oof: behold the tool-rabbit
объектно-ориентированной онтологии (мы ее не любим) и феминизму (так держать) дико не везет друг с дружкой, даже если некоторые их представители могут так не считать. эпонимный сборник OOF четырехлетней давности, где, разумеется, отметился и ебучий Мортон, служит тому замечательным примером. вот и вот введение из него на русском, из прочтения которого становится понятно, что «объектная ориентированность» для этого феминизма (по крайней мере в исполнении Катрин Бихар) — не пришей кролику хер.
действительно, зачем вообще отталкиваться от определения объекта у Хармана и прочих харманомразей, если можно ограничиться смутными ассоциациями с объектно-ориентированным программированием (и «объектно-ориентированная мысль появилась в тот переломный момент истории, который характеризуется сетевыми связями, и возможностью программировать код» — совпадение? не думаю!!), темой объективации и думками о том, что «очень многие люди слишком хорошо знают, что значит быть объектом… и не находят для себя в этом радости» (deep), чтобы, конечно же, прийти вновь к ориентации на отношения и вот это всё. особенно меня умилило нарочитое необращение Бихар внимания на тот факт, что tool-being у Хармана отнюдь не является «вещами, готовыми к употреблению» и эксплуатации, как она пишет, — его интерпретация подручного направлена против прагматистских прочтений Хайдеггера. ну да, ну да, пошел он на tool, но что если есть два tool’а и лишь один из них хуй подрочный?
тут, в общем-то, и сами ОООшники постарались, в особенности Богост, виновник возмутительного инцидента с кроликом, всячески пестующий формулу объект=вещь, хотя объектами в ООО оказывается всё, включая отношения (с качествами вот посложнее дело), однако вещь в банальном понимании (предмет, штука, короче говоря, товар), на которое направлена риторика Богоста, никак не представляет собой отношение. а что если пойти дальше и предположить тогда — на основе уже других, но столь же смутных ассоциаций, — что и объективация не совпадает с овеществлением? и что, изъяв кроликов — сексуализированные изображения женщин — и вообще женщин из случайной выдачи картинок на сайте симпозиума ООО, Богост на самом деле не вычеркнул их из онтологии (философской, блять, онтологии, а не той, что из computer science), а как раз вписал, коль скоро реальные объекты изымают себя из отношений, а чувственные не сводятся к своим качествам? и что, таким образом, заострим еще больше, вернее будут не формулы объект=вещь и женщина=объект, а объект=женщина≠вещь?
object-oriented ontologist — работница метлы: не выдавать картинки надо, надо убирать. если бога нет, ничего не дозволено: если отношений как таковых (over and above — сексуальных, т.е. производственных) нет в реальном, то женщины существуют, и причем только они. я хотела бы утверждать, что в этом и только в этом мог бы состоять объектно-ориентированный — в смысле имматериализма ООО, а не экзегезы Хайдеггера etc или ассимиляции нового материализма и прочей пиздобратии — „феминизм“ (добавила scare quotes как оберег; давайте представим, что это шутка). вот только женщина, о которой здесь идет речь, — это femme fatale, пика точена, и у меня даже есть текстологические основания для таких выводов.
обратимся к главной харманомрази — собственно Харману. когда Харман был студентом, он дико зачитывался Бодрийяром, хотя не особо стремился об этом рассказывать. в статье 1997-го про Хайдеггера и Уайтхеда он коротко упомянул, что, «как бы сказал один недооцененный современный мыслитель, объект — не только симуляция, но также и соблазн». позднее он чуть больше написал о том в «Партизанской метафизике» (2005), уже с референсом на самого Ж.Б., однако вплоть до 2016-го, когда Харман наконец родил «Объектно-ориентированный соблазн», он о своих отношениях с Бодрийяром в печати не распространялся, только в бложике. и на то есть основание.
если Сартр был, как выразился один недооцененный современный мыслитель, «скрытым кодом современной французской философии», ну уж по крайней мере XX века и некоторых мамонтов типа Бадью, то Бодрийяр — это вот скрытый код философии XXI века, во всяком случае той ее „скандальной“ части, которую мы наблюдаем из нашей „провинции“: CCRU, спекулятивный реализм и ООО, новый материализм, акселераты, да даже и нефилософия, если не считать Ларюэля мамонтом (ведь он гипермамонт, т.е. сам по себе родина слонов). возрождение проблемы Юма и постулат о необходимой окказиональности причин, ругань на представление о материи как пассивной и инертной, гностическое манихейство, тайна и некоммуницируемость, ускорение «Символического обмена и смерти», обращение теории из критики в theory-fiction — все это спиздили.
но помимо указанного (точнее, напрямую в связи с ним) Бодрийяр также развивал фатальную — в противовес банальной — метафизику объектов, которые своей слабостью и закрытостью (если даже не отлученностью) от субъектов и их мысли заставляют их им подчиняться (и верить их розыгрышам: «объект лишь делает вид, будто подчиняется законам физики, причем только потому, что это доставляет удовольствие наблюдателю»). кот бы мог подумать, но оказывается, что объекты ведут себя как женщины, а субъекты как мужчины, потому что первые соблазняют, а вторые желают. вообще это не сексизм, а сексуации, ну да ладно — делёзовское «Описание женщины», которое поглубже, многие тоже не догнали, мол, „хорошо, что он потом другое писал“, а что читать надо уметь, так нам „мутный язык“, видите ли, мешает. а квир — это к Ларюэлю) что-то я отвлеклась:
В соблазне я совсем не стремлюсь открыть в другом свою субъективность… Соблазнять — значит брать на себя полностью свою объектность для другого и подвергать ее риску; значит ставить себя под его взгляд, делать себя рассматриваемым им и подвергать опасности рассматриваемое бытие, чтобы осуществить новый уход и присвоить себе другого в моей объектности и через нее. Я отказываюсь покидать почву, на которой я испытываю свою объектность; именно на этой почве я хочу вступить в борьбу, делая себя очаровывающим объектом…
наебала — слова Сартра, но его цитирует Бодрийяр, в конце концов, это же его скрытый кот. однако если сартровская объектность все ж таки подозрительно напоминает банальную вещность, в конечном счете товарность (ведь желание всегда есть производство, и наоборот), для Бодрийяра дело обстоит сложнее:
Обсценность товара следует из того, что он абстрактен, формален и легковесен, в отличие от весомости и плотности объекта. Товар читабелен: в отличие от объекта, который никогда не предает полностью своей тайны, товар всегда манифестирует свою явную сущность, свою зримость, которая является его ценой.
отсюда, собственно, упоминаемая Бихар «невозможность демистификации шейки матки» Спринкл, которая выставила свою вагину на всеобщее обозрение в акте (вроде как) „объективации“: ну что я могу сказать, большое открытие — перечитайте бодрийяровский «Соблазн» и его рассуждения про порнографию. объективация оказывается чем-то противоположным овеществлению потому, что явным в ней становится то, что нечто никогда не станет до конца для нас явным, некая бездна, мортоновский the Rift, в котором чувственная шлюха непременно оказывается настоящей мадонной, скрытой за невидимой цензурой, только и позволяющей нам видеть.
свой allure (в логосовском переводе — «прелесть»! ах… действительно, «аллюр», он ведь у жеребцов) Харман списывал непосредственно с соблазна. объект есть не только симуляция, но и соблазн, потому, что он не только чувственный, но и реальный. соблазн показывает даже не на один разрыв, а на два: и между tool и его явлением (это типа Хайдеггер у него), и между явлением и его качествами (а это типа Гуссерль). в конечном счете даже сам соблазн объекта, связывающий нас с ним (или наша интенция/корреляция), оказывается, в свою очередь, отдельным реальным объектом. вокруг один сплошной соблазн…
но это 1997-й, а с тех пор много воды утекло. в 2016-м Харман пытается все представить так, как если бы Бодрийяр ограничивался лишь чувственной сферой и приравнивал объект к товару (Харман игнорирует мою цитату выше из «Фатальных стратегий» и сосредотачивается на словах Бодрийяра об объекте как «абсолютном товаре», который, вообще-то, с merely товаром не совпадает), а вот ООО наконец уже все правильно поняла, сделав еврейскую гиперреальность реальной again с небольшой помощью одного философа-нациста. причина состоит в том, что «более важным обстоятельством, чем то, что субъект является человеческим, является тот факт, что он реален»: если перепрыгнуть к заключению, под хармановским реальным объектом (а объект может обладать чувственностью, даже не будучи человеком, котом, овощем, антикоммунистом etc) всегда скрывается мужской субъект Бодрийяра. но если последний пытался от него все же в некотором смысле избавиться, локализовав его (и неважно, насколько успешно в итоге от него был избавлен «злой дух» материи), Харман его распыляет на всю вселенную, субстанциализируя все возможные интенции и корреляции в духе Сартра, то бишь сочетая соблазн не с безразличием, допускающим, однако, розыгрыши и насмешки, но с желанием, причем как wishful thinking, кладущим на все правила индивидуации.
Если в нашем прочтении Беньямин оплакивает потерю предшествующего реализма вещных аур, а Бодрийяр — предписывает нам гиперреальное, которое в действительности обозначает собой нереальность симулякров, то ООО больше заинтересована в новом, составном реальном, сделанном из симулякра и его почитателя, им соблазненным.
ну вот Мортон «гипер», который он пришил к хармановскому «объекту», ничего в нем ровным счетом не изменив (там и так, блять, мортоновский «гипер» был), все же у Бьорк спиздил, а не у Бодрийяра, да он и ссылается на нее. а на кого еще надо? я думала, Бьорк все исчерпывается (ну примерно как у Слотердайка с Ошо)… товаришки, вы правда желаете, чтобы на вас ссылался Мортон? really? Тимоти, блять, Мортон? ладно. Мортон, ты чего на женщин не ссылаешься, гад? ты, хуй? чего молчишь? а? заело, бля? чего косишь, падло? ХАЙЛАЙТ!
со своей стороны могу сказать, что свое прочтение Бодрийяра я в основном спиздила у Сэйди Плант, но это не точно. АНТИХАЙП!
в общем, если перефразировать Бихар, «Ирина Аристархова [мы ее любим, но в отрыве от сборника] задает вопрос: „ООФ — это шутка?“ подозреваю, что ответ может быть лишь один:
