Критическая статья о подходе IFS: мнения специалистов
В издании The Cut вышла статья о терапии внутренних семейных систем — IFS. Материал вызвал активное обсуждение в профессиональном сообществе.
В статье рассказывается о случаях применения подхода IFS и его вариаций в клинике Castlewood Treatment Center в США.
По словам бывших пациентов, терапия сопровождалась «ложными воспоминаниями» и усилением раздробленности личности. Клиника подверглась искам за моральный ущерб.
Авторы также отметили ряд проблемных аспектов, связанных с IFS:
- недостаток эмпирической базы;
- возможные риски при работе с уязвимыми группами клиентов — тяжёлая травма, расстройства личности, высокие уровни диссоциации;
- популярность, связанная скорее с маркетингом и публичными личностями, которые рекламировали IFS, чем с исследованиями.
Также критиковались «эзотерические» формулировки Ричарда Шварца — основателя IFS-подхода — например, его описание частей личности как «духовных сущностей» и особого Self-состояния.
Мы поговорили со специалистами, которые работают в подходе IFS, занимаются исследованиями терапии или специализируются на работе с травмой, и попытались разобраться:
- насколько обоснована описанная в статье критика подхода;
- когда применение IFS нежелательно;
- о признаках потенциально опасных методов терапии;
- об особенностях работы с травмой;
- об освещении в публичном поле подобных «негативных» кейсов.
Насколько обоснованы претензии к подходу IFS
Инга Грин, психолог, сертифицированная IFS-терапевтка, супервизорка
О том, насколько перечисленные претензии отражают положение дел — от доказательной базы до рисков для клиентов — мы попросили поделиться мнением IFS-психотерапевтку Ингу Грин.
О доказательной базе IFS
Метод c 2015 года включён в Национальный регистр доказательных практик и программ (National Registry of Evidence-based Practices and Programs* — NREPP, США), пройдя необходимые проверки. Кроме этого, IFS находится в процессе расширения своей доказательной базы. Научные исследования эффективности того или иного метода требуют больших инвестиций, и страховые компании охотно оплачивают исследования методов краткосрочной терапии, в то время как IFS относится к методам среднесрочной и долгосрочной терапии.
Летом 2023 года была открыта специальная стипендия для постдокторантов, которые исследуют эффективность метода в клиническом контексте под эгидой Гарвардского филиала Cambridge Health Alliance. Результаты этих исследований публикуются на сайте Фонда IFS.
*Примечание редакции: Национальный регистр доказательных практик (NREPP) с 2018 года официально закрыт и не обновляется, поэтому приведённые в нём данные об исследованиях отражают состояние на тот момент.
Риски при работе с уязвимыми клиентами
На мой взгляд, для уязвимых клиентов есть риски ретравматизации и травматизации в любом терапевтическом подходе. Я здесь следую определению «невинных пространств»* Арта Фишера и приглашаю с подозрением относиться к обещаниям безопасной терапии, независимо от того, как много у школы доказательной базы и приверженцев.
*По Фишеру, «невинные пространства» — это такие места и контексты, в которых ожидается отсутствие власти и насилия (например, терапия или любовь). Однако полностью «невинных» пространств не существует — в любых отношениях возможны ситуации давления или неравенства, пусть даже непреднамеренные.
Влияние маркетинга
IFS в текущем десятилетии переживает подъём популярности, и это привлекает интерес как со стороны клиентов, так и со стороны терапевтов, находящихся в поиске нового подхода. Верю, что популярность школы может снижать критичность по отношению к методу и заглушать голоса недовольных.
Эзотерический элемент в теории частей
Я бы заменила термин «эзотерический» на «духовный», и этот компонент, конечно, есть. Внимание к духовным и религиозным аспектам жизни в помогающей практике можно назвать трендом последнего десятилетия: ВОЗ включила духовность как один из модулей в опросник качества жизни WHOQOL, Всемирная психиатрическая ассоциация рассматривает духовность как один из защитных факторов в оценке рисков ментальных расстройств.
Если говорить об эзотерике в исходном значении — как о тайных религиозных и мистических учениях, которые подразумевают существование «потусторонних» сил и скрытых знаний, доступных только узкому кругу «посвящённых» — то в обучении IFS на тренингах института такого нет.
В каких случаях применение IFS нежелательно
Описанные в статье случаи поднимают вопрос о том, что некоторым клиентам IFS может не подойти. Попросили рассказать Ингу Грин, в каких ситуациях применение метода может быть нежелательным, и какие предосторожности стоит соблюдать терапевту.
Инга Грин, психолог, сертифицированная IFS-терапевтка, супервизорка
В исследованиях, посвящённых эффективности IFS, действуют такие критерии исключения:
- психотический эпизод или эпизод мании;
- активное употребление веществ или алкоголя;
- оценка ниже 40 по GAF (Global Assessment of Functioning), то есть серьёзные нарушения в функционировании персоны с риском причинить вред себе или окружающим (Hodgdon at all, 2021);
- клиент находится в хаотическом или абьюзивном контексте (Rothwell-Blake at all, 2025).
Общая рекомендация к IFS-терапевтам, которую я могла бы назвать универсальной, — оценивать свои силы и границы компетентности, когда речь идёт о работе с уязвимыми людьми в сильном страдании, действовать дозированно и контролировать эффекты вмешательств.
Признаки «небезопасности» терапии: как понять, что терапия может навредить
Возникает вопрос — есть ли признаки того, что терапия может быть небезопасной? И возможно ли при ухудшении состояния пациентов понять, связано ли это с самим подходом или с тем, как работает конкретный терапевт? О том, что известно об исследованиях безопасности терапии, рассказывает психолог Настасья Соломина.
Настасья Соломина, практикующий психолог (АСТ, КПТ, CFT, IFS), соавтор книги «Хватит это терпеть. Как выбрать психотерапевта и научиться с ним работать»
Короткий ответ — «у нас недостаточно данных».
В 2007 Лилиенфельд опубликовал статью, в которой составил список потенциально небезопасных терапий. В той статье он пишет: «влияние неспецифических эффектов (например, факторов терапевта), как правило, сильно превышает влияние специфических факторов (модальности терапии)». И призывает исследователей сместить фокус с измерения слабо отличающейся эффективности «доказательных» подходов на изучение факторов возможной небезопасности терапий. Однако должного отклика этот призыв до сих пор не получил.
При этом известно, что случаи ухудшений в исследованиях могут маскироваться под относительно безобидным словом «дропаут» или вовсе не описываться. Например, в статье 2014 года были проанализированы 82 исследования психотерапии, спонсируемых NIHR в 1995-2013 гг. — ни одно из них не упомянуло о случаях неблагоприятных исходов в финальных отчётах (Duggan et al., 2014).
Существуют классификации «нежелательных явлений в терапии» (например, Linden, 2012; Klein et al., 2024): их разделяют на побочные эффекты корректно применённого метода, malpractice (ошибки и некорректное применение метода) и нарушения этики. Что конкретно мы наблюдаем в кейсе из статьи — негативные эффекты применения IFS или негативные эффекты некомпетентности и этических нарушений сотрудников центра? На основании статьи The Cut ответить на этот вопрос невозможно.
Особенности работы с травмой
Один из вопросов, поднятых в статье The Cut, — применение IFS в работе с психологической травмой. Хотя подход используется при терапии травмы, ПТСР и КПТСР, авторы материала ставят под сомнение его безопасность для уязвимых клиентов. Обсудили с психиатром Андреем Каменюкиным особенности работы с травмой, насколько используема идея «частей личности», и что потенциально может быть вредно.
Андрей Каменюкин, врач-психотерапевт, психиатр, руководитель Клиники когнитивной психотерапии CBT Clinic
При КПТСР, как и при ПТСР меры предосторожности — это постепенность, этапность, прозрачность терапии и безопасность терапевтического альянса для клиента.
Главной для обеспечения безопасности будет опора на фазовую модель (Herman, Judith L. (1992). Trauma and Recovery: The Aftermath of Violence; Cloitre et al., 2020), которая позволяет последовательно провести клиента, стабилизировать его, повысить устойчивость аффекта, сделать адаптивной самоидентификацию и подготовить к контакту с травматическим опытом в пролонгированной экспозиции (при необходимости и согласии клиента).
При этом важно согласовывать с клиентом каждый шаг в терапии, разъясняя его и не допуская форсирования процесса.
То есть, основа терапии травмы — персонализированное построение процесса с акцентами на навыки саморегуляции, работу с идентичностью и пролонгированную экспозицию в зависимости от готовности и согласия клиента.
Что может навредить в терапии при работе с травмой:
- стремление терапевта как можно быстрее провести пролонгированную экспозицию;
- хаос, отсутствие структуры;
- отсутствие контакта с терапевтом, отказ терапевта от разъяснений процесса и техник;
- использование недоказанных методов (регрессии, «прошлые жизни», неконтролируемые телесные практики и тому подобное);
- неэтичность, нарушение границ.
Использование идеи «частей личности» в терапии травмы
Идея «частей личности» — это исключительно метафора. Её применяют для формирования понимания клиентами того, как функционирует их психика. В терапии часто используются метафоры, например, для объяснения принципа работы пролонгированной экспозиции применяется метафора «шкафа»*.
Но метафоры не универсальны — то, что подходит одному клиенту, может быть не воспринято другим. Рискованным будет продолжение использования терапевтом метафоры, не подошедшей клиенту.
*Метафора «шкафа» сравнивает травматичные воспоминания с вещами, спрятанными в закрытом шкафу: избегание — это попытки удерживать дверь закрытой, а с помощью пролонгированной экспозиции человек постепенно «вытаскивает» содержимое шкафа вместе с терапевтом.
Обсуждение в публичном поле подобных «негативных» кейсов
Публикация статьи The Cut вызвала дискуссию как в англоязычном, так и в русскоязычном профессиональном сообществе. О том, как распространение подобных историй влияет на клиентов и специалистов, рассказывает психолог Настасья Соломина.
Настасья Соломина, практикующий психолог (АСТ, КПТ, CFT, IFS), соавтор книги «Хватит это терпеть. Как выбрать психотерапевта и научиться с ним работать»
Подобные негативные кейсы указывают на необходимость оценить, каким образом мы освещаем их в публичном поле и с какой целью.
Если мы используем такие кейсы как инфоповод, чтобы оградить клиентов от небезопасных практик, важно:
- наглядно показывать, как распознать вред от терапии;
- разбирать, почему те или иные практики на самом деле вредны (по этой логике, например, составлен список опасных процессов).
Людям важно понимать, что конкретно делает взаимодействие небезопасным, и как прекратить его, если это происходит. Кроме того, при подготовке подобных материалов нужно учитывать их возможное влияние на клиентов, которые работают с помогающими специалистами в подходе, который вы считаете небезопасным.
Если цель — повышать профессиональную компетентность коллег и обращать их внимание на возможную небезопасность отдельных практик, имеет смысл не высмеивать и обличать, а обучать и пробуждать критическое мышление, формируя культуру компетентности и ответственности. Подмена анализа алармизмом позволяет хайпануть, но едва ли делает поле психотерапевтической практики безопаснее или популяризирует научно-информированную практику. Такая подмена скорее подрывает доверие клиентов к терапии и разделяет помогающее сообщество на «своих» и «чужих».
Текст: Виктория Моисеева, психолог, автор канала «Нарциссическая травма»
Материал подготовлен медиапроектом «Чистые Когниции». Копирование без ссылки на источник запрещено. Поддержите проект и получите доступ к эксклюзивным бонусам, подписавшись на: