Море значений, установленных святыми  II

По тибетским представлениям горы связывали Небо и Землю, являлись «столбами Неба», «гвоздями Земли». Гора служила центром данной местности, каждая гора имела свое персональное божество (божества гор образовывали группу божеств Ньян). От высоты горы зависела сила божества. Самыми великими и могущественными были божества высочайших вершин Гималаев, в том числе Джомолунгмы (Эвереста) и Канченджонги. Гора была одновременно юл лха — «божеством местности» и са догом — «владыкой местности». Упоминание об этом есть и в издаваемом памятнике. Гору может заменить камень, установленный на крыше дома. С культом гор и заменяющих их камней был связан и культ ларце — куч камней на перевалах (монгольское — обо). Известно, что в мировой мифологии гора — это аналог мирового дерева — «образ мира: модель вселенной, в которой отражены все основные элементы космического устройства»1. В мифологии, имеющей развитый образ мировой горы, как правило, отсутствует образ мирового дерева. Мы не можем проверить это на нашем материале, так как раздел о деревьях в памятнике не сохранился. На вершине горы живут боги (духи). И по тангутским представлениям, как мы цитировали выше, «светлые духи там (на горе. — Е. К.) собрались». По индийской мифологии у горы Меру было три вершины — золотая, серебряная и железная, и на этих вершинах жили Брахма, Вишну и Шива. В мировой мифологии известно также и деление гор на белые и черные, что, как мы отмечали выше, имеется у тибетцев и было у тангутов. Гора Me «росла». Горы «росли» и в преданиях других народов. Так, в зароастрийском сочинении «Бундахишн» рассказывается, что гора Харбуз первой «выросла ввысь за 15 лет. К концу 800 лет она выросла целиком, 200 лет потребовалось ей, чтобы дорасти до круга звезд, 200 лет — до круга Луны, 200 лет — до круга Солнца, 200 лет — до изначального света». Гора являлась осью, центром мира. Ось мира как космический символ могла «принимать форму горы, дворца или города, дерева или виноградной лозы. Главным было не это. Центр вселенной — то, что связывало Небо и Землю»

Кроме священного камня Кэлан в тексте «Моря значений, установленных святыми» упомянут еще один священный камень Нгиу, также обладавший свойствами порождения, — ему в седьмом месяце приносили жертвы любви к отцам и матерям. «В государстве совершаются обряды: Государь, чиновники и народ, ведомые сыновней любовью к отцам и матерям, установив сосуды у священного камня Нгиу, каются и исповедаются». Порождающая сила камня имеет отголоски в китайских мифах. По одной версии из камня был рожден Юй. Из камня был рожден сын Юя Ци. «Юй был превращен в медведя. Его жена, увидев его, обратилась в бегство и сама превратилась в камень. В это время она была беременна, и Юй гнался за ней, восклицая: "Отдай мне моего сына!" Камень с северной стороны дал трещину, из которой вышел Ци». Сказки народов мира полны сюжетами о превращении героев в камень (или их окаменении) и последующем возвращении к жизни с помощью магической силы. По представлениям тибетцев, камни могли быть носителями жизненной силы (бла). У хоров жизненная сила бла помещалась в белом камне. У качинов известна «всезнающая скала» лунгилунг. Хорошо известен культ белого камня у цянов Сычуани. По сведениям Дж. X. Эдгара, камень ослепительной белизны, обычно конической формы, устанавливался на алтаре из земли и камней в священной роще, у священного дерева, на высокой горе. У алтаря совершались жертвоприношения в первом, шестом и десятом месяцах. В жертву приносили барана, кровью барана смачивали пшеничную солому и разбрызгивали кровь вокруг алтаря. Мясо варили, делили между участниками жертвоприношения и съедали с пшеничными лепешками. Каждый цян в детстве лично выкармливал барана. Принесение этого барана в жертву сопровождало обряд приобщения молодого человека к религии. Любопытно, что схожий обряд наблюдал уже после гибели тангутского государства Си Ся в области Тангут монгольской империи Юань Марко Поло

В первозданном мире источником сущего становился и туман, сгущавшийся в облака. По тексту «Моря значений, установленных святыми» облака как бы символизировали первобытный клубящийся хаос и явились первоисточником происхождения мира. «Западное облако. Источник происхождения, корнем ставший». По мифологии ицзу, облака, окутывающие горы, — первое, что появилось в этом мире.

По тексту «Большой оды» в акте творения мира свою роль играла Солнцебедрая (Солнценогая, ср.: лучи солнца — его ноги) девушка, сам акт творения предстает как любовная игра ее с Белым журавлем. Журавль, мужское начало, олицетворял Луну. В данном случае символика мужского и женского начал была обратной китайской, в которой Солнце, стихия Ян, — начало мужское, а Луна, стихия Инь, — женское. Солнце — женское начало, девушка-Солнце, женщина-Солнце и в представлениях древних корейцев, при этом в облике женщины-Солнца, как и в тангутской «Большой оде», акцент делался на ноги, которые являлись важным ритуальным признаком. Солнце часто женщина в мифах сибирских народов, например Дылча, солнце-женщина у эвенков. У древних монгольских народов Солнце также обозначало женское начало, например у «солнечных киданей», а Луна — мужское. По «Тайной истории монголов» предок Чингисхана был зачат прародительницей Алан-Гоа от ночного света, проникавшего в юрту; им мог быть только свет Луны. В мировой мифологии связь Солнца с птицей часто представлена в связи ворона и Солнца. Мы обнаруживаем соответствующий текст и в «Море значений, установленных святыми». «[Солнце], сила Ян, ворон — трое помогают солнцу тепло давать. Солнцу ворон помогает». Божество солнца с вороном в диске автору этих строк посчастливилось видеть весной 1993 г. на каменных барельефах династии Хань в музее пров. Сычуань, в городе Чэнду. Хорошо известен китайский миф о стрелке И. Лишнее солнце на небе, убитое стрелков И, упав на Землю, оказалось вороном, пронзенным стрелой

В «Большой оде» мы встречаем в связи с сотворением Земли еще несколько намеков на какие-то сюжеты, известные и мировой мифологии. В частности, речь идет об упоминании черепахи и лягушки. Четыре строфы «Оды», до упоминания черепахи и лягушки, не трудны для перевода и представляют собой два сочлененных парных выражения, столь популярных у тангутов:

И далее следуют две строки:

Это какой-то намек. Но явно не случайно то, что в данном контексте черепаха и лягушка упоминаются после земли. В мировой мифологии эти существа нередко считаются порождением Земли, это так называемые «хтонические создания» (от греческого хтон — «земля»). Они часто «появляются на свет прямо из почвы, увлажненной оплодотворяющим дождем». Созидательную роль дождя мы обнаруживаем в мифах ицзу:

Будучи порождением Земли, черепахи (а во многих мифах черепахи и лягушки) держат Землю, а то и прямо являются олицетворением Земной тверди. По одному из древнеиндийских мифов, верхний выпуклый панцирь черепахи — это Небо, а нижний плоский — Земля. Сложен и пока трудноразрешим вопрос о появлении, по тангутским представлениям, их первопредка. Им также мог быть Белый журавль. По тексту «Большой оды»

Как уже упоминалось выше, первопредок-журавль спустился с «белых высот», выпрямился ветром, дующим с запада, западным ветром. Интересно, что и по тибетским представлениям белый цвет — цвет Неба, и именно с белизной связывается появление первосущества. При сотворении мира из яйца «белое стало источником силы для героев», из него явилось первосущество Емон Джалпо. По тибетской бонской традиции, некто, «тот, кто создан как владыка бытия», появился в пустоте, а за ним, как олицетворение добра, появился «белый человек», «тот, кто любит все сущее». Известный тибетский поэт Миларепа заявлял о себе: «Я — сын белой львицы ледников»

Еще раз повторим, что Белый журавль спустился с белых высот. Хорошо известно, что слова «белый» и «высокий» (кит. бай и гао) вошли в официальное наименование тангутского государства: «Белый Высокий» (пока неясно, что такое) — Великое государство Ся. Они были и являются объектом самых разных истолкований. Ныне с достаточной долей истинности мы можем полагать, что «белое-высокое», «белая высота», «белые высоты» — это указание на место происхождения или всего тангутского народа, или правящей династии. Согласно публикуемому источнику, в восьмом месяце тангуты приносили жертвы журавлю-первопредку, спустившемуся с белых высот, — приносили жертвы «духу-хранителю журавлю Мбэ». Сообщается также, что в эпоху борьбы богов и кровной мести был убит сын божества Риэ. Мстя за гибель сына, разгневанное божество стало грабить и убивать. И тогда дядя по матери спас от гнева божества «девять братьев [с] белых высот». В нашем же источнике мы встречаем такие пассажи: «Имеются люди белого высокого». «Дядю по матери почитают как белое высокое». Особо следует остановиться на «девяти братьях [с] белых высот», «девяти братьях белого высокого», поскольку именно в данном случае мы находим немало аналогий в мифологии и преданиях народов юго-западного Китая. Во-первых, следует указать на порождающую силу девятки: «Три родило девять. Девять родило все вещи». Мы уже упоминали об ицзу пров. Юньнань и бытующей у них песне о горе Мэйгэ, часть которой, по заключению китайских исследователей и переводчиков, — миф. Прозаический пересказ данного мифа сообщает: «Еще раньше очень давнего времени небесный дух Гэцзыку превратил девять золотых плодов в девять сыновей и пятерых из них отправил делать Небо. Семь серебряных плодов превратил в семь дочерей и четверых из них отправил делать Землю. Делавшие Небо сыновья не имели одежды, они сделали своей одеждой разноцветные облака. Делавшие Землю [девушки] не имели одежды, они взяли мох и сделали себе одежды. Сыновья, делавшие Небо, питались росой, девушки, делавшие Землю, питались грязью. Они под зонтом или паланкином, используя как основу паутинную сеть, творили Небо и Землю. Однако сделанная ими Земля оказалась велика. Небо ее не покрывало». Далее, мы уже рассказывали о том, как Гэцзыку послал кабана и большого слона привести в порядок Землю. После работы кабана и слона дух громом испытал прочность Неба, а землятресением испытал прочность Земли. У юньнаньских ицзу имеется и иная версия мифа, в соответствии с которой девять духов-женщин подметали Небо, а девять духов-мужчин топорами ровняли Землю

По мифу народа наси, «Три родило девять, девять родило все вещи. Вещи оказались подлинные и ложные, пустые и полные. Истинные и полные родили Солнце, ложные и пустые — Луну. Солнечный свет, изменяясь, породил бирюзу, бирюза превратилась в белый воздух, белый воздух породил прекрасный звук, прекрасный звук, изменяясь, превратился в доброго духа Гэвогэ. Добрый дух, изменяясь, превратился в белое яйцо. Белое яйцо снесло духа-курицу. Дух-курица породила девять белых яиц. Одно белое яйцо превратилось в Небо, одно белое яйцо превратилось в Землю, одно белое яйцо превратилось в созидающих Небо девять братьев, одно белое яйцо превратилось в устраивающих Землю семь сестер». Девять братьев и семь сестер поставили пять столбов, удерживающих Небо. Одно яйцо стало огромным диким быком. На вопрос, чей ты потомок, наси отвечает: «Я потомок девяти братьев, открывших девятислойное Небо, я потомок семи сестер, устроивших семислойную Землю, я потомок белоперламутрового льва, я потомок золотистожелтого большого слона». Как удивительно все совместилось в этом ответе!

По преданиям народа хани, тибето-бирманского по языку, в древности не было Неба и Земли, дня и ночи, гор и рек. Небесный ван (король) послал девять людей делать Землю, трех человек — делать Небо. Они убили гигантского быка и из его кожи сделали Небо, а из его мяса сделали Землю. У первопредка тибето-бирманского народа цзинпо Нингуйва был старший брат, у которого, в свою очередь, имелось девять сыновей6. Нет никаких сомнений, что тангутские «девять братьев [с] белых высот» — из этого же ряда творцов Неба или Земли.

Можно не сомневаться и в том, что «белое высокое», говоря несколько упрощенно, «белые высоты» — это обитель предков тангутов, место появления на свет тангутского народа. А если не всего народа, то той его части, которая именуется черноголовыми, поскольку первопредок Мбэ, которому тангуты поклонялись в восьмом месяце, был предком именно черноголовых. А если не всех черноголовых, то правящей династии Нгвеми. Поэтому, как нам представляется, слова «белый» и «высокий» в наименовании тангутского государства лучше всего и правильнее всего переводить как «белое высокое», а наименование государства — как Великое государство Ся [потомков выходцев с] Белого Высокого. «Белое-высокое» являлось указанием на божественное происхождение народа (династии), и эти слова были понятны тем, кто знал тангутскую мифологию. Но фокус состоит еще в том, что за этими словами скрывался и иной смысл. Белый цвет ассоциировался с западом: высота, верх — также с западной стороной. В оде про тангутского учителя Ири, изобретателя тангутской письменности, есть такие строки:

На западе, [там, где Земля] возвышается, — государство тибетцев, На самом краю, [там, где Земля] понижается, — государство китайцев

В таком прочтении государство именовалось Западное Великое Ся. И если учесть, что китайцы по понятным причинам слово «великий» опускали, то мы получим китайское, а в истоке своем и тангутское тоже, наименование тангутского государства Си Ся или Западное Ся. И становится ясным, что помимо реального положения государства тангутов к западу от Китая и естественного поэтому его наименования Западное Ся, это название могло появиться на свет и из тангутских реалий и не противоречило им. Встречающееся сочетание слов «река, [стекающая] с белого высокого», должно рассматриваться хотя и в связи, но независимо от наименования тангутского государства. В энциклопедии «Море значений, установленных святыми» это словосочетание упомянуто дважды: «Источник белых рек: Реками, [стекающими] с белого высокого, источниками вод, открывается белая крутизна, опора народа», «Горные хребты длинны и широки: Покрытые снегами горы тянутся, не прерываясь, во всем государстве всего достигают, они исток рек, [стекающих] с белого высокого». В тангутских изречениях говорится: «Рекам, [стекающим] с белого высокого, названий не дадите, Земля красы лишится», «Реки, [стекающие] с белого высокого... край Земли». Белые высоты, белое высокое, место, с которого сошли предки, было местом рождения рек, не какой-то конкретной реки, а рек вообще, стекающих с горных ледников. В числе этих рек, по месту обитания предков тангутов, были и такие великие реки Азии, как Хуанхэ, Янцзыцзян и др. Возможно, с «рекой, [стекающей] с белого высокого», был связан и какой-то мифологический сюжет, который мы пока из-за недостатка информации не в состоянии понять. Но видеть в сочетании слов «белое» — «высокое» — «река» какую-то конкретную реку, например, реку Байшуй в пров. Сычуань, вряд ли оправданно

С тангутской мифологией тесно связано и представление о двух составляющих тангутского народа — «черноголовых» и «краснолицых». При обращении к текстам, не очень многочисленным, обнаруживаем то, что раньше ускользало от взора исследователей: черноголовые всегда связаны с Небом, краснолицые — с Землей.

В тангутских изречениях находим прямую связь черноголовых с Небом: «Земной отец черноголовых с Небом породнился — могущество [черноголовых] возросло»5. Не возражая против того, что во времена Великого Ся черноголовыми и краснолицыми именовались все тангуты6, мы полагаем возможным, что генетически «черноголовые» и «краснолицые» были двумя кланами тангутского народа, корни которых уходили в эпоху, отраженную в мифах, причем не исключено, что именно «черноголовые» и их отец Мбу полагались предками правящей династии. В «Большой оде» имеется строка: «Черноголовые Небо делают с вихрем одинаково». Получается, что «черноголовые», точнее их предки (предок) участвовали в сотворении Неба, в вычленении Неба из хаоса, а «краснолицые», которые имели цвет лица первопредка и первозданной красной Земли и шагали по красной Земле, вероятно, имели какое-то отношение к сотворению Земли. Эти-то две группы первопредков породили череду большеликих сыновей:

Большеликие сыновья стали источником появления на свет людей после того, как породнились с женщинами на земле тангутов-лхи (если наименование лхи родственно тибетскому лха, то речь идет о земле людей «божественных»). Животворящая, порождающая среда — облака, ибо сильные отважные потомки этих предков «проходят через облачный мост (мост из облаков)», речь идет «о воле Неба и силе облаков», а сыны — потомки их — это «сыны, рожденные в густых облаках».

Перевод «Большой оды», текст которой в чем-то перекликается с отдельными пассажами из публикуемого «Моря значений, установленных святыми», крайне затруднителен, мы приводим его в приложении, отнюдь не обольщая себя его правильностью. В «Оде» даже лексика особая, характерная, видимо, для мифов (фольклора). Но будущим переводчикам и исследователям «Оды» хотелось бы предложить такую нашу догадку. «Черноголовые» — это потомки Белого журавля, дети Небесной выси, Белых высот, мужская линия, предки правящего дома. «Краснолицые» — потомки Солнцебедрой девушки (женщины), дети Земли, женская линия, в прошлом — брачные партнеры черноголовых. Из сочинения «Море значений, установленных святыми» мы узнаем о некоторых «культурных» предках тангутов. «Девушка из народа» (без имени) научила людей пользоваться огнем и выращивать хлебные злаки. У нее был «брат-наследник» по имени Лда. В разделе о Солнце упоминается предок пастух по имени Улвон (Гхулвон), который всю свою жизнь пас скот, находясь под Солнцем. Предком «черноголовых» был Мбэ (Мбу), поклонения ему совершались в восьмом месяце, и он «имел глубокие замыслы». На одной из икон Государственного Эрмитажа (шифр Х-2465) изображено небесное божество, которое К. Ф. Самосюк отождествляет с даосским божеством Сюань-у. Не покушаясь на даосско-китайскую интерпретацию иконы, я обратил бы внимание на абсолютно тангутский облик и одежду божества. Очень возможно, что это изображение небесного предка «черноголовых» Мбэ (Мбу). Поклоняющийся ему, судя по тяжелому наборному поясу с металлическими бляхами, набедренникам и неполному, без нарукавников, пластинчатому доспеху, — военный

В тексте издаваемого памятника есть упоминания о предке Нгвэндин (богоявленном?). У него был сын Вендупу, который прибыл к «народу-государству» на «облачном коне» (ср.: крылатые кони у многих народов). Этого коня держал раб с севера по имени Синние. Мы узнаем кое-что об эпохе борьбы с духами и кровной мести. Был убит сын божества Риэ. Разгневанное божество, мстя за своего сына, стало грабить и убивать. И тогда дядя по матери спас детей своей сестры, девятерых братьев с белых высот, очевидно — первопредков тангутского народа или правящего дома Ся. В другой истории рассказывается, что отец предка по имени Лдаы-нгвин Ндживу-мие был убит ракшасом по имени Мэн. Ндживу-мие, мстя за отца, сам оказался не в состоянии справиться с ракшасом. Вместе с дядей по отцу по имени Ндинмбо он отправился к трем братьям и просил защиты у духа-покровителя, после чего они отомстили ракшасу за убийство отца и брата

Из публикуемого памятника мы узнаем и о предке Ува (Гхава), которого поминали в девятый день девятого месяца. Это было время народных празднеств и приготовления вина. Можно предположить, что данный предок был как-то связан с культом плодородия, с урожаем. Упоминается некий Мей, возможно мудрец, так как считалось, что «умные сыновья подобны Мею», «Мудрость — высшая драгоценность. Мудрый сын Мею подобен». Судя по словарю «Море письмен», одним из сынов отца «черноголовых» бы л У (Гху) — может быть, то же лицо, что и упоминаемый в «Море значений, установленных святыми» Улвон (Гхулвон), который всю жизнь пас под палящими лучами солнца скот. Таким образом, мы достоверно знаем двух предков черноголовых — Мбэ (Мбу) и -У (Гху), Улвона (Гхулвона). Что касается «краснолицых», то имя их предка как будто не упоминается или таких текстов пока не найдено. А предок «черноголовых» Мбэ (Мбу) — это, как мы говорили выше, кажется, еще одна ипостась журавля. В конце восьмого месяца приносили жертвы «духу-хранителю, журавлю Мбэ». В объяснении словаря «Море письмен» подчеркнута черноголовость журавля, хотя и не сказано, что он — предок. В другой части текста того же словаря объясняется: «Это птица журавль. Среди птиц журавль черноголовый тот, кто может прокормиться зимой»