Фашизм - идеологическая случайность или обязательное детище частной собственности?
Методологические проблемы исследования частных надстроечных проблем
Одна из главных задач, которую «Прорыв» ставил перед собой при создании журнала, состояла в том, чтобы убедить наших читателей в необходимости овладеть диаматическим мышлением, чтобы во времена возможного политического «цейтнота» решать текущие практические проблемы быстро и безошибочно. Поэтому, несмотря на строгие предписания руководства ГК и ЛК - врать, мы должны честно признаться, что задача овладения диаматикой ещё далека от выполнения, хотя, с необходимостью её выполнения уже редко, кто спорит. В силу этой недоработки, многих представителей левых движений всё ещё подмывает взяться за решение частных вопросов, не решив общего, т.е. не овладев методологией в достаточном объеме и с необходимой глубиной. Свою слабость в постижении диаматики они пытаются компенсировать авторитетом нарезанных цитат и, в исследовании важнейших проблем текущего общественного бытия, «пляшут» не от явления, а от конкретных цитат, без учета произошедших изменений в мире, и не от анализа объективных исторических поводов, породивших эти явления и цитаты.
Так, в частности, произошло и с редакторами ГК и ЛК по вопросам фашизма. Сравнив цитаты по вопросам фашизма, тенденциозно вырванные из контекста всего того, что написано по этому поводу в «Прорыве», с цитатами по вопросам фашизма, извлеченными из документов Коммунистического Интернационала, они пришли к «глубокому» выводу об их непохожести. А о том, что коммунистическая наука должна непременно идти дальше, добиваться большего, как-то не подумали. Можем посоветовать нашим оппонентам более эффективную систему выявления оппортунизма. Берёте два листа с цитатами на одну тему из разных источников, например, один лист - текст из документов КИ - матрица, другой текст из «Прорыва», складываете листочки, затем, прикладываете их к оконному стеклу в ясный день и сразу увидите, насколько они не похожи. Всё ясно, оппортунисты, как на ладони. Осталось только прихлопнуть гадину.
Между тем, как должен поступить МАТЕРИАЛИСТ ДИАЛЕКТИК, столкнувшись в надстройке с националистическими идеями политических партий, с их лозунгами, практикой и названиями? Материалист диалектик обязан найти объективные материалистические, особенно, экономические, корни исследуемого явления и понимать, что, пока, не изменились производительные силы, в том числе, и сами люди и их производственные отношения, как бы вы не боролись с надстроечными явлениями, они будут существовать, как сказочный Кощей, пока цела его объективная «иголка».
Нужно ничего не понимать в диалектике, чтобы привязывать исследование реального современного фашизма к одной цитате и игнорировать всё творческое, чему учит теория исторического материализма и практика побед ленинизма в России.
Правда, чтобы не сбиться на позиции вульгарного материализма, нужно помнить, что капиталистическое бытие, формируя антагонистические классы, порождает противоречия в общественном сознании, т.е. формирует не только буржуазное, но и противоположное ему научное общественное сознание, которому присуще восприятие необходимости как высшей формы свободы. Если бы капиталистическое бытие превращало общественное сознание в однозначно буржуазное, как это, обычно, понимают начинающие левые, то марксизм вообще не мог бы быть разработанным при капитализме.
А раз капиталистическое бытие порождает и буржуазное, и коммунистическое общественное сознание, то абсолютно недопустимо игнорирование ленинского учения о том, что при правильной организации просветительской и партийной работы неизбежен опережающий рост политической культуры рабочего класса, даже, в условиях отсталого российского капитализма 1917 года, что доказано опытом не только Советской России, но и, позднее, Монголии, Кореи, Китая, Кубы, Вьетнама, Анголы, Афганистана, Эфиопии, Венесуэлы...
А уж сегодня, в условиях явно государственно-монополистического капитализма в РФ, т.е. неизмеримо более высокой материальной готовности общества к построению коммунизма, чем в 1917 году, единственной причиной существования капитализма является отставание политической культурности российского пролетариата умственного и физического труда от объективных предпосылок, т.е., прежде всего, научно-теоретическая, а потому и пропагандистская немощь левой интеллигенции. Посмотрите, как легко и многократно сегодня свергаются правительства, и парламенты восставшими массами во многих странах. Но, как становится очевидным, нигде, даже в ДЛНР, нет ни намека на то, чтобы левые идеологи, тем более украинские, сыграли какую-нибудь существенную, тем более, конструктивную роль. Это можно объяснить только отсутствием в рядах современных левых, в том числе и украинских, состоявшихся марксистов.
Между тем, столкнувшись с любым явлением в надстройке, необходимо руководствоваться нетленным марксистским выводом о всеобщности связей, в особенности причинно-следственных, и научиться творчески применять этот методологический закон при исследовании каждого конкретного явления. Т.е. в мироздании нет ни одного явления, которое не было бы вызвано к жизни НЕРАЗРЫВНОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ цепью причинно-следственных связей и, чтобы оно не было бы связано со ВСЕМИ другими явлениями, тем более, в базисе. Диаматика и позволяет научиться видеть мир именно таким целостным развивающимся комплексом, каким он является объективно.
Применительно к проблеме определения фашизма это означает, что все, без исключения, экономические отношения эксплуататорских формаций, за всю историю их развития, предопределили неизбежное возникновение фашистской, т.е. рабовладельческой по сути, идеологии, как высшей органической формы идеологии, мыслимой в условиях эксплуататорской формации.
Высшей стадии развития капитализма, т.е. империализму, соответствует и высшая, т.е. предельная по своей геноцидогенности, идеология, что и является субъективной предпосылкой отмирания рыночных капиталистических отношений, поскольку частная монополистическая собственность исчерпала свои возможности для идеологического манёвра, для генерации теорий, маскирующих реакционную сущность эксплуататорских формаций. Буржуазия каждой нации вынуждена открыто признать, что в условиях господства монополий у желающих продолжить рост прибыльности своего капитала нет никакой другой возможности это сделать, кроме как «мочить» своих конкурентов в глобальном масштабе. Фритредерство, фашизм и глобализация несколько разнятся по используемым терминам, но являются синонимами с точки зрения конечных целей политики установления мирового господства одной этнической группы воротил финансового капитала.
Диаматика доказала, что у любого современного надстроечного явления есть материальная историческая причина возникновения, и что современное надстроечное явление есть следствие НЕРАЗРЫВНОЙ ЦЕПИ отрицания отрицаний в базисе и, что исследуемое надстроечное явление сформировалось, прежде всего, как отражение тенденций развития базиса. Благодаря такому подходу, предмет исследования воспринимается диаматиком и во всех его исторических этапах развития одновременно и, как при замедленной съёмке в научно-популярных фильмах, во всех его существенных деталях, что позволяет, как при быстрой «прокрутке на мониторе», быстро находить конкретные исторические аналогии и видеть явления во всей их комплексности, целостности и полноте, как на развёрнутом чертеже.
При диаматическом подходе становится ясно, что капиталистические производственные отношения, т.е. капиталистический базис, по отношению к рабовладению и феодализму, есть, всего-навсего, непринципиально «иная», более продуктивная форма отношений собственности, производства, распределения и потребления. Опыт классического английского капитализма времен Маркса показывает, как прекрасно предприниматели уживаются и с королевой, и с лордами, и с работорговлей, и с пиратством, и с «великими географическими открытиями», т.е. с пережитками феодального империализма.
Необходимо понимать, что противоположности тождественны, существуют в единстве, и только это единство делает возможным их борьбу. Поэтому аристократы эпохи рабовладения, и аристократы эпохи феодализма, и современные олигархи противоположны, но не более чем современные буржуазные олигархи антагонистичны друг другу. Разумеется, все олигархи, как и все мелкие капиталисты, относятся к одному классу - к буржуазии. Но в отличие, например, от класса уже нанятых рабочих, капиталисты безумно конкурентны, и потому их единство очень теоретично, эпизодично, а стремление к взаимному истреблению - абсолютно. Поэтому не раз звучащий лозунг: «Буржуазия всех стран, объединяйся» оказался невыполнимым даже тогда, когда возникла большевистская Советская Россия. Практика современных систематических заказных убийств конкурентами конкурентов непринципиально отличается от периода массового гильотинирования молодой буржуазией коронованных аристократов.
Что касается лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», то он трудно выполним лишь по причине вопиющей безграмотности миллиардов современных пролетариев, что и делает их примитивными придатками к машине, легко поддающимися религиозному, националистическому, расовому, игровому и бытовому оболваниванию.
Однако оптимизм этой трагедии зиждется на том, что в той мере, в какой наука проникает в буржуазные среды, их взаимоистребительность в глобальном масштабе только растёт. И наоборот, проникновение научных знаний в среду пролетариев умственного и физического труда постепенно превращает конкурирующую пролетарскую массу в объединенный наукой рабочий класс.
Данное объективное обстоятельство, т.е. тождество и единство эксплуататорских классов, позволяет говорить об ЭКСПЛУАТАТОРСКИХ формациях вообще, не уточняя того, о какой из них идет речь, поскольку сущность всех этих формаций одна - ЭКСПЛУАТАЦИЯ, а уж во что одет эксплуататор, где и в какое время она осуществляется: в римской латифундии или на плантации современного техасца, - для теоретика это непринципиально, хотя нюансы присутствуют.
Великим, но всё ещё плохо используемым открытием Маркса, является его вывод из исследования простой случайной формы стоимости, гласящий, что последняя форма развития отношений стоимости, ДЕНЬГИ - есть ПЕРВАЯ форма КАПИТАЛА. Т.е., объективно, производственные отношения, подпадающие под определение «капитал», возникли не в ходе буржуазных революций, а тогда, когда появились первые меры золотых и серебряных эквивалентов стоимости товара, т.е. деньги, когда редкие металлы стали использоваться не как поделочный материал, а, как мера стоимости и средство платежа. Однако нужно помнить, что только институт частной собственности на средства производства и порождает простой товарный обмен между независимыми свободными производителями. В этом, справедливом, на первый взгляд, отношении, но неэквивалентном по сути, и кроется причина развития форм отношений стоимости до их денежной формы, т.е. до первой формы капитала. Только отторгнув от соплеменников средства производства, т.е. превратив их в свою частную собственность, индивид, тем самым, оказался вынужденным вступить в отношения стоимости с другим таким же собственником. Развиваясь, отношения стоимости доросли до денежной формы, которая отменила простое товарное, БЕСПРИБЫЛЬНОЕ отношение между товаропроизводителями и перевела их отношения в русло производства и превращения товарной прибавочной стоимости в ДЕНЕЖНУЮ ПРИБЫЛЬ.
Иначе говоря, грехопадение первобытного коммунизма, т.е. добровольный отказ от общинной собственности, породил товарное обращение, тот, в свою очередь, деньги, то есть капитал, а капитал через концентрацию прибыли породил монополии, которым некуда было расти без передела мирового рынка, а этот глобальный передел и потребовал приведения надстройки, идей и политики в соответствие потребностям отрядов национальных монополистов.
То есть развитие базисных отношений в рамках истории ВСЕГО эксплуататорского общества с неизбежностью порождает соответствующие надстроечные отношения, отраженные в идеологических концепциях. Фашизм есть не просто очередная, тем более, сугубо национальная, персонифицированная экзотическая идеология. Высшей форме развития капиталистического базиса, государственно-монополистическому капитализму, соответствует теоретическая надстройка, обосновывающая, фактически, необходимость и неизбежность мирового господства одной узкой группы владельцев финансового капитала, т.е. теория фашизма. Причем, всем участникам капиталистических рыночных отношений ясно, что «свято место пусто не бывает». «Поленится» одна национальная группа олигархов бороться за мировое господство, их место в этой борьбе займёт другая национально ориентированная группа олигархов, с другого континента, ни на секунду не усомнившись в том, что, только уничтожая конкурента, можно выжить в условиях современной экономики.
Одна из важных причин заблуждения наших оппонентов и состоит не столько в том, что они ещё плохо знают историю человечества, сколько в неосвоенности ими диаматического мышления. Они не понимают, что, если общее довлеет над частным, то решая частные проблемы, тем более, в области надстройки, необходимо понимать, что эта частная проблема является производной от ВСЕЙ предыдущей цепи развития человечества, и она не возникла подобно тому, как в библии «включился» свет у бога: «по щучьему велению, по моему хотению», а выросла, как, например, проблема мирового наркотрафика и мировой наркомании из едва заметного макового зернышка. И если не убедить человечество в том, что частная собственность на средства производства, возникшая многие тысячи лет тому назад, вытекающие из неё сквалыжные отношения стоимости, деньги и капитал являются ГЛАВНОЙ причиной современной мировой наркомании, то невозможно избавить человечество от этой пандемии, и любящие матери будут продолжать хоронить своих любимых детей, погибших в процессе передела мирового рынка между предпринимателями.
О диаматике конкретно-исторического подхода к проблеме фашизма
Как показала текущая полемика между активом «Прорыва» и редакциями ГК и ЛК, наши оппоненты, руководствуясь бюрократическими, формалистскими подходами, воспринимают фашизм и нацизм, как сугубо итальянское или сугубо немецкое, конкретно-историческое явление, а не как продукт всемирных экономических отношений эксплуататорских формаций вообще и эпохи империализма в особенности. В их рассуждениях не объективные причины и предпосылки играют определяющую роль, а время, место рождения термина и имя автора. Между тем, не Италия или Германия прошлого века, не Муссолини или Гитлер, а финансовые олигархи всего мира привели экономические отношения в мире в такое состояние, что только слепые не заметили социально-политический заказ олигархов, готовых выделить деньги и на черные, и на коричневые рубашки для пушечного мяса, т.е. для рядовых националистов. Не Муссолини и Гитлер породили нацизм в годы, когда ещё не закончилась первая мировая война, а неуничтожимая похоть передела мира между ВСЕМИ олигархами финансового капитала в условиях НЕРАВНОМЕРНОГО РАЗВИТИЯ МИРОВОГО капитализма.
Мало кто знает, что научно теоретическая конференция военно-экономических экспертов и владельцев крупнейших монополий Германии по вопросам подготовки ко... второй мировой войне состоялась... в июне 1917 года, т.е. более чем за год до поражения Германии в первой мировой войне, т.е. тогда, когда даже ушлый ефрейтор, Шикльгрубер, ещё не знал, что ему позволят быть Гитлером.
Именно, неравномерность развития капитализма - источник ситуации, когда в борьбе за одно и то же, одними и теми же насильственными средствами, органичными для всех без исключения эксплуататорских формаций, одни империалистические страны смогли позволить себе оборонческую риторику во имя развязывания очередной мировой войны, а страны, не успевшие вовремя к колониальному разделу мира методом «великих географических открытий», вынуждены были вырабатывать риторику агрессивную, способную поднять пролетарские и мелкобуржуазные массы на реванш, на захватническую войну за «светлое» колонизаторское будущее каждого, оставшегося в живых, немца.
Выступая перед французскими промышленниками, президент Франции, Фор, уже в 1897 году говорил: «Не теряйте ни минуты, приступите к завоеванию новых рынков… Не дадим опередить себя нашим иностранным конкурентам… Со своей стороны, государство сознаёт свой долг… Франция там, где есть француз». (Цит. По Брандт Б.Ф. Иностранные капиталы и их влияние на экономическое развитие страны.) И пока французский президент уговаривал своих олигархов, американские олигархи уже следующем, в 1898 году, развязали первую войну эпохи империализма с Испанией за Кубу, а англичане в 1899 начали войну против буров в Африке, естественно, за демократию, но не раньше, чем там обнаружились большие запасы золота и алмазов, а в 1904 году и российские олигархи сцепились в смертельной схватке с японскими олигархами, как минимум, за Меньчжурию.
Под впечатлением от всего этого, будущий главнокомандующий вооруженными силами Антанты, Ф.Фош, писал незадолго до первой мировой войны, что «война, это коммерческое предприятие нации, интересующее националистов более, чем в прошлом, и потому сильно возбуждающее страсти отдельных лиц. Чего мы все ищем? - вопрошал Фош и… сам же отвечал, - Рынков для торговли, промышленности, которая, производя больше, чем сможет сбыть, постоянно угнетена возрастающей конкуренцией. Ну вот, - с солдатской непосредственностью пишет маршал, - ей и добывают новые рынки, под гром орудийной пальбы».(Фош Ф. О принципах войны. - Петроград, 1919 г., с.17.). Уже в 1903 году Фош формулирует то, до чего ефрейтор Шикльгрубер допер только в 1918 году: «Только национально сориентированные теории [военной стратегии - В.П.], - писал Фош, - имеют действительную ценность для военно-стратегической практики» (Фош Ф. с.24-25). Найти в утверждении «беспартийного» Фоша большое отличие от нацистской трактовки - невозможно. Вывод Фоша означает, что военные специалисты эпохи ВГМК обязаны «мыслить» исключительно интересами своих национальных монополий. Как видим, и победителю, Фошу, и побежденному, Гитлеру, ясно, кто здесь хозяин. Правда, задолго до Фоша, начальник германского генерального штаба, не фашист, Мольтке писал: «Биржа приобрела такое влияние, что для защиты своих интересов может принудить армию начать войну».
Нужно отдать должное прозорливости Черчилля, который сразу после окончания первой мировой войны видел неизбежность возникновения второй мировой войны, ещё ничего не зная об итальянских фашистах и немецких нацистах. Применив традиционные экономические оценки эпохи частной собственности на основные средства производства, он пришел к безошибочным выводам, хотя и в несколько лукавых формулировках.
«Непропорциональность национального могущества Германии и Франции, - писал Черчилль, - была и остается до сих пор главной проблемой мира. Стационарное 40-миллионное население Франции владеет самой прекрасной частью земного шара и находится на протяжении сотен миль в соприкосновении со всё увеличивающимся в числе и прогрессирующим культурно германским народом и германским государством с 60 или 70 млн. жителей; в этом контакте двух стран заключаются элементы возможного взрыва. Очень хорошо говорить постоянно о мире, стремиться к миру и быть готовым к страданиям ради мира; но лучше отдавать себе в то же время ясный отчет о причинах войн. Каким образом Франция с сорокамиллионным населением сможет при жизни ближайшего же поколения защищаться от захватов и разрушений, примененных шестьюдесятью, семьюдесятью или восемьюдесятью миллионами германцев? Этот вопрос представлял собою основную задачу мирной конференции. Нам не нужно для этого углубляться в сложные статистические данные. Достаточно сказать, что в 1940 г. в Германии будет вдвое больше мужчин призывного возраста, чем во Франции. Как сможет Франция защищать себя? Франция одержала победу, Германия совершенно разбита. Но каждый умный француз и германец знает, что такое положение дел может продолжаться еще десять, двадцать, тридцать лет. Но, во всяком случае, вечно оно продолжаться не может. Франция не могла бы бороться с Германией без помощи России. Но России больше нет. Ни один человек не сможет сказать, когда и при каких условиях Россия появится вновь на сцене. В дни мирной конференции казалось, - насколько это действительно так, сказать трудно, - что воскресшая Россия будет на стороне Германии. Англия была защищена от врагов Ламаншем, а Соединенные штаты - океаном, у нас - заявляют французы - нет ничего, кроме штыков наших солдат, чтобы защитить нас от вторжения к нам неприятеля».
Как видим, большевистская Россия того времени совершенно не воспринималась как причина второй мировой войны. Сразу после первой мировой войны олигархи всего мира твёрдо знали, что они развяжут вторую мировую войну обязательно, а потому всем придется к ней готовиться, и нужно будет сделать всё, чтобы она состоялась, поскольку только так можно было обеспечить баснословными прибылями финансовых магнатов. А для этого, следовало помочь вооружиться тем субъектам международных экономических отношений, которых легче всего будет столкнуть в войне первыми.
Если пройти по ссылке, то можно узнать, что, например, «И.Г.Фарбениндустри», этот основной поставщик германской военной машины, на 45% финансировавший избирательную кампанию Гитлера в 1930г., находился под контролем рокфеллеровской «Стандарт Ойл». Морганы через «Дженерал электрик» контролировали германскую радио- и электротехническую промышленность в лице АЭГ и «Сименс» (к 1933г. 30% акций АЭГ принадлежали «Дженерал электрик»), через компанию связи ИТТ - 40% телефонной сети Германии, кроме этого им принадлежали 30% акций авиастроительной фирмы «Фокке-Вульф». Над «Опелем» был установлен контроль со стороны «Дженерал моторс», принадлежавший семье Дюпона. Генри Форд контролировал 100% акций концерна «Фольксваген». В 1926 г. при участии рокфеллеровского банка «Дилон Рид и Ко» возникла вторая по величине после «И.Г.Фарбениндустри» промышленная монополия Германии - металлургический концерн «Ферейнигте штальверке» (Стальной трест) Тиссена, Флика, Вольфа и Феглера и др.
Американское сотрудничество с немецким военно-промышленным комплексом было настолько интенсивным и всепроникающим, что к 1933г. под контролем американского финансового капитала оказались ключевые отрасли германской промышленности и такие крупные банки, как «Дойче Банк», «Дрезднер Банк», «Донат Банк» и др.
Одновременно готовилась и та политическая сила, которая призвана была сыграть решающую роль в реализации англо-американских планов. Речь идёт о финансировании нацистской партии и лично А.Гитлера.
Как писал в своих мемуарах бывший канцлер Германии Брюнинг, начиная с 1923 г., Гитлер получал крупные суммы из-за рубежа… Известно также, что в 1922 г. в Мюнхене состоялась встреча А. Гитлера с военным атташе США в Германии капитаном Трумэном Смитом, составившим о ней подробное донесение вашингтонскому начальству (в Управление военной разведки), в котором он высоко отзывался о Гитлере. Именно через Смита в круг знакомых Гитлера был введён Эрнст Франц Зедгвик Ганфштенгль (Путци), выпускник Гарвардского университета, сыгравший важную роль в формировании А. Гитлера как политика, оказавший ему значительную финансовую поддержку и обеспечивший ему знакомство и связи с высокопоставленными британскими деятелями.
Иными словами, в каждой пуле, выпущенной фашистами во второй мировой войне, содержалось немало американских центов, английских пенсов и французских су. Нужно быть очень наивным человеком, чтобы думать, что, подсчитывая возможные дивиденды от войны, какой-нибудь либеральный олигарх или демократический политик горестно размышлял над тем, сколько миллионов «своих» солдат и мирных граждан будет убито. Для них главное, чтобы началась война и, если удастся, сделать какой-нибудь народ козлом отпущения за развязывание войны, то этого козла, просто, нужно подкормить, прежде всего, американской «капустой», и он пойдет на убой с воодушевлением, как бандеровцы на Майдан или бандерлоги на Болотную площадь. А к оплате за кредиты Гитлеру, американские миллиардеры спокойно принимали золотые коронки жертв Освенцима, Треблинки, Бухенвальда..., отмытые от крови узников, банками абсолютно «нейтральных» Швейцарии и Швеции.
Описывая одно из совещаний 1918 года, посвящённое задаче уничтожения большевистской России, на котором он сам присутствовал, Черчиль вспоминает:
«Разрешив все наиболее существенные вопросы, три вождя [Вильсон, Ллойд-Джордж и Клемансо, - В.П.] перешли к проблеме военных издержек. Но здесь не возникло никаких затруднений. Очевидно, можно было руководиться только одним принципом, - принципом равенства жертв. Надо было взвесить и учесть три фактора: потерю человеческих жизней, потерю материальных богатств, а с другой стороны - приобретение имеющих большую ценность территорий. Мысль о том, что потери в людях следует перевести на деньги, а затем из этой суммы вычесть стоимость приобретенных территорий, возбудила в них смех. Тем не менее, они сказали: «Хотя деньги конечно являются совершенно неточным масштабом, все же при данном состоянии развития это самый удобный измеритель. В конце концов, нам нужна лишь математическая формула, которой могли бы руководствоваться эксперты при исчислении репараций, уплачиваемых Германией и побежденными странами».
Этот «весёлый» разговор состоялся между джентльменами на фоне только что прошедшей мировой войны, впервые в истории человечества унесшей жизнь более 10 миллионов солдат, не считая мирного населения.
Как видим, стоимость пушечного мяса вызывала у демократических президентов и премьер-министров того времени только смех, настолько тупые солдаты были дёшевы, по сравнению с денежным выражением материальных затрат на войну, и контрастировали с выигрышем в случае раздела территории большевистской России между интервентами. Кстати, одна из причин поражения фашистов под Москвой заключалась именно в крайней дешевизне немецких солдат, особенно их «зимнего» обмундирования. Фон Бок так безрассудно расходовал пушечное мясо в погоне за высокими темпами наступления, что на флангах группы армий «Центр», т.е. на главных направлениях наступления к концу ноября 1941 года под Москвой, практически, не осталось живых солдат, о чем Бок докладывал лично Гитлеру накануне контрудара Красной Армии.
Одна из причин относительного слабого успеха контрнаступления Красной Армии на ржевском направлении в том и состоит, что там, у Бока, осталось в живых некоторое количество солдат, поскольку именно на центральном направлении Гитлер приказал замедлить темп наступления, усилив темп наступления фашистских войск на флангах.
Но рассуждения об экономической эффективности войн конца ХIХ- начала ХХ века не самые древние. Войну, как более доходную форму экономических отношений, чем классическая торговля, рассматривал ещё Аристотель, который писал:
«Война по природе своей есть как бы дело приобретения. Такова охота, которая будучи частью воинского дела, имеет целью приобретение диких животных и тех ЛЮДЕЙ, которые по природе своей, будучи назначены к подчинению, противятся своему назначению. Такая война, как дело естественное, конечно справедлива».
Сегодня и в РФ полно неадекватов, которые не имеют в роду ни одного вельможи, ни одного олигарха, но сожалеют о том, что Октябрьская революция не позволила России поучаствовать в разделе Турции, Балкан и Китая. Им кажется, что и им досталось бы немного туретчины, Балкан и Маньчжурии, и они жили бы намного лучше европейского обывателя. Им невдомек, что за все века расширения Руси, начиная с Киевской, ни один русский крепостной мужик, ни один солдат не мог получить ничего, кроме увеличения барщины, оброка и порки шпицрутенами по субботам.
Со времен одного из первых певцов рабовладения, Аристотеля, мобилизовавшего все свои умственные способности для должного рабовладельческого воспитания Александра Македонского, найти какие-нибудь существенные различия в политической стратегии, военной теории и практике эксплуататорских формаций - невозможно. Тут, даже пословица, гласящая, что дьявол скрывается в деталях, не работает, поскольку частная собственность и каннибализм, перерастающие в геноцид, т.е. мировые войны - неразрывны и до 1941 года, т.е. до вступления в войну СССР, фашистские войны против Греции, Югославии, Эфиопии, Польши, Бельгии, Голландии, Франции, Дании и Норвегии отличались от нефашистской первой мировой войны лишь большим количеством применённых моторов.
После Аристотеля прошли века, но теоретические работы, например, Бжезинского, вышедшие уже после распада СССР, являются сдержанным по форме, но самым обыкновенным фашизмом по сущности, имеющим лишь более циничные по стилистике отличия от аристотелевского или гитлеровского варианта изложения потребностей любого национального отряда олигархов финансового капитала, цель которых - МИРОВОЕ ГОСПОДСТВО, сначала, группы национально ориентированных олигархов, а затем, в идеале, одного из них.
Таким образом, фашистская по терминологии, империалистическая по сущности, концепция Аристотеля-Мальтуса-Ницше-Муссолини-Шикльгрубера-Шарпа-Бжезинского, есть, всего-навсего, последовательное, откровенное изложение сущности потребности господствующего класса в условиях частной собственности. Именно поэтому, говоря о главном историческом акте, который бы сразу освободил человечество от тягот мировых войн, т.е. и от фашизма, Маркс, уже в Манифесте КП, указал на необходимость ликвидации такой формы производственных отношений, как отношений частной собственности.
История народов, не познавших (до сегодняшнего дня) отношений частной собственности, до сих пор не отягощена войнами, тюрьмами, терактами, фашизмом.
История народов, не ставивших под сомнение частную собственность на средства производства, отличается тем, что одни из них осуществили в некоторые моменты своей истории политику геноцида по отношению к другим народам, т.е. фашистскую политику, а другим народам это удалось в иные времена и по отношению к иным народам, а третьим народам, тоже, приверженцам частной собственности, пришлось пройти или через геноцид, или удалиться от цивилизации на Крайний Север, или в джунгли центральной Африки, в сельву Амазонии.
О том, что, в любом случае, для раздела Советской России страны Антанты будут в дальнейшем использовать побежденную Германию, вожди Антанты решили окончательно и бесповоротно уже в 1918 году. Причем, этот план был разработан абсолютно без обращения к формально фашистским, расистским или нацистским аспектам.
Воспроизводя скоропалительные рассуждения вождей Антанты в 1919 году, Черчилль писал:
«Несомненно, покорить Россию в материальном отношении вполне возможно, но в моральном отношении это слишком ответственная задача, чтобы ее могли выполнить одни лишь победители. Осуществить ее мы можем лишь с помощью Германии. Немцы знают Россию лучше, чем какая бы то ни было другая страна. В настоящее время немцы занимают самые богатые и населенные части России, и их пребывание является там единственной гарантией цивилизации. Разве Германия не должна сыграть свою роль в замирении восточного фронта, с тем, чтобы привести его в такое состояние, в каком находятся ныне все остальные фронты?» И трое властителей [Вильсон, Клемансо, Ллойд-Джордж, - В.П.] решили: «Теперь для Германии открыта исключительная возможность. Гордый и достойный народ сможет таким образом избежать всякого унижения от постигшего его военного разгрома. Почти незаметно он перейдет от жестокой борьбы к естественному сотрудничеству со всеми нами. Без Германии в Европе ничего нельзя сделать, а с ее помощью все окажется легким».
Но, не решив задачу по захвату и расчленению Советской России руками Германии и уничтожению, таким образом, большевизма, потерпев поражение в 1921 году, уполномоченные финансового капитала, просто, перенесли дату уничтожения большевистской России руками Германии на 1941 год.
Важно понимать, что за побежденной Германией, в порядке одной из форм репарации демократическим странам, была закреплена роль и козла отпущения, и инкубатора для производства пушечных бройлеров. И тут борцам за демократию подвернулась фигура Шикльгрубера. Тем не менее, с Гитлером или без него, не это определяло суть стратегии финансового капитала либерально-демократических стран.
Не получилось выполнить план по уничтожению большевизма в 1941 году, он был перенесен на 1991 год. Не получилось окончательно расчленить Россию в 1991 году, мировой финансовый капитал продолжает действовать в том же направлении, не озвучивая намеченных дат.
Таким образом, найти какое-либо существенное различие между тем, что и как рассматривали либеральные руководители Антанты и тем, что и как рассматривал Гитлер, практически, невозможно, поскольку закон неравномерности развития капитализма и отношения европейских магнатов финансового капитала ставили очень жесткие рамки Гитлеру, без выбора.
Но не только в области геополитики невозможно найти существенные различия в военно-стратегических подходах фашистов и носителей демократии. Как свидетельствует Черчилль, когда Вильсон, Ллойд-Джордж и Клемансо пригласили командующего войсками Антанты, маршала Фоша, и спросили его:
«Что вы можете сделать в России?», Фош отвечал: «Особых трудностей нам не представится, и вряд ли придется долго воевать. Несколько сот тысяч американцев, горячо желающих принять участие в мировых событиях, действуя совместно с добровольческими отрядами британских (я боюсь, что Фош сказал «английских») и французских армий, с помощью современных железных дорог могут легко захватить Москву. Да и, кроме того, мы уже владеем тремя окраинами России. Если вы хотите подчинить своей власти бывшую русскую империю для того, чтобы дать возможность русскому народу свободно выразить свою волю, вам нужно только дать мне соответствующий приказ. Для меня, Хэйга и Першинга эта задача будет очень легкой по сравнению с задачами восстановления фронта после битвы 21 марта (1918 г.) или прорыва оборонительной линии Гинденбурга».
Что, может быть, и в этом либерально-демократическом тексте можно найти существенные отличия от фашистского «плана Барбароссы»?
Детализируя причины, по которым Гитлер повел откровенно фашиствующие народы Европы на вторую мировую войну, он сам писал:
«Борьба стала сегодня иной, чем сто лет тому назад, сегодня мы можем говорить о расовой борьбе. Сегодня мы ведём борьбу за нефтяные источники, за каучук, полезные ископаемые и т.д.».
В это же время, демократ Де-Голль, обосновывая теорию профессиональной армии писал:
«Мечта французов увидеть мир организованным, - такой мир, где строгость законов, умеренность желаний и прочность охраны гарантировали бы всем мир и спокойствие, а каждому - его владения. Мы настолько богаты землями, заводами, колониями, что с этой мечтой совпадают и наши интересы… Меч не только последний довод…, но и опора Франции в её слабости».
Если приложить к стеклу фразы фашиста Гитлера и демократа Де-Голля, то, естественно, наши оппоненты найдут в них массу отличий. Но если наши оппоненты вдумаются в смысл этих фраз, докопаются до сущности, то поймут, что между либеральной демократией при капитализме и фашизмом никакой существенной разницы нет. Тогда станет и им понятно, почему коммунизм есть уничтожение частной собственности. Ибо именно частная собственность на средства производства неизбежно, как показала история, порождает и фашизм, и религиозный экстремизм ежечасно и во всемирном масштабе.
Вместо заключения
Почему за последние два года самым отъявленным бандеровцам не удалось организовать новый Майдан? Об этом Прорыв уже писал. Прежде всего, потому, что американским фашистам это, пока, не нужно, а у местных фашистов нет финансовой базы, чтобы проводить какую бы то ни было самостоятельную политику. Несколько раз те или иные украинские группировки пытались повторить майдан, но через день становилось ясно, что ни печинек, ни долларов не будет. Американские олигархи, ни коим образом, не были заинтересованы, чтобы на Украине к власти пришли силы, стремящиеся к действительному суверенитету, а тем более, процветанию страны. Для американских фашистов главной задачей было обеспечить непопадание Украины в сферу влияния российских монополий и, в то же время, не позволить ЕЭС поставить украинский экономический потенциал на службу европейским олигархам. Но поскольку вторая задача оказалась менее выполнимой, постольку американские фашисты сделали всё по принципу: так не доставайся ты никому. И, действительно, в ближайшем будущем, кому бы Украина не стала «дотычной», она будет представлять собой, прежде всего, рынок дешевой и грубой рабочей силы, как и многие африканские и азиатские страны.
____________________________________
Уважаемые читатели!
Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
II. Газета «Прорывист»
III. Телеграм-канал «Прорывист»
Поддержите редакцию:
I. Принципы финансирования
II. Подписка на газету
III. Заказ нашей брошюры почтой с автографом автора
IV. Заказ нашей книги "Жизнеописание красного вождя"