалектической преемственности контрреволюционными.
13. Таким же образом марксизм исключает любой стремление к «абсолютной истине», видя свое учение не в качестве доказательства бесконечного духа или абстрактного разума, но в качестве рабочего «инструмента» и как боевого «оружия». Марксизм гласит, что при накоплении сил и в разгар борьбы никто не отдает свои инструменты или оружие «на ремонт». Наоборот, чтобы победить и в мире, и в войне, необходимо с самого начала выбрать правильные средства и оружие.
14. Новая доктрина не может появиться в любой исторический момент, но существуют особенно благоприятные и редкие периоды истории, в которых новое учение может быть лучом света в темноте, и если в решающий момент этот свет не будет признан, то будут напрасны попытки зажечь крошечное пламя свечи, которым стремятся осветить путь академические педанты и маловерующие бойцы.
15. Для современного пролетариата, возникшего в странах крупного капиталистического промышленного развития, темнота была рассеяна как раз перед концом прошлого столетия. С тех пор цельная доктрина, в правоте которой мы убеждены, содержит все необходимые условия для формирования и описания этапа истории, подтверждающего теорию после важной борьбы. Или это положение останется реальным, или доктрина окажется ложной, и заявление о возникновении нового класса со своим собственным характером, программой и революционной функцией в истории станет пустым. Любой, кто пробует заменить основные части, тезисы и пункты марксистского «тела», которые были нашим наследием в течение века, лишают марксизм его силы, причем намного больше, чем тот, кто полностью отказывается от марксизма и объявляет его неактуальным.
(От редакции: Незадолго до середины XIX века «темнота была рассеяна... и цельная марксистская доктрина пролетариата... появилась как луч яркого света». Давайте подумаем. Если мы исключаем теорию постепенных социально-экономических изменений, если мы считаем, что медленные и устойчивые переходы способов производства не являются решающими для целей изменения социальных парадигм, цитируем: «согласно марксизму, исторический прогресс (в первую очередь) в области организации производственных ресурсов не протекает по ровной, непрерывной линии. Скорее, прогресс идет последовательными широкими скачками, которые вызывают глубокие нарушения во всем социально-экономическом устройстве, встряхивая его до самого основания. Это настоящие катаклизмы, стихийные бедствия, внезапные кризисы. Долгое время общество пребывает в прежнем состоянии...» тогда становится понятнее, что нет никакого положительного смысла в, цитата: «замене основных частей, тезисов и пунктов марксистского «тела», которые были нашим наследием в течение века». Когнитивная (научная) парадигма так быстро изменились «перед концом прошлого столетия», то есть XIX столетия; марксистская теория, как луч яркого света, разорвала и поставила на ноги предыдущие видения реальности (идеалистическая философия, классическая буржуазная экономика...), выявляя идеологические аспекты, а также сохраняя, диалектическим путем, их неидеологические основы. По этой причине объявлять замену и модернизацию марксистского тела доктрины не имеет смысла, если вы не хотите сказать, противоположное тому, что утверждается в 7 пункте, иными словами, что «есть непрерывный и постепенный прогресс в истории»).
16. После «взрывного» периода, когда новые требования обретают четкие и ясно очерченные формы, следует период, характеризующийся равновесием, в котором отсутствует совершенствование и развитие, и есть спад и вырождение так называемого классового «сознания».
(От редакции: так называемое «классовое сознание», мы употребляем этот термин в кавычках. Оно освобождается в ясный период, освещенный лучом света, в момент максимальной интенсивности классовой борьбы. В последующих ситуациях хроническим образом оно может только спадать и вырождаться, и это описывает основную социальную базу оппортунизма. В то же время политическая и теоретическая причина для сохранения инвариантности доктрины, то есть кульминации знания, достигается в период тотального социального конфликта).
Как и доказывает вся история марксизма, когда классовая борьба усиливается, теория возвращается к подтверждению своего происхождения и поиску своего изначального единого выражения: достаточно вспомнить Парижскую Коммуну, большевистскую революцию и период, следующий за мировой войной на Западе.
17. Принцип исторической инвариантности доктрины, отражающий задачи противоборствующих классов, а также возвращающий к основополагающим принципам, противостоит пустым гипотезам о том, что каждое поколение и каждый сезон интеллектуальной моды превосходит предыдущие. Принцип инвариантности отвергает все глупости, утверждающие непрерывность гражданского прогресса, и другие подобные буржуазные предрассудки, от которых являются свободными очень немногие «марксисты». Это принцип, применим ко всему великому историческому периоду.
18. Все мифы выражают этот принцип, особенно те, которые рассказывают о полубогах или пророках, имеющих связь с «высшим существом». Довольно глупо смеяться над такими представлениями, и только марксизм смог раскрыть их реальные материальные основы. Рама, Моисей, Христос, Мохаммед, все пророки и герои, которые открывают эпические истории различных народов, являются выражением их действительности и соответствуют огромному скачку в изменении способа производства. В языческих мифах Мудрость, то есть Минерва, выходит из головы Юпитера не под диктовку изнеможённых писцов, а в результате сокрушительного удара от рабочего-бога Вулкана, который должен был успокоить непроходящую головную боль отца богов.
На другом конце исторического спектра, в Эпоху Просвещения против новой богини Разума восстает Гракх Бабёф, который пусть в грубом и сыром теоритическом представлении, но заявляет, что физическая и материальная сила важнее, чем разум и знание.
(От редакции: все мифы в основном выражают эту циклическую, рекурсивную, неотвратимую логику, «возврат к основополагающим принципам», отметание поля «ревизионистского вырождения». Это происходит в то время, когда вновь разжигается классовая борьба и часть общества бросает вызов «статусу-кво», чтобы выполнить свою историческую миссию. Однако, как уже говорилось в «Манифесте» 1848, классовый социальный конфликт разворачивается в трагическом плане, нарушая исторические прецеденты, как это происходило в прошлом, когда борьба заканчивалась - в качестве альтернативы - восхождением нового способа производства или общей гибелью борющихся классов и возвращением к варварству. Потому ситуации крайней социальной дегенерации и угрозы общего уничтожения и разорения борющихся классов выталкивают - детерминировано - класс, воплощающий в себе историческую миссию перемен, чтобы вновь открыть для себя основы блестящей инвариантной оригинальной теории, используя ее в качестве рабочего инструмента, и особенно, в очередной раз, как «последней инстанции», то есть как оружия последнего сражения).
19. Есть много примеров того, как ученики боролись за восстановление доктрины против ревизионистского вырождения:
Франциск Ассизский защищал учение Христа, когда христианство, возникшее как социальное спасение угнетенных, устроилось в палаты феодалов, подобно Гракхи по отношению к Бруту. Позже это были другие последователи революционеров, сравнимых с героями предыдущих классов: в сражениях 1831 во Франции, в 1848, в 1849 и в других многих фазах в Европе.
20. Мы заявляем, что недавние крупные события подтвердили марксистскую теорию и были четко и отчетливо ею предвидены. Мы имеем в виду, прежде всего, факты, что спровоцировали предательство своего классового лагеря и удивили даже тех, кто в полной мере оценивал сталинскую позицию как голый оппортунизм. Это факты появления централизованной и тоталитарной (как на экономическом, так и на политическом уровнях) капиталистической формы, экономического управления, государственного капитализма, открытой буржуазной диктатуры. И с другой стороны, это процессы общественного и политического развития в России и Азии. Поэтому мы считаем, наша доктрина подтверждена, как и доказан факт, что она возникла в монолитной форме в решающий момент.
21. Любой, кто мог бы найти противоречие между великими событиями нашего времени и марксистской теорией, способен доказать ее ошибочность и то, что любые попытки вывести направление исторического хода из экономических отношений обречены на провал. Одновременно с этим появляются попытки доказать, что на любом этапе истории обстоятельства требуют от нас новых выводов, объяснений и теорий, что приводит к новым и разным методам и действиям.
(От редакции: предложение носит относительный характер, не столь утверждающий, как и в предыдущем 20-м пункте, однако здесь явно признается, что «недавние крупные события подтвердили марксистскую теорию и были четко и отчетливо ею предвидены». Другими словами те, кому пытался найти противоречия между событиями и марксистской теорией, как это описано в 21 пункте, упирался в тезисы пункта 20. Поэтому, здесь приведено доказательство, прежде всего, абсурдности предположения, что «на любом этапе истории обстоятельства требуют от нас новых выводов, объяснений и теорий, что приводит к новым и разным методам и действиям»).
22. Перед лицом мгновенных трудностей было бы обманчивым искать решение, допустив возможность, что фундаментальная теория может непрерывно изменяться, и, заявив, что сейчас самое время, чтобы дописать новые главы, как будто одной мыслью можно полностью изменить эту неблагоприятную ситуацию. Кроме того, смешно, что эта задача ложится на плечи малочисленных групп и, что хуже, эти изменения принимаются посредством свободного обсуждения и голосования, что в столь мелочном масштабе является обычной пародией на буржуазный парламентаризм и позорной конфронтацией отдельных мнений. Это старая глупость, а не новый рецепт.
23. Сейчас мы находимся в самой нижней точке кривой революционного потенциала: время совсем не благоприятное для рождения оригинальных исторических теорий. В этот период, когда перспективы великих социальных потрясений равны нулю, политический распад мирового пролетарского класса является логическим результатом в такой ситуации. Но также логично, что небольшие группы должны поддержать историческую непрерывность революционного движения, раскинувшегося большой дугой между двумя социальными революциями. Все же важно, чтобы эти группы не стремились изменить оригинальное содержание марксизма и остались верны его традиционным формулировкам.
24. Критика и сомнение во всех старых, устоявшихся позициях были решающей особенностью во времена буржуазной революции, которая гигантскими скачками атаковала естественные науки, общественный строй, политическую и военную власть, и позже, уже с гораздо меньшим воодушевлением, боролась с догмами наук о человеческом обществе и истории. Это было важным результатом эпохи глубокого переворота, находящегося между феодальным, землевладельческим Средневековьем и индустриальной, капиталистической современной эрой. Критика была следствием, а не двигателем этой огромной, сложной борьбы.
(От редакции: социальное бытие определяет сознание, обширная и сложная борьба произвела эффект критики, одновременной или последующей, в зависимости от обстоятельств).
25. Сомнение и контроль отдельного сознания - выражение буржуазной реформы против ограничивающей традиции и власти христианской церкви. Они были выражены в самом лицемерном пуританизме, узаконившим и защитившим новое классовое господство и новую форму, в которой массы были порабощены под вывеской буржуазного соответствия религиозной этике или частным правам. Пролетарская революция берет совершенно другое направление: отдельное сознание - ничто, единый вектор коллективного действия - все.
(От редакции: «пролетарская революция, в которой индивидуальное сознание - ничто» в этом отрывке выражается анти-буржуазный характер, социальный, коммунитарный / коммунистический путь будущего «общественного производства» и ведущей к нему пролетарской революции).
26. Когда Маркс в своих известных Тезисах о Фейербахе, заявил, что философы только пытались объяснить мир, но смысл состоит в том, чтобы его изменить, он не подразумевал, что желание изменения определяет факт изменения. Он подразумевал, что изменение остается на первом месте, определенное столкновением массовых сил, сопровождаемое критическим сознанием преобразования в индивидах, поэтому они действуют не в соответствии с их отдельными решениями, но под влиянием факторов, которые предшествуют науке и сознанию.
Переход от оружия критики к критике оружием переносит этот процесс от мыслящего субъекта к вооруженной массе, оружием становится не только винтовки и пушки, но и истинное оружие однородной, монолитной, постоянной, коллективной партийной доктрины, с которой мы связаны и которой мы подчинены, оставив навсегда позади сплетни и бессмысленные обсуждения умников.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Различные возражения: историческая инвариантность марксистского знания и попытки ее отрицания как путь самоотрицания.
Есть три вида людей:
Те, кто видят.
Те, кто видят, когда им покажешь.
И те, кто не видят вообще...
(Да Винчи)
Мы синтезируем в свободной форме некоторые недавние критические замечания к концепции инвариантности.
«В любом случае, рассматриваемый "марксистский" мыслитель говорит, что марксизм инвариантен, в то время как для нас реальный мир вариантен.
Размышления (о развитии марксизма) - не отрицание революционного марксизма! Маркс и Энгельс, Ленин и Троцкий меняли свои мнения в своей жизни и никогда не имели закостенелых взглядов.
Маркс и Энгельс никогда не утверждали, что их знание было универсальным, и что их позиции были окончательными. Вместо этого меняли свой анализ... согласно жизни, то есть последующим преобразованиям реальности... Они постоянно были в курсе новых (научных) открытий и перемен в капиталистическом мире...
В отличие от этого подхода, многие современные деятели и мыслители, которые ссылаются на Маркса, думают, что последний рассказал, что все о функционировании капиталистической системы, все, что связано с кризисом системы, все о человеке и человеческом обществе...
(Напротив) Карл Маркс и его верный друг Фридрих Энгельс никогда не видели мир как фиксированную сущность или реальность капитализма как простое самоидентичное повторение, они меняли свои мысли на основе передовых знаний, исторических исследований, науки и философии того времени. Вопреки этому некоторые ультралевые политические тенденции находятся в поиске вечной мысли, по-философски завершая типичное критическое исследование марксизма...
После смерти Маркса и Энгельса мир изменился почти в каждом своем аспекте, хотя это все еще капитализм...».
Первое видение в общем тоне критики, приведенной в предыдущих строках, выступает против (мы пытаемся выразиться схематически) инвариантности марксизма выражая классический аргумент «панты рей» («все течет»). Другими словами, марксистские мыслители не были бы таковыми, не будь они способны корректировать свой анализ в меняющемся мире, который находится в постоянной эволюции. Однако если следовать аргументу «панты рей», то есть неспособность зачать стабильную реальность, по крайней мере, временно стабильную (т.е. исторический инвариант), то отсюда следует, что сознание должно признать иллюзорный характер всех человеческих знаний. Это аргумент Ницше, который, однако является дионисийским, бесформенным вариантом «панта рей», противостоящим аполлоновскому видению устойчивых форм, результату силы воли. Лучше поскорее покинуть эту философскую область. Давайте просто скажем, что, если применять абсолютизм Гераклита, как это делают критики инвариантности, мы непременно придем к нигилизму, или, скорее, к общему скептицизму, что рассматривается как подтверждение непознаваемого существа. Тем не менее, это по-прежнему уверенная позиция, желающая отрицать познаваемость действительности, но при том утверждает, что знает нечто определенное, фиксированное и стабильное, то есть что реальность непознаваема, вот только, если ничего действительно не познаваемо, как можно утверждать, что автор знает о неспособности познать реальность? Другими словами, предложение, отрицающее познание, в конце концов отрицает даже само себя, данный вывод без каких-либо дальнейших повествовательных развитий является заблуждением, закрывающим попытку отрицания (на логико-онтологическом уровне) инвариантности. Критики не понимают, что двигаются в предательской философской области, заваленной останками предыдущих разоблачений и древней философской полемики, даже старейшей досократической философии.
Перейдем на историко-социальный уровень. Социальное образование обладает инвариантными символами, или если мы желаем рассмотреть преобладающие и повторяющиеся аспекты, до тех пор, пока оно не переходит в нечто другое (отрицание отрицания), имеет смысл предположить, что знание по существу инвариантно (в отношении своего преобладающего характера), видно, так как знание законов тенденции к инварианту (преобладающих) жизненных социально-экономических процессов. «Панта рей» не отрицает историю инвариантности марксистской доктрины, а скорее подтверждает в своем бытии потока и формы, потенции и действия, и, следовательно, это не просто хаотичный горизонт, но последовательность упорядоченных систем в горизонте событий, что запускаются аттракторами и подчиняются законам, ведущим к тенденциям (современная теория хаоса сходятся в этом предположении с диалектикой). В конечном итоге ошибка критиков в неспособности понять значение слова «инвариант», в марксистской концепции оно звучит как «историческая инвариантность», и, следовательно, не означает возврат к абсолютным истинам, закостенелым и кристаллизованным, оторванным от реальной жизни, истории и человеческих существ. Инвариантность, которая была постулирована в тексте 50-х годов («Историческая инвариантность марксизма»), вписывается в «панта рей» истории, а не в абстрактную теоретическую неопределенность, как считают критики. С другой стороны, возвращаясь к условиям Аполлона и Диониса, заимствованным из «философского» источника, философом Ницше, далеким от наших принципов (во многих отношениях), мы находим диалектическое противоречие между формой (Аполлон) и потоком (Дионис), разрешенное в унитарном синтезе, что проявляется в опыте нашей жизни. В контексте современной физики мы находим подобное противоречие между дискретной (аполлоновской) концепцией и непрерывной (дионисийской) концепцией. Критики, в попытке опровергнуть концепцию инвариантности, вместо этого абсолютизируют один из полюсов диалектической взаимосвязи между формой и движением, т.е. потоком. Вместо того, в тексте 50-х годов инвариантность была определена, как «историческая», другими словами, не абсолютная, но по отношению к знанию определенного способа производства, то есть как понимание законов тенденции развития своей специфической структуры и надстройки, а затем, в конечном счете, знания, связанного с определенным типом общества и судьбой классовой борьбы в реке истории. Кроме того, следуя по пути критической мысли, критики рискуют впасть в старое кантовское противопоставление мира как феномена и мира как ноумена (вещь-в-себе). На самом деле, если бы атрибуты исторической реальности были непознаваемой вещью-в-себе (как полностью независимые), мы, «закаленные инвариантисты», были бы не в силах подняться до высот дионисийского хаоса, мир остался бы призрачным «феноменом», состоящим из дискретной реальности, стабильной и фиксированной. Историческую инвариантность марксистского знания, как мы бы сказали, не следует считать только мыслью Маркса и Энгельса или Ленина, но в материалистическом смысле она возникает в результате накопления знаний и долгого инкубированного опыта в обществе, как знак, след и память о знаниях, полученных из исторического опыта классовой борьбы.
Уроки, полученные в моменты максимальной интенсивности практической конфронтации с противником, не следует забывать, меняя на аксиому «мир изменился почти в каждом своем аспекте, хотя это все еще капитализм». Так что, если мир до сих пор является капиталистическим (в его социально-экономической сущности), несмотря на его изменения (чисто формальные), это обязательно должно означать, что этот мир может быть познан и раскритикован на основании предыдущего опыта (побед и поражений). Это означает, что можно делать предсказания на основе знания исторического инварианта (синтезированного в марксизме), который является не метафизикой или завершением критического исследования и мысли, но компасом, что позволяет нам ориентироваться в море очевидного капиталистического хаоса. В хаосе существуют порядок и геометрия, законы тенденции развития капиталистического способа производства были открыты, они образуют в революционном марксизме наиболее эффективное познавательное приближение (не абсолютную истину) к социальной реальности. Эвристическая модель, как и любая модель, неизбежно содержащая абстракции и обобщения, все же может служить ценным инструментом борьбы угнетенного класса. Это абстрактное и конкретное вместе, поскольку определяет инвариантные особенности системных аттракторов, т.е. скелета и органов, что составляют социально-экономическую капиталистическую сущность, без которой сам капитализм не может даже существовать. Эта система общественного угнетения также может сбросить кожу или сменить одежду, перефразируя критиков («В любом случае, рассматриваемый "марксистский" мыслитель говорит, что марксизм инвариантен, в то время как для нас реальный мир вариантен») и остаться непременно инвариантной до тех пор, пока капитализм существует и признает свое историческое существование, имеющим тенденции к становлению.
Постскриптум: Временная абсолютная истина и исторический инвариант ...
Некоторые читатели просят разъяснить смысл исторической инвариантности марксизма и неявного отрицания абсолютной истины, приписываемой ему. Вопросы и критические замечания всегда приветствуются, потому что они часто помогают исправить или уточнить некоторые аспекты, которые остаются в тени в рамках определенного анализа. В конкретном случае, предлагается рассмотреть вопрос о целесообразности для определенного исторического времени закона, который мы называем инвариантным познавательным приближением. Может быть лучше рассматривать это как абсолютную истину, которую в последующее историческое время суждено заменить на другие абсолютные истины. Проблема заключается в том, что понятие абсолюта (в философии и теологии) ссылается к реальности, к сущности, которая выходит за пределы времени и пространства. Вечное, неизменное, без начала и без конца, внепространственное и вневременное (В этом смысле мы возвращаемся к символам сущности/логоса элейской школы. Эта школа близка к неизменному логосу, по крайней мере, в философской поэме его прародителя Парменида Элейского, замысел «человеческой» реальности сам по себе является частью этого логоса, в котором «все полно света и вместе невидимой тьмы»). Истина инвариантных законов, о которых мы говорим, следовательно, историческая, определяет будущее определенного общества, и, следовательно, определенного способа производства. Здесь не представляется целесообразным использовать, по крайней мере, с нашей точки зрения, философской категории абсолюта для описания исторических инвариантных законов. Мы предпочитаем называть исторически инвариантными, а не «временными абсолютными», поскольку термин «абсолют» слишком привязан к конкретным антитетическим значениям исторической реальности, и поэтому его использование может привести к путанице и метафизическому недопониманию (хотя «временный абсолют» намекает в основном на диалектический парадокс). Рискует ли наша позиция, отрицающая абсолютные истины, впасть в релятивизм? Все инвариантные законы также указывают на постоянные истины, верные в течение определенного периода исторического времени (если проследить за этой аналогией, вопрос перестает существовать). Релятивизм, понимаемый в отрицательном смысле, указывает на отсутствие инвариантного знания, на индифферентность и нигилизм: также верно, что различные моральные системы характеризовали и до сих пор характеризуют различные социальные группы, различные общества, конкретные лица. Задокументированный и ощутимый опыт показывает, что на протяжении всей человеческой истории существуют различные системы ценностей, и что даже в настоящем историческом времени существуют различные системы ценностей по отношению к определенной социально-экономической ситуации. Наше намерение состоит в том, чтобы попытаться выяснить и объяснить корреляцию между реальной социальной жизнью и этими различными способами мышления и оценками вещей (политеистический детерминизм?). Довольно просто мы попытаемся выделить отношения диалектического взаимодействия между структурой и надстройкой, типичной для определенной общественной формации, относящейся к определенному историческому времени.
Примечание 1: размышления о дополнительных (производных) и главных компонентах (константах) системы.
Вкратце пройдемся по теме инвариантности, что, в действительности, вызвала большой интерес и вопросы от нескольких читателей. Ранее мы уже ответили на некоторые вопросы касаемо наиболее подходящей терминологии для определения этого понятия и в самом деле затронули довольно философские вопросы, как реальность абсолютного и относительного. По этим вопросам уже тысячи лет рождались дискуссий, которые не следует недооценивать, потому что они тоже, по-своему, могут быть поняты как выражение надстроечных, культурных и исторических изменений при переходе от одного способа производства и общественной организации к другому. Новые вопросы, которые мы рассматриваем сейчас, подняты другими читателями относительно проблемного отношения между переменными и инвариантными аспектами одного теоретического тела, в данном случае системы «научных» законов социального развития, такой как марксизм. Этот вопрос анализируется на основе определенных отрывков, содержащихся в брошюре «Нити времени», опубликованной Интернационалистической Коммунистической партией в мае 1953 года («Теория и действие», «Немедленная революционная программа». Встреча в Форли, 28 декабря 1952 года), а также некоторых цитат из «Манифеста» (Пролетарии и коммунисты).
Мы приведем тексты «Теория и действие», «Немедленная революционная программа», кратко комментируя их, а затем с помощью тех же трудов, опубликованных в 1953 году, постараемся ответить на замечания и настойчивые вопросы, предложенные наши читателями, за что мы им несомненно благодарны, так как это часто затрагивает аспекты, заслуживающие дальнейшего анализа и уточнения.
Теория и действие
1. В нынешней ситуации при минимуме революционной энергии изучение исторического хода всей борьбы является практической задачей. Будет ошибкой относить эту работу к литературной или интеллектуальной форме, противоположной массовому действию неопределенного происхождения.
2. Те, кто признает наши критические суждения о том, что нынешняя политика сталинистов является абсолютно антиклассовой и антиреволюционной, и утверждение, что нынешнее банкротство Третьего Интернационала худшим, чем банкротство Второго Интернационала в 1914 году, должны выбирать между двумя позициями: надо ли отбросить все связанное с Лениным, большевиками, с учредительной платформой Коминтерна и победителями Октября? Мы говорим «нет» и выбираем вторую позицию: стоит отбросить все, что Коммунистическая Левая давно преодолела, и поддерживать то, что было предано русскими.
3. Крайне ошибочный маневр после Первой мировой войны, вызванный нерешительностью революционного движения на Западе, можно суммировать в виде различных попыток искусственного ускорения фаз восстания и диктатуры с помощью легалистских, демократических и рабочистских средств. Это ошибка, допущенная в ядре рабочего класса, в точке соприкосновения с социал-демократическими предателями Второго Интернационала, была связана с развитием в новой форме сотрудничества политического и социального, национального и мирового класса с капиталистическими силами, став новым оппортунизмом и предательством.
4. Международная партия, прочно укоренившаяся в установленной теории и организации, обязана расширять свое влияние, но в погоне за влиянием оппортунисты обратились к врагам и предателям. Все завершилось как без желанной поддержки большинства, так и без твердого исторического ядра, характерного для партии тех дней. Урок данного события - никогда не использовать подобный маневр и не продолжать тот же метод. В этом нет никакого подвига.
(От редакции: 4 пункт описывает вредные последствия в случае выбора неправильной политики, вызванного планом «расширить свое влияние». Даже если партия «прочно укоренившаяся в установленном теории», она подвержена диалектическим субъективным и объективным детерминациям, из-за которых «в погоне за влиянием обращается к врагам и предателям» и остается «без желанной поддержки большинства». Возможно, что ошибка была неизбежной, однако, инвариантная доктрина позволяет нам понять значение поражения, извлекая из него «урок... никогда не использовать подобный маневр и не продолжать тот же метод». Если ошибка уже была предсказана на основе «установленной теории», то как было возможно, что она вновь повторилась? Очевидно, что субъективные и объективные неблагоприятные детерминации взяли превосходство над меньшинством (твердо следующим установленной теории), и как «глас вопиющего в пустыне», это меньшинство было отодвинуто на роль немого свидетеля надвигающейся политической катастрофы, к которой шло большинство. Если не было «доверия» небольшой группе предвестников беды, то тогда стоило бы верить фактам, и мы надеемся, что «урок ... никогда не использовать подобный маневр и не продолжать тот же метод» будет усвоен).
5. Было бы бесполезно ждать плодотворную ситуацию в 1946 году, по окончанию Второй Мировой войны, аналогичную ситуации 1918 года, по причине большей тяжести контрреволюционной дегенерации, отсутствия сильных ядер, способных действовать вне военных, политических и партизанских блоков, и вне разных стратегий полиции, принятых оккупационными силами в побежденных странах. Ситуация в 1946 году была очевидно неблагоприятная, как это было после крупных поражений Союза коммунистов и I Интернационала в 1849 и 1871 соответственно.
6. Поскольку немыслимо, чтобы массы внезапно поддержали организацию, направленную на восстановление революционной атаки, то в следующий подходящий период лучший результат даст восстановление действительно пролетарских и коммунистических целей и требований. Урок должен быть усвоен: любая тактическая импровизация и любое изменение тактики от одной ситуации к другой под предлогом неожиданных событий равносильны пораженчеству.
(От редакции: Вопрос о взаимосвязи между тактикой и стратегией, уже однозначно обозначенный в 20-м году, вновь возрожден - «любая тактическая импровизация, любое изменение тактики от одной ситуации к другой на том основании, что происходят неожиданные события, равносильны пораженчеству». Тактический выбор всегда должен согласовываться со стратегическими позициями, поскольку эти позиции не являются ничем иным, как производными от инвариантной «теории». Процитируем «историческую инвариантность марксизма»: «Для современного пролетариата, возникшего в странах крупного капиталистического промышленного развития, темнота была рассеяна как раз перед концом прошлого столетия. С тех пор цельная доктрина, в правоте которой мы убеждены, содержит все необходимые условия для формирования и описания этапа истории, подтверждающего теорию после важной борьбы»).
7. Вместо актуализма-активизма, который адаптирует свои позиции и действия к однодневным обстоятельствам – вместо своего рода партийного экзистенциализма - мы должны восстановить прочный мост, связывающий прошлое с будущим, чьи очертания партия обрисовала раз и навсегда, запретив своим членам, и, прежде всего, лидерам, поддерживать и участвовать в тенденциозном поиске и открытии «новых путей».
(От редакции: пункт 7 также неистово подтверждает важность концепции инвариантности, чтобы «восстановить прочный мост, связывающий прошлое с будущим, чьи очертания партия обрисовала раз и навсегда». Следствием этого аргумента является то, что партия, в инвариантной теории и формальной организации, запрещает своим членам, и, прежде всего, лидерам, поддерживать и участвовать в тенденциозном поиске и открытии «новых путей»).
8. Эта тенденция, в частности, когда она порочит и оставляет работу по восстановлению теории (работа столько же важная, какой она была для Ленина в 1914-18) предполагает, что активность и борьба являются всем. Таким образом, данная тенденция выбрасывает на помойку марксистскую диалектику и детерминизм, заменяя крупные исторические исследования в редкие и ключевые моменты безрассудным волюнтаризмом, в конечном счете, переходящим в самое подлое и тупое приспособление к статусу-кво с его жалким, непосредственным взглядом на вещи.
9. Вся эта методология практикантов может быть легко описана не как новая, оригинальная форма политической практики, а, скорее, как плохая копия старых антимарксистских позиций. Данный способ постижения истории является идеалистическим в духе Кроче, считавшего, что историческое событие научно непредсказуемо и что «всегда правильно» восстать против любых правил и любого прогнозирования будущего курса человеческого общества.
(От редакции: также содержание 9 пункта подтверждает критику идеи в духе «историческое событие научно непредсказуемо»).
10. Поэтому наиболее приоритетным является: восстановление (с использованием наших классических партийных текстов) интегральной марксистской концепции истории; исторического процесса; последних произошедших революций, и признаков той революции, в который современный пролетариат свергнет капитализм и установит новые социальные формы. Ключевые требования и меры должны быть вновь представлены в том же виде, в каком они впервые появились более века назад, в своей первоначальной широте и величии, чтобы ликвидировать банальные формулы, которыми они были заменены. Это касается не только формул сталинской трясины, но и многих других течений, происходящих от коммунизма, но в действительности являющихся мелкобуржуазными, с популярными требованиями, направленными на достижение демагогического успеха.
(От редакции: текст 10 пункта еще раз подтверждает важность «интегральной марксистской концепции истории и исторического прогресса, революции, которые произошли до сих пор, характер того, что готовится и будет увидеть современный пролетариат свергнет капитализм и реализовывать социальные формы новых». Перспектива революции, что ниспровергает капитализм, вновь касается части интерпретирующей модели, эффективного познавательного приближения курса истории человечества, и вся наша политическая сила, относящаяся к этой концепции исторического развития, всегда помнит слова, содержащиеся в «Манифесте»:
«История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов.
Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер и подмастерье, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов»).
11. Описанная задача является долгой и трудной, она займет годы; в любом случае, пройдут десятилетия, прежде чем соотношение сил перевернется в глобальном масштабе. Поэтому каждый глупый и ложный революционный порыв к участию в импровизированных приключениях должен быть осужден, потому что он исходит именно от тех, кто не в состоянии твердо стоять на революционных позициях; тех, кто – как показали многие исторические примеры таких отклонений - готовы отказаться от главного пути ради сомнительных переулков краткосрочного успеха.
Немедленная революционная программа
1. С гигантским восстановлением движения после Первой мировой войны во всемирном масштабе и в Италии в результате формирования сильной партии в 1921 году, стало ясно, что наиболее актуальным постулатом был захват политической власти, и что пролетариат должен был это сделать не законным путем, но только с помощью вооруженных действий; что лучшая возможность возникает из военного поражения своей собственной страны; и что политическая форма, последующая за победой, является диктатурой пролетариата. Социально-экономические преобразования произойдут позже, их предварительным условием является диктатура.
(От редакции: пункт 1 проводит инвариантные программные линии партии, лишенной оппортунизма, выполняет расчет линий исторической инвариантности, производных от программы марксизма и, повторим еще раз, согласно дальнейшим итогам и урокам, извлеченным из реальной истории, например, в 1871 году и в 1917 году. Но само определение «исторической инвариантности марксизма» следует понимать не только в смысле теоретического тела, принадлежащего к определенному временному периоду, и потому исключающего всякую вневременную абсолютность, но и в том смысле, что она с самого начала рождена сознательно, на основе итогов и уроков реальной истории классовой борьбы).
2. Манифест Коммунистической партии разъяснил, что последующие общественные меры, требующие «деспотичной» реализации (дорога к полному коммунизму очень долгая), будут отличаться в зависимости от уровня развития производительных сил в стране, где пролетариат завоевывает власть, и скорости, с которой эта победа распространяется на другие страны. Манифест перечислил соответствующие меры в 1848 году для самых передовых европейских стран и подчеркнул, что эти действия в целом не были социалистической программой, а скорее группой мер, названных преходящими, немедленными, переменными и, по сути, «противоречивыми».
(От редакции: Теперь мы проникаем в сердце кажущихся внутренних непоследовательностей в той же марксистской доктрине, что на самом деле утверждают - «последующие общественные меры, требующие «деспотичной» реализации» соединены в «группу мер, названных преходящими, немедленными, переменными и, по сути, «противоречивыми»». Это может привести к сомнениям и обоснованному замешательству о смысле инвариантности. Но на самом деле сомнения растворяются при чтении следующих пунктов 3 и 4).
3. Впоследствии многие из них рассматривались как действия, за воплощение которых ответственен революционный пролетариат, но были проведены самой буржуазией в той или иной стране, например: бесплатное общественное образование, государственный банк и т.д. (и это стало одним из элементов, запутавшим некоторые группы, придерживающихся гибкости теории, постоянной доработки на основе исторических свидетельств).
Но нет никого, кто был бы уполномочен перечислить точные законы и прогнозы относительно перехода от капиталистического способа производства к социалистическому, со всеми его экономическими, социальными и политическими формами. Воплощение перечисленных действий в реальность означает, что непосредственный постреволюционный период, экономический переход к социализму, предшествующий последующей низшей стадии социализма и окончательному переходу к более высокой ступени социализма или полному коммунизму, стал немного иным и более гладким.
4. Классический оппортунизм стремился заставить людей поверить в то, что все эти меры, от высших до низших, могут быть применены в буржуазно-демократическом государстве, в ответ на давление снизу или даже после законного завоевания власти пролетариатом. Но даже если бы это было так, то эти различные «меры», если они совместимы с капиталистическим способом производства, были бы приняты в интересах продолжения капитализма и отсрочки его разрушения. Если они несовместимы с капиталистическим способом производства, государство никогда бы не приняло их.
(От редакции: Чтобы добавить ясности в пунктах 3 и 4, много объяснений не требуется, потому мы подтверждаем, что определенные «социальные реформы», государственные школы, здравоохранение, пенсии могут быть «проведены самой буржуазией в той или иной стране...» в интересах продолжения капитализма и отсрочки его разрушения. Кроме того, если «они несовместимы с капиталистическим способом производства, государство никогда бы не приняло их», мы могли бы добавить к этому, что в соответствии с текущими, ясными, капиталистическими тенденциями, одни и те же перечисленные социальные достижения предыдущих десятилетий всегда могут быть аннулированы там, где они становятся несовместимыми с потребностями капитала. Так мы находим не противоречия в теории инвариантности, а скорее подтверждения одной из своих задач, ясно дающие понять, в нынешнем тексте под названием «Сила, насилие, диктатура...» при конкретных обстоятельствах правящий класс может обратиться «в интересах продолжения капитализма и отсрочки его разрушения» к социальным «прогрессивным мерам», что производит массовый консенсус в отношении буржуазных режимов, будь эти режимы политически открыто тоталитарными или ложно демократическими. Тем не менее, проталкиваемые снизу маневры экономической политики, более или менее кейнсианские или гипер-либеральные, выполняемые буржуазными государствами, находят соответствие в переменных фазах экономического цикла. Аналогично более или менее тоталитарный или демократический политический фасад, предполагаемый этими государствами, соответствует различным требованиям к охране общественного порядка определенных классовой борьбой, и никогда не меняет инвариантной сущности господства и угнетения, присущих всякому буржуазному обществу. Мы находим подтверждение написанного выше в пункте 5).
5. Сегодняшний оппортунизм, следуя формуле массовой и прогрессивной демократии в рамках парламентской конституции, имеет другую, более худшую историческую задачу. Он не только обманывает пролетариат рассказами о том, что некоторые из его собственных мер могут быть возложены на мультиклассовое и многопартийное государство (вот как вчерашние социал-демократы заинтересованы в отказе от диктатуры), но даже толкает организованные массы на борьбу за «народные и прогрессивные» социальные меры, которые прямо противоположны тем, что могли бы быть приняты пролетарской властью, начиная с 1848 года и Манифеста.
6. Ничто лучше не иллюстрирует всего позора такой запутанности, чем список мер, которые необходимо составить в будущем, когда будет существовать реальная перспектива прихода к власти в странах западного капитализма, заменив (столетием позже) список мер в Манифесте, хотя наиболее характерные меры будут по-прежнему включены.
7. Вот список таких требований:
- «Дезинвестиция капитала», а именно назначение гораздо меньшего объема продукции средств производства относительно предметов потребления.
- «Увеличение цены производства» - пока существуют заработная плата, рынки и деньги - повышение оплаты за меньший промежуток рабочего времени.
- «Резкое сокращение рабочего дня» - по крайней мере, на половину нынешнего рабочего дня для поглощения безработицы и антиобщественных действий.
- Снижение объемов производства с планом «недопроизводства», который сосредотачивается на самых необходимых областях; «авторитарный контроль потребления» против продвижения вредных и ненужных товаров и насильственное упразднение деятельности, посвященной пропаганде реакционной психологии.
- Быстрый «слом пределов предприятия», с передачей власти не персоналу, а предметам труда для перехода к новому плану потребления.
- «Быстрая отмена обеспечения» рыночного типа, замена его социальным обеспечением для нетрудоспособных, начальным минимумом.
- «Остановка строительства» домов и рабочих мест вокруг городов, больших и малых, с целью достижения равномерного распределения населения в сельской местности. Снижение перегруженности, объема и скорости трафика, а также запрет бесполезного перемещения.
- «Решительная борьба» через упразднение карьерного роста и квалификаций, направленная «против профессиональной специализации» и общественного разделения труда.
- Очевидные срочные меры политического характера - передача школ, прессы, всех средств распространения информации, досуга и сетей развлечения под руководство коммунистического государства.
(От редакции: мы просто прочитали перечень экономико-политических или просто политических мер, которые " необходимо составить в будущем, когда будет существовать реальная перспектива прихода к власти в странах западного капитализма, заменив (столетием позже) список мер в Манифесте, хотя наиболее характерные меры будут по-прежнему включены»[1]. Тогда возникает вопрос: эти меры, принимаемые сразу же после гипотетического «захвата власти», возможно, расходятся с исторической инвариантностью марксизма? Например, они, может быть, отличаются от несущих основ историко-диалектического материализма или от анализа, содержащегося в томах Капитала? Являются ли они отрицанием закона стоимости, тенденции нормы прибыли к понижению, классовой борьбы как двигателя исторических и социальных изменений? Мы так не думаем. Тогда сформулируем новый вопрос: политические и экономические меры, принимаемые сразу же после «захвата власти», должны быть оценены как вспомогательные компоненты или в качестве основных компонентов системы? И опять ответ приближается к первому аспекту: они являются вспомогательными компонентами, или, если угодно, производными переменными от инвариантных постоянных. Общество и капиталистическая экономика представляет собой живой организм, и как таковой, претерпевает изменения с течением времени так же, как физиология и психология человека на стадиях детства, юности, зрелости и старости. Тем не менее, кто может отрицать, что скелет и внутренние органы, даже в старости, инвариантно остаются незаменимыми для дальнейшего выживания человека, за некоторыми исключениями? Тогда «новые» меры, содержащиеся в тексте 1953 года, дополняющие характерные меры в «Манифесте» 1848 года, имеют естественное выражение простой регулировки (дисперсии) немедленной революционной программы (то есть воплощаемой в ближайшем будущем) на разных стадиях развития экономико-социального капиталистического организма, или являются доказательством того, что этот организм не обладает всеми реальными инвариантными характеристиками - скелетом, внутренними органами - выявленными монолитной доктриной марксизма. Разве после этого утверждение о том, что все вариантно, верно? Опять нам кажется, что правильный ответ - нет).
8. Не удивительно, что сталинисты и им подобные, а также их партии на Западе, сегодня призывают к полной противоположности; и не только в своих «институциональных» или политико-правовых требованиях, но и в «структурных» или экономико-социальных шагах. Поэтому их действия параллельны действиям партии, находящейся у руля российского государства и солидарных с ним стран. Главной задачей их социальных преобразований является рывок от раннего капитализма к полному капитализму со всем багажом экономических, социальных, политических и идеологических требований, ориентированных на буржуазный рост. Если они и ужасаются чему, то только феодальной и средневековой отсталости. Эти грязные предатели на Западе все более презренны, поскольку опасность (все еще физическая и реальная в некоторых частях Азии, пребывающих сегодня в беспорядке) не существует в тех странах, соответствующих раздутой капиталистической метрополии Трансатлантики, чьи пролетарии томятся под гражданским, либеральным и национально-единым сапогом.
Приложение 2: От модели к мерам / Теория и революции / Величины и экономика
«Коммунистическая программа» n. 14,
с 23 июля по 6 августа 1954
От модели к мерам
Мы открыто заявили, что Маркс развил свое учение о капиталистическом способе производства путем сведения предмета к чистой модели, которая не только не совпадает со структурой буржуазного общества различных наций и наиболее развитой из них за последние ста лет, но никто не смог бы предсказать, что все эти нации (или хотя бы одна из них) должны прийти в полное соответствие с указанной моделью.
Модель была необходима для применения к экономическим фактам «количественного» метода или, если хотите, математики (кроме вопроса о экспозиции, который нельзя не упомянуть). Мы не одиноки в этом, и старые, и современные школы рассматривали экономические явления с помощью количественных методов: даже статистическая наука с древних истоков использует количественный метод, отмечая и записывая цены, количество товаров, численность людей и другие специфические переменные такого типа, соответствующие общей практике и использующие число, например, земель, богатства, рабов римских патрициев или наследства граждан. Но скачок от статистического учета к экономической науке, как и к любой другой науке, человеческий род совершил в несколько этапов, внедряя в дополнение к числовому измерению осязаемых и видимых величин, новые «открытые» переменные и в некотором смысле «воображаемые» (и даже стоимость в «предварительном» виде, взятая различными способами до своего теоретического открытия). Следует провести глубокое исследование, чтобы установить размеры «воображаемого», размеры невидимого и абстрактного, а не непосредственного объекта чувственного опыта. Мы бы не достигли мер и величин (основной пример: величина стоимости), не отталкиваясь от «модели» исследуемых обществ, без этого способа мы бы не пришли к своим собственным законам развития (в нашем случае капиталистического) общества и предвидению его курса и поворотов.
Не достигая спекулятивных вершин, достаточно просто понять на практике, что если после 100 прошедших лет применения марксистского метода мы допустим, что в течение 100 будущих лет наблюдаемые и учитываемые конкретные явления обретут другое направление, то следовало бы сделать вывод, что конструкция модели, выбор величин, отношений, установленных между ними, и т.д. должны быть отброшены. Так исторически случилось со многими доктринерскими конструкциями, что намеревались воспроизвести способы существования «срезов» естественного мира и этого особого среза, каким является человеческое общество. Данные конструкции исчезли как теории, при этом все же имея историческое значение. Поэтому мы не пытаемся доказать пригодность нашей модели и верность законов реального процесса, и в особенности, мы не хотим отстоять достоинства разума в так называемых внутренних и абсолютных свойствах человеческой мысли и еще меньше в мозговой власти талантливых первооткрывателей, родившихся в один прекрасный день. Однозначно мы не защищаем героическое желание секты или даже героическое желание революционного социального класса.
Теория и революции
Целью данной работы является не столько наброски экономической теории Маркса (хотя это непрекращающееся требование в сторону бесчисленных подделок от врагов и иногда слабых последователей), сколько необходимость установить, что критики недавней и настоящей эпохи (будь то противоположный или более коварный «товарищеский» фланг) просто повторяют возражения античных времен, на руинах которых с момента своего первоначального возникновения победоносно родилась новая доктрина. Вдобавок к этому существует необходимость рассмотреть позиции антикоммунистических экономических школ, что было темой нашей встречи в Милане: инвариантность марксизма в целом и всех революционных доктрин и убеждений в истории человечества. Они рождаются не путем последовательных приближений, лавирований и дополнений, утомительных дискуссий и сотрудничества ряда так называемых исследователей, но взрывом в определенные моменты времени и критическим превращением общего цикла. Они не могут не сформироваться именно в этот момент, и создаются точно и органически в цельном виде.
Мы видели, что сама буржуазия, которая может похвастаться наличием первой сформированной экономической науки, стала смело манипулировать моделями и устанавливать переменные, включаемые в экономические расчеты и конструирование законов, что применяются в организованном и современном человеческом обществе. Но это произошло именно потому, что ранее буржуазия была революционным классом и поняла, возможно, самую большую историю революции, для которой не меньше чем вооруженные руки, нужны так же и головы, набитые теорией (которая, как вера и фанатизм, полностью включается в наше объяснение истории). Когда мы вместе с молодым Марксом восклицаем - нет революционного движения без революционной теории, мы не имеем в виду, что рабочее движение является единственно революционным и коммунистическая теория является единственно революционной. Мы применяем это утверждение для всех революций, и в разговоре о докоммунистических революциях или о нашей революции не подразумеваем под этим, что любая интеллектуальная группировка способна сотворить теорию и, таким образом, вызвать революцию! Как глубокие силы, разрушающие социальную организацию на данном повороте и в (длинных) циклах, обретают форму противоречий в экономике и производстве и столкновений между группами и классами людей, так они принимают форму борьбы новых убеждений против старых или, что нетрудно признать, одних мифов против других мифов.
Не менее известна наша позиция, основанная на конкретных особенностях организации производства и современном развитии, что коммунистический пролетарский класс не выдумал теорию на основе религиозном или романтичном-идеологическом фундаменте, но добился истинной науки экономического факта; и это согласуется с его отношением к собственности на производительные силы, отличающимся от прежних исторических классов и революций, ломавших старые формы классовой собственности. И поскольку мы должны исключить отовсюду все скрытые недоразумения, также отметим, что мы не утверждаем, что человеческое общество этим способом достигло успехов в непогрешимой абсолютно общей формулировке законов физич��ского и социального космоса, так как мы не считаем, что оно наделено высшими истинами, данные ему нематериальными силами, или что оно может открыть такие высшие истины в таинственной и врожденной имманентности спекулятивной мысли.
Величины и экономика
Как только буржуазный класс стал больше не нужен для формулирования действующих революционных доктрин, экономическая наука претерпела преобразования, тщательно рассмотренные Марксом от классической школы до вульгарной школы. Речь об опасных «полетах» Рикардо и его сторонников вместе с его определением стоимости как внутреннего свойства продуктов капиталистической экономики, которое мы называем меновой стоимостью, но определяем согласно не фазе обмена, а фазе производства. Для Рикардо стоимость товара не измеряется некоторым «количеством», которое соответствует отношению в среднестатистической таблице рыночных цен к другим товарам. Напротив, в той степени, в какой товары имеют определенную фиксированную и рассчитываемую стоимость в соответствии со средним временем социального труда, используемого для производства, они должны быть проданы на рынке относительно этого времени, если исключить случайные колебания.
Именно против этой центральной теоремы классической школы, поддерживаемой с иной жизненной силой марксистской школой, позднее восстает вульгарная политэкономия, которая называет эти теоретические основы безумием, иллюзией и мифом и, по существу освобождается как от не нужного бремени от величины стоимости, ее определения, измерения и законов, в которых она фигурирует.
С тех пор существенное возражение со стороны вульгарной экономики остается все тем же, пусть и выраженным разными словами. Согласно вульгарной экономике мы находимся не в физическом мире, подчиняющемся (в то время это было подтверждено и признано) строгим причинным законам, которые могут быть установлены с помощью переменных для решения математических процедур. Мы находимся в человеческой области, где влияют положение, воля, «вкус» отдельных лиц и среднее явление не может быть введено, запланировано или классифицировано в фиксированных формулах. Вульгарная экономика заявляет:
к черту размеры стоимости (но не идеи или понятия стоимости, что раздеты своим материальным определением, и что с триумфом захватили так называемые социальные науки: право, этика, эстетика...);
к черту всякое количество, которое вообще введено в экономическую науку, за исключением грубых денежных котировок или количества товаров, установленного договором;
к черту (и это самое чувствительное место) возможность для экономических исследований, намечающих направление, в котором движется человечество, понимаемое как общество, которое организует свою деятельность для собственных нужд;
В области вульгарной экономической науки можно только наблюдать и писать конкретную историю, бесконечно свободную и независимую от всех направлений и безразличную ко всем остальным курсам. Здесь возможно все и даже доверие ученых.
Другие тексты цикла в телетайп:
PCInt - Историческая инвариантность марксизма
https://teletype.in/@postcap/S1HZIbnCM
PCInt - Фальшивость активизма
https://teletype.in/@postcap/Hy_VUWn0f
PCInt - Теория и действие
https://teletype.in/@postcap/B18DUWnRM
PCInt - Немедленная революционная программа
https://teletype.in/@postcap/BkutUb2AM
n+1 - Законы инвариантности
https://teletype.in/@postcap/HJEnIbnRz
PCI - ДНК и марксизм
https://teletype.in/@postcap/r18kwb2Cf
PCI - Об инвариантности марксизма
https://teletype.in/@postcap/rkEfPbnAM
[1] «Это может, конечно, произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения, т. е. при помощи мероприятий, которые экономически кажутся недостаточными и несостоятельными, но которые в ходе движения перерастают самих себя и неизбежны как средство для переворота во всем способе производства.
Эти мероприятия будут, конечно, различны в различных странах.
Однако в наиболее передовых странах могут быть почти повсеместно применены следующие меры:
1. Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов.
2. Высокий прогрессивный налог.
3. Отмена права наследования.
4. Конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников.
5. Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией.
6. Централизация всего транспорта в руках государства.
7. Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану.
8. Одинаковая обязательность труда для всех, учреждение промышленных армий, в особенности для земледелия.
9. Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней13.
10. Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме. Соединение воспитания с материальным производством и т. д.
Когда в ходе развития исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов, тогда публичная власть потеряет свой политический характер. Политическая власть в собственном смысле слова - это организованное насилие одного класса для подавления другого. Если пролетариат в борьбе против буржуазии непременно объединяется в класс, если путем революции он превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничтожает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса.
На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех».
Цитата из «Манифеста» 1848.