Фр. Ларюэль, ‹О черной Вселенной› (1988)

В человеческих основаниях цвета

I

В основаниях цвета видение зрит Вселенную; в основаниях Вселенной — зрит человека; в основаниях человека — зрит видение.

Земля, Мир, Вселенная имеют дело с человеком: Земля немного, Мир много, Вселенная страстно. Вселенная — это внутренняя страсть к Дальнему.

Человек возделывает Землю, обитает в Мире, мыслит согласно Вселенной.

Земля — почва человека, Мир — его ближний, а Вселенная — его тайна.

Земля — это пролив, по которому несется свет Мира; язык из песка и воды, на котором стоймя человек идет против Мира.

Мир — все, что слишком широко и чрезмерно узко для Земли и опять же чрезмерно узко для Вселенной.

Человек шарится в Мире наощупь, Мир же плывет во Вселенной, не будучи способным прикоснуться к ее границам.

В Мир узколобых мыслей человек вносит эмоцию Вселенной.

Вселенная — не предмет мысли (предмет больший, чем Мир), а, скорее, ее как или согласно.

Вселенная — это непрозрачная и одинокая мысль, которая уже успела броситься в закрытые глаза человека как пространство сна без сновидений.

Вселенная не отражается (réfléchit) в другой вселенной, и все же Дальнее доступно нам в любой из ее точек.

Мир — непрестанное спутывание человека и Вселенной; Вселенной, понятой как человеческий предмет.

Забвение сущности Вселенной менее приметно, чем забвение Мира.

Забвение человека как Одного(-из-)Вселенной и Вселенной как Единого-через-человека менее приметно, чем забвение бытия-в-Мире.

II

В начале — Черное: человек и Вселенная, а не философ и Мир.

Вокруг философа все становится Миром и светом; вокруг человека все становится Вселенной и непрозрачностью.

Человек, несущий с собой Вселенную, приговорен, сам не зная почему, к Миру и Земле, и ни Мир, ни Земля не могут ему это никак объяснить: только Вселенная отвечает ему, будучи черной и немой.

Черное — не в предмете или Мире, это то, что человек видит в человеке, и то, как человек видит человека.

Черное — не только то, что человек видит в человеке, это единственный «цвет», неотделимый от сверхпостижимого (hyperintelligible) простора Вселенной.

Одиночество человека-без-горизонта, который видит Черное в Черном.

Вселенная глуха и слепа, мы лишь можем любить и поддерживать ее. Человек — это существо, поддерживающее Вселенную.

Лишь с закрытыми глазами мы можем развернуть будущее и лишь с раскрытыми глазами мы можем представить, как в него войдем.

Свет все наносит и наносит удары по Земле, без конца разделяет Мир; тщетно упрашивает Вселенную.

Вселенная была «в» Мире, и Мир ее не видел.

Черная тьма до света — это субстанция Вселенной, которая сбежала из Мира еще до того, как Мир претворился в Мир.

Черное — это бездна (sans-Fond), удерживающая свет на отдалении, в котором его наблюдает человек. В нем лежит безумный и кататонический свет Мира.

Человек подступает к Миру лишь через трансцендентальную тьму, в которую он никогда не входил и которую никогда не покинет.

Феноменальная чернота всецело наполняет сущность человека. Это из-за нее древнейшие звезды палеокосмоса наряду с почтеннейшими камнями архиземли кажутся человеку лежащими вне Мира, да и сам Мир кажется ему вне-Мира.

III

Черная вселенная — это непрозрачность реального или «цвет», делающий его невидимым.

Никакой свет еще не видывал черную вселенную.

Тьма предшествует отсутствию света, неважно, будь это отсутствие гасящими свет тенями, или небытием, или положительной противоположностью света. Черная вселенная — не негатив света.

Черный — это Радикал цвета, он никогда не был ни цветом, ни атрибутом цвета, но только эмоцией, которая захватывает человека, затронутого (affecté) цветом.

В отличие от черного, объективированного в спектре, Черное всегда уже проявлено прежде любой операции проявления (manifestation). Таково видение-в-Черном.

Черное по определению внутреннее для себя и для человека.

У черного нет противоположности: даже свет, пытающийся обратить тьму в свою противоположность, терпит неудачу, сталкиваясь со строгостью ее тайны. Лишь тайна видит в тайне, как Черное в Черном.

Сущность цвета вовсе не есть что-то цветное: это черная вселенная.

Метафизический белый — это простое обесцвечивание, призматическое или безразличное единство цветов. Феноменальная чернота безразлична к цветам, поскольку она в пределе удерживает (teneur) их в реальности, предотвращая их окончательное растворение в световых смесях.

Философия и порой живопись рассматривают черное и белое как полярности, цвета как противоположности; они смешивают их под властью света как верховной смеси.

Человеческая наука о цвете основана на черноте, известной как «вселенная». Эта наука схватывает вместе человека, Вселенную, теории цвета — и их содержание (teneur) в Черном, которое выступает их общей реальностью, но лишь в последней инстанции.

Человеческая наука о цвете делает черную вселенную реальным или имманентным требованием его физики. Черное — сама поза (posture) науки и ее «отношения» к цвету.

IV

Наука — это черно-белая мысль, которая рассматривает свет Космоса и цвет Мира. Мысль черная из-за занимаемой ею позы или из-за ее присущности реальному, мысль белая из-за осуществляемой ею репрезентации реального. Мысль, в которой белый уже не противоположен черному, а представляет собой его позитивно обесцвеченное отражение.

Наука — это способ мысли, в котором черный детерминирует в последней инстанции белый.

Черная вселенная преображает цвета без того, чтобы их смешивать. Она упрощает цвет с тем, чтобы далее произвести из него белизну знания в его существе, а именно как неизобразительное отражение (reflet non-pictural).

Наша ухромия: научиться мыслить из перспективы Черного как того, что детерминирует цвет в последней инстанции, а не ограничивает его.

Философская технология миметически выводилась из Мира для того, чтобы отразить и воспроизвести его. Эта технология не подходит для того, чтобы мыслить Вселенную.

Мы по-прежнему постулируем, что реальность дана нам через парадигму Мира. Мы упорствуем в бесчеловечной амфибологии, которая путает Мир и Вселенную. Мы полагаем, что реальность есть горизонт и свет, апертура и вспышка, тогда как она больше походит на позу непрозрачного неотношения (касаемо) света. Исследуя уни-версальное измерение космического, мы остаемся в плену космо-логического различия. Наши философы — попросту дети, боящиеся Темноты.

Философия — это мышление посредством обобщенного «черного ящика», попытка вместить тьму в свет и затолкнуть ее обратно в глубины пещер. Тем не менее, космо-логическая генерализация черного вовсе не спасает его от статуса атрибута. Только черный есть субъект и только он может проявить философское вмещение понятий.

Не стоит начинать мысль с технологии: ракета и ее запуск. Всмотритесь-ка лучше, словно в глубину закрытого глаза, в непрозрачность знания, где ракета, будучи с ним одним без дистанции, проходит несчетные расстояния. Помыслите согласно знанию, которое направляет ракету как во сне, более тяжелом и прозрачном, чем безбрежная ночь, куда она проникает с безмолвным ударом грома. Начните мысль с науки.

Хватит посылать корабли сквозь узкий космо-логический коридор. Хватит заставлять их карабкаться по крайним стенам мира. Позвольте же им проскочить космический барьер и войти в гиперпространство Вселенной. Пусть они перестанут состязаться со светом, коль скоро ваши ракеты тоже способны осуществить более-чем-психическую, постуральную мутацию и перейти от света к черной вселенной, которая более не цвет; от космического цвета к постуральному и субъективному черному. Позвольте вашим ракетам стать субъектом Вселенной и присутствовать в каждой точке Дальнего.

Упрощайте цвет! Давайте видеть начерно, давайте мыслить набело!

Давайте видеть начерно, а не полагать «бессознательно». И мыслить набело, а не полагать «сознательно».

Давайте видеть начерно! Не то чтобы все ваши солнца пали — они успели вернуться, только стали чуть-чуть бледнее, — но черный есть «цвет», который вечно падает из Вселенной на вашу Землю.

оригинал / пер. А. Морозова