Ю. Гавен. Крымские татары и революция
Прим. «Красно-белого Крыма»: Нормы орфографии приведены в соответствии с современными, однако сохранены оригинальные написания слов, которые в современном русском языке должны писаться с большой буквы (в статье они написаны с маленькой).
Жизнь национальностей. №48 (56). 21 декабря 1919 г.
Быстрое продвижение нашей красной армии на юг – к границе Крыма, ставит перед ответственными крымскими партийными советскими работниками вопрос о (неразборчиво) реставрации советской власти на полуострове. Возобновим ли советскую власть в Крыму в форме независимой советской республики или же губернского советского объединения, непосредственно подчинённого российскому центру, – вот вопрос, который необходимо решить в ближайшие дни, чтобы крымские работники могли бы приступить к подготовительной работе по восстановлению советского аппарата по определённому (неразборчиво) выработанному плану (1). Но чтобы решение этого вопроса было обоснованным, необходимо познакомиться с историей (неразборчиво) классового самосознания трудящихся разных национальностей, населяющих Крым, – в первую голову крымскотатарской, – и с взаимоотношениями (неразборчиво) в процессе этой революции. В этой статье я попытаюсь вкратце познакомить товарищей с развитием революционного сознания коренного обитателя полуострова (2) – крымско-татарского народа, борьбой за национальное самоопределение, его отношением к советской власти.
Население Крыма чрезвычайно пестро. Относительное большинство (3) его (около (неразборчиво)) составляют крымские татары, к которым примешан небольшой процент турок. Затем по большинству следуют русские и украинцы, греки, караимы, немцы ((неразборчиво) около 40.000 чел.), евреи, армяне, (неразборчиво) и пр. В крупных городах Крыма преобладают русские (включая и украинцев), в деревне же и небольших городах (неразборчиво) население составляет от 70 [%] – крымские татары в огромном большинстве – крестьяне, занимающиеся садоводством и земледелием. Татарская буржуазия состоит по преимуществу из мелких и средних ремесленников и торговцев. Она сравнительно бедна и малочисленна и поэтому не составляет крупной социально-экономической силы. Но численно мизерный класс татарских помещиков (мурз или мурзуков, как их называют рабочие и крестьяне) обладает огромными богатствами, владеет крупными экономиями, огромными садами и виноградниками.
Большинство крымско-татарского крестьянства принадлежит к деревенской бедноте, находящейся в полукрепостнической кабале у своих помещиков. Середняк составляет сравнительно небольшой слой татарского крестьянства. Кулачество сильноразвито, но в роли кулаков выступают по большей части греческие и армянские купцы и ростовщики. Это одна из экономических причин той ненависти, которую татарский крестьянин питает к "неправоверным", главным образом, к грекам. Культурный уровень татарского крестьянства весьма низок. До октябрьской революции оно находилось в полном духовном рабстве у своих священников (мулл), – либо суевернных невежд, либо сознательных мракобесов.
Класс городских рабочих у крымских татар ещё в зародышевой стадии. Он состоит из небольшого числа пролетариев (неразборчиво) служащих и чернорабочих, т. е. из того слоя пролетариата, который труднее всего воспринимает идеи классовой борьбы и коммунизма. Фабрично-заводского пролетариата – этого авангарда пролетарской революции – среди крымских татар совсем нет.
Такова социально-экономическая структура крымско-татарской национальности. Условия крестьянского быта, малочисленность и неразвитость рабочего класса являются основными причинами медленности развития классового сознания её трудящихся масс. Эти же условия объясняют то доминирующее влияние, которое в течение всего периода революции татарский буржуазный национализм имел на массы трудящихся татар.
До революции 1917 года крымско-татарский национализм имел по преимуществу академический, вернее платонический характер. Небольшая группа татарской интеллигенции, получившая образование в Турции, "заразилась" идеями турецких националистов и пыталась перенести эти идеи на крымскую почву.
Но грянула февральская революция и крымско-татарский национализм сразу изменил свой характер: от сентиментальных платонических пожеланий от превратился в боевое знамя, объединяющее вокруг лозунга самоопределения крымско-татарского народа широкие массы татарского населения.
В период керенщины все аспекты крымско-татарской политической мысли – начиная либеральными шовинистами и кончая социал-националистами – объединились в одну "Народную партию" (Милли Фирка), которая повела в массах татарского населения широкую устную и письменную агитацию за образование крымско-татарской демократической республики. Партия "Милли Фирка", с первого дня своего выступления на арену политической борьбы под лозунгом национального самоопределения, совершенно позабыла о том, что больше половины крымского населения не татары и что поэтому, даже с точки зрения принципов буржуазной демократии она не имеет морального права навязать этому большинству свою волю и лишить его возможности активного участия в строительстве социально-политических форм жизни. Таким образом, мы видим, что буржуазный национализм крошечного крымско-татарского народа уже при своём зарождении таил в себе тенденции порабощения. Такова сущность всякого национализма.
Партия "Милли Фирка" повела агитацию на созыв крымско-татарского представительного органа, который и был избран ещё при Керенском. Татарский парламент – или по-татарски курултай – собрался в историческом Бахчисарае в ханском дворце.
Курултай точно отражал ещё неразслоившуюся массу татарского населения: весь состав его шёл за партией "Милли Фирка", т. е. если не брать во внимание мизерную группу представителей мурзаков и реакционных мулл, оформившуюся особо, но во всех важных моментах выступавшую в тесном контакте с "Народной Партией". После октябрьской революции партия "Милли Фирка", учитывая временную дезорганизацию революционных сил и колоссальный рост контрреволюционный волны на юге, приступила к решительным действиям. В ноябре по её предложению Курултай образовал так наз[ываемое] "Крымско-татарское правительство" с премьер-министром муфтием Челебиевым (4) во главе. Это карикатурное "правительство" объявляло, что оно является единственной высшей властью в Крыму и требовало от всех учреждений, – в том числе советов, – безусловно подчиняться его приказам и директивам. Крымская нетатарская "демократия" в лице так наз[ываемого] краевого совета народных представителей, избранного на краевом съезде представителей земств, городских дом, кооперативов и национальных организаций (хотя неофициально) согласилась признать власть татарского буржуазного правительства. Она хорошо поняла, что это "правительство" раньше или позже неизбежно придёт к столкновению с большевистскими советами. Тая глубокую ненависть против советской власти, но не имея твёрдой почвы под ногами для борьбы с нею, крымские социал-простачки увидели в слабой физической силе тёмного татарского крестьянства, руководимого контр-революционными националистами и офицерством, единственное спасение демократических принципов от "большевистского насилия". Таким образом, татарское национальное правительство стало опорой между-национальной контр-революции в Крыму. Попав на такую наклонную плоскость, оно само скоро очутилось в плену у черносотенного офицерства, в руки которого перешло командование войско "крымско-татарского правительства". Вооружённое столкновение с советами стало неизбежно и оно разразилось в январе 1918 г[ода]. Опираясь на стянутые с помощью контр-революционных генералов западного фронта (Щербачева и других) на Крымский полуостров мусульманские части и офицерские дружины, военно-морской министр крымско-татарского правительства Джафар Сейдамет (5) приступил к разоружению советских частей. Этим оно провоцировал крымские, в то время ещё на половину социал-предательские, советы, на вооружённый отпор. После кровопролитных боёв войска "крымско-татарского правительства" были разгромлены революционными отрядами матросов черноморского флота и севастопольских рабочих. Первый премьер-министр татарского правительства Челебиев, а также начальник штаба крымско-татарских войск были арестованы и расстреляны матросами, остальные министры бежали, а Курултай был распущен севастопольским военно-революционным комитетом, к которому фактически перешла власть до созыва губернского съезда советов, так как тогда ещё меньшевистско-эсеровский губисполком волей-неволей принужден был сойти со сцены (6).
Так печально кончилась первая авантюра крымско-татарских шовинистов. Но мёртвый ещё хватал за живое. Вожди партии "Милли Фирка" заползли в подполье и продолжили свою чёрную работу. Сталкивая несознательные татарские массы с войсками советов, им удалось построить стену между трудящимися-татарами, с одной стороны, и рабочими и крестьянами других национальностей, идущими за советской властью, – с другой. Хотя ответственные советские работники прилагали немало усилий, чтобы привлечь татарскую бедноту к активному строительству советской власти и таким образом уничтожить эту стену, (в первый период советской власти в Крыму), им, к сожалению, это не удалось (если не считать единичные случаи). Пролитая кровь и репрессии, совершённые чаще всего революционными отрядами самочинно (помимо органов революционной власти) – в пылу разожжённых страстей, углубила в тёмных массах татарского крестьянства ту ненависть к русским и советской власти, которая так ревностно разжигалась татарскими националистами и муллами и которая привела к новому восстанию татарского населения в апреле – после вторжения германских войск на территорию Крыма (7). Жертвою этого восстания пало несколько сот мирных жителей, русских и греческих крестьян и рабочих, и более (неразборчиво) советских работников (в том числе члены первого крымского советского правительства т[оварищ] Слуцкий, Новосельский, Коляденко и Акимочкин) (8).
Но скоро после этого восстания начинается перелом в настроениях рабочих и крестьян-татар.
Жизнь национальностей. №49 (57). 28 декабря 1919 г.
Союз германского правительства с центральной Украинской Радой и быстрое продвижение германо-украинских войск к границе Крыма зародила в головах вождей татарских националистов надежду, что опираясь на правительство Вильгельма, им скоро удастся осуществить их заветные мечты о независимом татарском государстве. Вместе с германскими войсками вновь появились в Крыму бежавшие от большевиков вожди партии "Милли Фирка" и члены кабинета "крымско-татарского правительства". Они настолько были уверены в том, что цели и планы германских империалистов не идут вразрез с их целями, что не медля вновь приступили к управлению татарским народом. Второй премьер татарского правительства Джафар Сейдамет (неразборчиво) слывущий социалистом-революционером, выступил с громкой речью, в которой он воспел заслуги "германского монарха, с мечом в руки защищающий интересы и права порабощённых народов". В поданной Вильгельму петиции за подписью президента Курултая (неразборчиво) – "избранные представители татарского народа" от имени этого народа (неразборчиво) пресмыкалось перед тираном и умоляло его подтвердить незыблемость исторических и моральных право крымско-татарского народа, перенёсшего (неразборчиво) иго царизма, на самостоя(неразборчиво). Но (неразборчиво) на такое пресмыкательство, правительство, образованное Курултаем, не было признано германским правительством. (несколько неразборчивых предложений). Скоро после оккупации Крыма откуда-то подвернулся царский генерал Сулькевич, который бесцеремонно столкнул с министерских кресел курултайцев и сам объявил себя правителем Крыма (9). Так как вслед за тем командующий крымской группой германских войск, генерал Кош, признал власть генерала Сулькевича единственно законной, то курултайцам не осталось ничего другого, как сокрушаться о печальной своей участи и неблагодарности сильных мира сего.
Сатрап Сулькевич, конечно, не считал нужным ставить себя в зависимость от какого-то Курултая, претендовавшего на признание его законодательным органом, а ревностно исполнял волю своего патрона – Вильгельма и крымских помещиков. Но германская революция взорвала трон Вильгельма "единственный законный правитель" повис в воздухе. Крымская "демократия" в лице меньшевистски-эсеровских дум, земств и профсоюзов сразу воспылала ненавистью к "узурпатору" и на краевом съезде этих организаций категорически потребовала его ухода. Ища опоры, Сулькевич припомнил, что он родом татарин (литовский)… и поэтому он должен идти вместе с татарами. Созванный им съезд татарских националистов, который он противопоставил "съезду демократических организаций", выразил ему доверие. Но всё же сатрап не удержался, так как массы татарского народа остались равнодушны к конфликту, а "демократия" – через кадет – опиралась на добрармию (10).
Попытка курултайцев найти общий язык с социал-соглашательской демократией, шедшей на поводу у кадет, тоже не привела к положительному результату. В Крым пришёл новый хозяин в лице империализма Антанты, который свои расчёты и планы строил в связи с победой Деникина и Колчака, идущих под лозунгом "единой и неделимой России". Курултай опять остался при разбитом корыте.
В то время как вожди партии Курултая строили всевозможные дипломатические планы и комбинации, в массах татарского крестьянства впервые замечалось пробуждение революционного классового сознания. Правление "узурпатора" Сулькевича, опиравшегося в своей политике на германские штыки и крымских помещиков, в том числе и татарских, вернувшихся в свои экономии и начавших подвергать репрессиям крестьян, замешанных в захвате помещичьих земель, послужило для татарской бедноты лучшим уроком, чем агитация большевиков. Реакционные муллы и мурзаки ревностно агитировали за поддержку Сулькевича, как татарина и защитников интересов татар. Понятно, что такая агитация среди беднейшего крестьянства имела исключительно отрицательный результат, так как татарин Сулькевич им ничего другого не дал, кроме новых налогов, новых поборов и повинностей, которые выкачивались с помощью германских солдат. Хотя при советской власти большинство татарских крестьян – благодаря бессознательности – не воспользовалось возможностью захвата помещичьих земель, но в виду того, что помещики тогда убежали, оно всё же освободилось от помещичьей эксплуатации. При татарине Сулькевиче же вернулись помещики, которыми была восстановлена система полукрепостнического рабства и эксплуатации. Этот резкий контраст не мог пройти бесследно мимо сознания даже тёмного крестьянина-татарина. И вот среди татарского крестьянства впервые замечаются факты проявления более или менее осознанного классового антагонизма к помещикам и кулакам, начала классового расслоения. Параллельно росту классового сознания растёт в нём и недоверие к вождям националистов, которые втянули его в кровавую бойню с советской властью, обманув обещаниями передать ему земли русских помещиков.
Рост политического сознания в низах, потеря, с одной стороны, и окончательная надежды (так в тексте – Р. И.) на возможность осуществления их националистических стремлений помощью той или иной группы империалистических держав или внутренней российской контрреволюции с другой стороны, вызвали в Курултае расслоение, т. е. партийную перегруппировку. Наученные горьким опытом вожди "Милли Фирка" приступили к "переоценке ценностей". В начале 1919 года небольшая группа левого крыла Курултая откололась от остальной татарской "демократии", вышла из "парламента", установила связь с крымской организацией Р. К. П. и образовала центральное ядро крымско-татарской коммунистической организации.
В то же время правое крыло Курултая резче отмежевалось от партии "Милли Фирка" и полностью связало свою судьбу с российской и международной контр-революцией, а, напротив, вожди "Милли Фирка" постепенно изменили курс на советскую власть. К добровольческой армии, занявшей Крым вслед за уходом германцев, и к кадетско-социал-соглашательскому краевому правительству последние заняли определённо враждебную позицию. Политика Р. К. П. и центральных органов советской власти по отношению к мусульманским степным народам ещё больше увеличила симпатии миллифирковцев к советской России. Образование башкирской советской республики они встретили приветствием. Агитация миллифирковцев против объявленной командованием добрармии мобилизации в Крыму вызвала против них репрессии, что ещё больше оттолкнуло их от "единой и неделимой контр-революции" на юге и толкнуло в сторону пролетарской революции.
Политика крымских коммунистов, восстановивших советскую власть в форме независимой крымской советской республики и стремившихся привлечь к активной работе в советах более сознательных татарских рабочих и крестьян, заслужила в глазах вождей партии "Милли Фирка" признание, а один из самых видных миллифирковцев в статье, помещенной в "Крымском Коммунисте" (11) подчеркнул, что "большевики сумели математически точно учесть чаяния и стремления мусульманского народа" и потому проявили "большую государственную мудрость". Правда, они были недовольны тем, что крымские большевики образовали правительство без участия "Милли Фирка", но они мирятся с этим фактом в надежде, что в будущем будет найден общий язык (12).
С этой целью в мае сего года "Милли Фирка" внесло в крымский областной комитет Р. К. П. и Совнарком заявление о том, что она принимает платформу советской власти, обещает поддержку советскому правительству и потому просит ее легализации, что и было сделано крымским Совнаркомом. Таким образом, мы видим, что татарская националистическая партия "Милли Фирка", которая по своему экономическому существу является партией мелкой и средней буржуазии, под давлением растущего революционного сознания крестьянских масс, постепенно очищается от буржуазного элемента и приближается к советской платформе. Но несмотря на такой прогресс более сознательная часть рабочих и крестьян бедноты все больше и больше отворачивается от нее и она постепенно теряет влияние на массы татарского народа, а параллельно этому упадку "Милли Фирка" растет авторитет молодой крымской коммунистической организации. На июньской конференции крымско-татарских коммунистических организаций участвовали представители от 17-ти ячеек, насчитывавших вместе уже более 400 человек и еще больше сочувствующих. Такой сравнительно быстрый рост ком. ор. и ее влияния среди трудящихся татарского народа, а также самое широкое участие татарских крестьян и рабочих как в местных, так и в центральных органах власти крымской советской республики об'ясняется той правильной политической линией, которую крымские товарищи заняли, по отношению к национальному – в частности татарскому – вопросу. Осуществляя на деле принцип самоопределения наций образованием самостоятельной крымской советской республики мы выбили из рук татарских националистов, пользовавшихся до того огромным влияния в отсталых массах татарского народа, центральный пункт их программы и этим обессилили их как наших идейных противников. Нам легче стало подойти к татарскому крестьянину и об'яснить ему, что такое коммунизм и советская власть и таким образом привлечь его к советскому строительству и активной борьбе с мировым империализмом.
Целесообразность существования самостоятельной крымской социалистической республики оправдалось не только с точки зрения распространения идей коммунизма и советской власти среди масс крымско-татарских крестьян и рабочих, и ещё в большей степени с точки зрения влияния коммунистической революции на мусульманский восток, – в первую (неразборчиво) на Турцию. Крымские татары по своему быту, языку, религии и историческим традициям находятся в родственных связях с Турцией. Вот почему на факт образования независимой крымской советской республики турецкие революционеры обратили такое большое внимание. Деятельность крымских коммунистов-татар и турок тоже не осталась незаметной в Турции и на Кавказе. Выходившая в Симферополе (при советской власти) на турецко-татарском языке коммунистическая газета имела достаточно широкое распространение не только в Крыму, но и в Турции. Если раньше Крым в лице татарского национализма ориентировался на мусульманскую Турцию, то теперь обратное – Турция в лице её революционных партий ориентируется на советскую Россию и советский Крым. Правильная политическая линия Р. К. П. по отношению к национальному вопросу, выражавшаяся в частности в образовании целого ряда советских мусульманских советских республик усилила эту ориентацию порабощённых всемирным империализмом мусульманских народов на советскую Россию, как центр и авангард мировой коммунистической революции.
Таким образом, я прихожу к заключению, что как с точки зрения усиления влияния коммунистической партии на массы крымско-татарского крестьянства у рабочих и привлечения их к активному советскому строительству, так и с точки зрения революционизирования народов Востока – безусловно целесообразно восстановление самостоятельной крымской советской республики (13).
(1) Юрий Петрович Гавен не мог предугадать, что окончательное установление советской власти в Крыму произойдёт лишь в ноябре 1920 года.
(2) Понятие «коренной народ» активно применялось по отношению к крымским татарам в большевистском лексиконе. Однако это вовсе не означало принижение прочих национальностей Крыма. Термин «коренной народ» по отношению к крымским татарам стал носить дискриминационный характер лишь с перестройки, когда им стали оперировать крымскотатарские националисты с целью доказать «исключительное право» крымскотатарского народа на Крымский полуостров.
(3) Крымские большевики в первые два периода советской власти (январь-апрель 1918 года и апрель-июнь 1919 года) не смогли провести точную перепись населения Крыма, из-за чего их представления о национальном составе Крыма (вплоть до 1920-1921 гг.) держались исключительно на личном опыте ведения партийной, советской и подпольной работ в пределах полуострова.
(4) Челебиев Челеби (Челебиджихан, Челебиджан Нуман (Номан) (1885–1918). Родился в д. Буюк-Сонак Перекопского уезда (на территории современного Джанкойского района, ныне не существует) в семье крупного землевладельца, имама мечети. Окончил медресе. Увлекся социалистическими идеями и в 15-летнем возрасте покинул отчий дом. В национальном движении с 1906 года. Учился в Константинопольском университете (высшее юридическое и богословское образование), там же, в Турции, арестовывался за пропаганду революционных идей. В годы Первой мировой войны вольноопределяющийся на Румынском фронте. Поэт. В марте 1917 года на I крымско-татарском съезде избран муфтием – главой Таврического мусульманского духовного управления и председателем Мусульманского исполнительного комитета (Мусисполкома). Оборонец. Осудил выступление Л.Г. Корнилова, а затем и Октябрьский переворот (революцию – Р.И.) 1917 года. Кандидат в члены Учредительного собрания от Таврической губернии. В декабре 1917-го избран главой Курултая (национального съезда), председателем Национального правительства (Совета директоров, Директории), директором юстиции. Возглавлял умеренное крыло «курултаевцев». 4 января 1918 года подал в отставку. 14 января был арестован. Доставлен в Севастополь и в числе прочих жертв развернувшегося террора расстрелян без суда 23 февраля 1918 года. (с) Зарубин В.Г. Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.). Харьков: Фолио, 2013. С. 19.
(5) Сейдамет (Кырымер) Джафер (1889–1960). Родился в д. Кизилташ (ныне с. Краснокаменка) Ялтинского уезда в семье зажиточного крестьянина. Окончил гимназию, учился на юридических факультетах Константинопольского университета (1908–1910), Сорбонны (Париж), где в январе 1914 года ему было присвоено звание «бакалавра права Французской республики» по специальности «международное право», в Петербургском университете (1914). Автор книги «Угнетение татарского народа в 20 в.» (Стамбул, 1910), за которую выслан из Турции. В Париже посещал социалистические курсы Ж. Жореса. Накануне Первой мировой войны вернулся в Россию, закончил школу прапорщиков (1916), отправлен на фронт. Сотрудничал в «Терждимане». После Февральской революции один из ведущих организаторов национального движения. Член Мусульманского исполнительного комитета, председатель комиссии по вакуфным имуществам (с марта 1917 года). Оборонец. Временное правительство утвердило Сейдамета комиссаром по вакуфным имуществам (занимался передачей земель из рук духовенства крестьянам). Инициатор создания при Мусисполкоме военного комитета, перевода в Крым явочным порядком крымско-татарского батальона. Делегат Съезда Народов в Киеве. Бескомпромиссный противник советской власти. В 1917–1918 годах: член Курултая, национального правительства – Совета директоров (Директории) (военный и внешних дел «директор»), организатор Крымского революционного штаба, лидер «непримиримых»; депутат Учредительного собрания. Принимал активное участие в боевых действиях против севастопольских матросов (январь 1918 года). После поражения бежал в Турцию. В мае 1918 года вернулся в Крым; министр иностранных дел первого Крымского краевого правительства (май – сентябрь). Эволюционировал от признания права на полуостров всех национальностей Крыма до проектов создания, при поддержке Германии и Турции, государства по типу Крымского ханства. Однако в последнем, пытаясь, не имея на то полномочий, летом 1918 года добиться от Германии признания самостоятельности Крыма, потерпел полную неудачу. Из-за конфликта с русскими общественно-политическими силами подал в отставку с поста министра. В ноябре 1918 года безуспешно пытался наладить связь с А. И. Деникиным. Весной 1919 года устанавливает контакты с Польшей, информируя польское правительство о положении в Крыму и подробно освещая этапы развития крымско-татарского национального движения. Из Германии перебрался в Швейцарию (в Лозанне создает Крымско-татарское бюро), осел в Турции. Автор мемуаров. (с) Зарубин В.Г. Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.). Харьков: Фолио, 2013. С. 20.
(6) Распоряжениями Севастопольского ревкома Совет народных представителей был распущен 14 января, Курултай – 16–17-го.
(7) Крымскотатарское восстание на Юге и Юго-востоке Крыма началось 18-19 апреля 1918 года после начала наступления немцев на Перекопе и продолжалось до конца месяца, вплоть до полной оккупации Крыма немецкими войсками. Центром повстанческого движения на Южном берегу Крыма стала Алушта.
(8) Направившиеся на автомобилях в сторону Феодосии члены руководства республики А. И. Слуцкий, Я. Ю. Тарвацкий, С. П. Новосельский, А. И. Коляденко, И. Финогенов, И. С. Семенов, С. С. Акимочкин и два члена Севастопольского совета А. А. Бейм и Баранов были схвачены 21 апреля у Биюк-Ламбата (ныне – село Малый Маяк Городского округа Алушты – Р. И.) повстанцами и отправлены в Алушту. 22 и 23 апреля во время допросов арестованные подверглись пыткам и издевательствам, после чего 24 апреля расстреляны в балке близ Алушты. В живых остались Финогенов и тяжелораненые Акимочкин и Семенов.
(9) Первое крымское краевое правительство было сформировано 25 июня 1918 года во главе с Матвеем Александровичем Сулькевичем. Действовало до 15 ноября 1918 года.
(10) 15 ноября 1918 года правительство М.А. Сулькевича ушло в отставку, после чего было сформировано второе крымское краевое правительство во главе с Соломоном Самойловичем Крымом, действовавшее до 11 апреля 1919 года.
(11) Такая статья действительно выходила на страницах газеты «Таврический коммунист». Её автором являлся один из лидеров Милли-Фирки Амет Озенбашлы.
(12) В состав временного правительства Крымской Советской Социалистической республики были включены 5 крымских татар: Селим Мемет Меметов (нарком иностранных дел), Ибрагим Арабский (Ибрагим Ибрагимов, нарком юстиции), Сулейман Измайлович Идрисов (нарком земледелия) Исмаил Керимович Фирдевс (Керимджанов, нарком по делам национальностей, заместитель наркома иностранных дел), Али Боданинский (Баданинский, управляющий делами правительства). Изначально они были членами партии «Милли Фирка», однако в мае 1919 года они вошли во временный Совнарком Крыма не от её имени, а от имени Мусульманского бюро при Крымском областном комитете РКП(б), в котором они состояли с марта-апреля того же года.
(13) Аргументы в пользу создания Крымской ССР для решения национального вопроса в Крыму и распространения с территории полуострова коммунистических идей в Турцию звучали из уст крымских и российских большевистских деятелей ещё в январе-апреле 1919 года. Более подробно об этом можно почитать здесь: Изетов Р. А. К вопросу о причинах создания Крымской Советской Социалистической Республики в 1919 году // StudArctic forum. 2024. T. 9, № 2. С. 39–48.
Фото выполнены историком, кандидатом исторических наук Николаем Алексеевичем Зайцем.