заколдованный дискурс, где охота срать(ся)… sortir de la philosophie

совсем без срачей на поверхности земного шара не обойтись. хулители всех без разбору коммуникаций и conversations, такие как Делёз, якобы за их ни кому ни кабельность и консервативность, заметают следы собственных преступлений. но когда срутся прям мыслители или их фэнси косплееры, то «как-то мрачно у вас тут» становится, по словам Пичушкина. будь то живые с мертвыми ли, с дышащими ли на ладан (державин наизнанку вайбс), или живые чучела друг с дружкой. чучела еще любят со многими заморскими чудесами да юдесами мысли и творчества бодаться, о чем последние ни сном ни духом. ведь чучела вычитали нечто свеженькое краем зуба (бывалоча) / на худой конец сложили прочитанное за N лет и решили: (1) так это ж передок/пуп Мысли; (2) надо б его кусить… лично я совершаю лишь шаг 2, но чести мне это признание не делает, я так просто сытая свинья, чучело, набитое с потрохами.

если отставить в сторонку толкования нарывов современной жизни, обсуждения написанных на коленках манифестов, «новую патетику», альтер-колониальность, последние китайские решения технических вопросиков итд, тогда все более или менее глобальное, englobant в обнимочку, или рутинно-ритуальное в срачах поди сводится к борхесовскому перечню сюжетов… наверное… не знаю, лень чекать, я в грязной луже лежу.

следующий раздел можно пропустить; он как приступ агрессии при кататонической шизофрении.

повороты–возвраты, критика–преодоление: разброд и шатание онто-теологии, принципа собственной достаточности, физиологических издержек негативной диалектики (die Impotenzenlehre), преград для финансирования научной работы, метафизики присутственных дней, ухогорлоносозалупизма, экземы на нервной почве, корреляционизма, логического квадрата «быть в ресурсе», «быть не в ресурсе», «не быть в ресурсе» и «не быть не в ресурсе» в структуре моралей, шантрапацентризма, клонирования и блуда. бывает, что помимо де(кон)струкции случается и реконструкция в философии, да только реструктуризации не выходит. может, и не стоит жаловаться, а то еще мертвые оживут и ебанут сразу реструкт.

сход–развал, упал–отжался: свистелки и перделки в названии нового учения, направления, движения, учреждения — это ПРИСТАВКА! или экстравагантное, выебистое гиммик-прилагательное для привлечения/извращения внимания (перделка-minimum, разумеется, это «нео-» и «новый»; неорационализм резко не дристанул, Q.E.D.). или же вот иногда происходит субверсивная, но выводимая из мысли предшественника канонически смена приставки в его философском гран-пейоративе (вот перед технотеологией из-за любви к Пичушкину я в неоплатном долгу… и я его не оплачу). философию вечно «детерриторизуют», увидев свет в каком-нибудь окошке–тоннеле, переносят ее в «нестандартную» для нее область, порой профанную, опасную или «неправильную», либо сразу в геенну (галерею), обеспечивая тем самым прямое подключение к шизе: поверхностному аутсайду, глубинному народу, генеративной гимнастике, абстрактному запору… вступить в тоталитарную секту хорошо, но организовать деструктивную секту — еще лучше. проснувшись однажды утром после беспокойного сна сразу всеми детьми Донбасса, нужно экспроприировать кочевнические и страннические практики уходящей в прошлое счетной культуры (numeracy): считалки, броски соточек, плетение браслетиков. выбрав принцип киты или Exit — over Voice*, почему бы тогда не экзитировать сразу же, прямиком в открытый космос, без права на возвращение, да чтобы лбом о последний фронтир?

* ну, вообще я люблю формулу E>V, но контр?революцией и партийными предательствами я займусь уже в следующем 2024-м году.

не выходить из космодвижа, а идти еще дальше в разземлении, наращивая космическое ускорение. ойй, между первой и второйй перерывчик небольшойй… вот и третья, ух, наконец четвертая космическая, а будут ли близкие контакты такой же степени? правда здесь в том, что мы еще ничего подобного не видели, а жаль (возможно)… всякую неореакцию отечественного разлива навряд ли отправят на философский космоход, хотя казалось бы, карго есть карго… и ты тоже, русский космизм, жди меня, и я вернусь. кита пусть не твоя, царь-κόσμος где-то рядом и похож на место, где для разведения огня собирают хворост, разделенное на горнее/дольнее; а вот вселенная, uni-versum, дело хорошее, как минимум пока не называешь его единовратом.

главное, чтобы все было по серьезке, пусть под мениппейной лыбой скрывается боль, пусть треснула тарелка из фарфора. замолчи моя драма, затянись поскорее шершавою грубою рожей, в особенности в рамках той или иной перенниальной борьбы тупоконечников и остроконечников, их базового конфликта собора и базара, их углового противоречия между нижними и верхними… до перехода войны в холодную возможна частичная депейоратизация противника, порой как отвлекающий КОВАРНЫЙ! маневр («я в своем роде идеал-материалист» или «у меня у самого есть друзья-постгуманисты», а еще лучше «так-то ничего против протопоп-гуманизма и xena-warrior-феминизма не имею, НО…»). все ярлыки можно поменять местами, обновить, состарить. на поле маячат потусторонние [для самой брани] силы, как то бриджеры, дивайдеры, возвысившиеся биёндеры («а вот в чань…», «лучше бы Коллеж был софиологии», «может уже дернем за кладом?»), в редких случаях реальные аутсайдеры («Аристид Аростеги был ВО ВСЕМ прав»). после наваливания кучи, исполнив посрач, чучела либо и дальше не водятся друг с другом, либо в том же, не измененном режиме совместности собирают в себя, накапливают регулярно спирт и пыль (спирт на 60% вода, как и человек, как и гуманитарные науки, а пыль на 80% сухая человечина — Аристид Аростеги был ВО ВСЕМ прав…), периодически хайп и флекс, эпизодически ПАВ, спорадически ИНР, раз в год и палка стреляет премию хмурого.

но мыслители ж на то Философы, что у них почти всегда одна мысль на всю жизу: один раз вцепились и уже вряд ли отцепятся, если Kehre не коротнет. одна мысль в различных обертках — цари-философы и их платья. да только в чем же интерес следить за их спаррингом, если ринг — это коммутативное кольцо, где ничего не меняется (побеждаешь в сраче, когда не проигрываешь, все остаются при своих), особенно если вдруг оказывается, что поединок одной мысли с одной мыслью — поединок одной мысли и есть, а та одна мысль часто даже не «о» поединке, но поединок и есть. бой с тенью. лучше так, наверно, чем «мой хуй с твоей губой».

пусть здесь пронесет немножко хандрой в духе Дэвидсона, у которого одним-единственным денотатом была One Big Truth. большая, но ничего не значащая… пустая, но вмещающая… вмещающая, но камера… холодная, материнская и суровая… иногда просто хочется чуток полежать в морге, выморозиться, прийти в тонус.

само собой, эти одни мысли не совпадают; либо совпадают, но вот эту часть комбинаторики я с радостью отдам читателю на упражнения. нет-нет, мысль одна одной разительнее, да как будто бы это разные токены были, но все одного типа (неважного). просто почерк либо неровный вышел (штурвал мешал), либо как у врача (были заняты симптоматологией цивилизации как ее «клиницисты»; лучше бы клинингом). лады, не будем сталкивать никого лбами, возьмем одного лба, это

полтора землекопа, считая Гваттари (ублюдки ли копы, если они верны земле?). одна, вот ровно одна и та же схема динамического генезиса (про статический даже не буду говорить — в том числе потому, что в нем зарыта релевантная и кусачая собака), используется Делёзом для описания девелопмента субъекта в «Логике смысла», формаций в «Анти-Эдипе», образов в «Кино-1»… местами возникают рокировочки, шифтики, отож, но ладно бы речь шла о всеобщей диалектике, навроде Stufenfolge, так нет же, вроде бы всё про контингентные истории и различные этапы и нити, еще и вокруг фикциональных штуковин: вот индивид (это я?); государство (а это кто…); кинематограф (слэш мысль [слыш мысль: «это я а это кто это я а это кто--»]). что такое трансцендентальный эмпиризм? вроде бы категориям-эмпиреям воспрещается напоминать представления-эмпирии, экспланансы должны не копировать, а производить эксплананды (льется в уши маслом, заливает глаза елеем, заполняет эфир байда про «различие возможного и реального опыта»). да вот только разницу между обуславливанием и генезисом в какой-то момент хватает в клюв и уносит птичка — когда категории обвиняются Делёзом в том, что чересчур уж они широки, а нужны подогнанные ровнехонько под объясняемое. чтоб не подходили, но все ж таки подходили. с височками что делаем. височки простреливаем.

или в мильплато что говорится: шизоанализ это прагматика, а теория это ящик с инструментами. другой Жиль — антифилософ Греле — убежден, что теория это лодочка. кажется, это поближе будет… появляется представление о маршруте. (как лодку назовешь — так она и поплывет: как и куда поплыл шизоанализ, можно было догадаться? где потерпел крушение и откуда взялась трещина — в себе, расположившись в его трудах и днищах, или же «в большом каньоне»?)

[tl;dr] ‘шизоанализ это прагматика’ — i. генерируем смешанные семиотики (= режимы знаков); ii. трансформируем смешанные в чистые режимы (= отделяем), изучаем их; iii. диаграммируем физическое семиотическим с абстрактного броневичка; iv. программируем сборку для претворения тезисов машинки… -- loop ^

но ящик будто бы (1) к полу прибит (2) четко все о мире как о своем основании-днище говорит — диаграммировал, диаграммировал и перевыдиаграммировал — села на мель деревяха. ладно, может, нужно ящик таки отодвинуть в сторонку от самой мильплато как (1) попытки написать «всеобщую историю контингентности» (ох… зато без формаций); (2) истории применения в этой попытке инструментов из ящика. к тому же Делёз может оказаться философом философов (да, пере-метить Спинозу), ведь у него одна мысль совсем уж одна, только вся такая складчатая. хоть любой кусочек бери, напр., «натурализм»: делёзовы описания его в куче мест совпадают, и неважно, о Лукреции, Золя или образе-импульсе в К 1 идет речь; шо то хуйня, шо это хуйня, везде «клиницисты цивилизации», извращения и каннибализм (все ли ризомы хуйня, если они такие?). а что мы этой «прагматике» в «мире» находим применение с легкостью или с трудом — уж насколько сумели освоить, — так это мы дураки и идиоты (вот и стоило, блядь, осваивать!): эм-м-м, концепты ав-то-ре-фе-рент-ны… да мы этих шизофреников ни в какие глаза не видывали… и прочие известные отмазки от самих Д[–Г] и их эпигонов.

можно ведь не только линии «Пруста и знаков» к пассивным синтезам «Различия и повторения» привести (это изи катка), но также к режимам знаков «Тысячи плато» и даже к образам К 1; проделывая это, мы будем клятвенно держать в уме, как несходно определялся план имманенции в ТП, в К 1–2 и в ЧТФ; как испеременялись отношения, с одной стороны, между [догматическим] образом мысли (в РП, ТП; «философия» в ПЗ, «старый» о.м. в «Ницше и философии») и, с другой стороны, «новым» о.м. (в НФ; «искусство» в ПЗ), и/или мыслью без образа (в РП), и/или контрмыслями, кусающими форму-Государство трояром из патоса, антилогоса и антимюфоса (в ТП), и/или о.м. как стороны нуса в сочетании с материей бытия как стороны фюсиса плана имманенции (в ЧТФ). везде все посмещалось, но ей-богу — комбинаторика одна, логическая фигура с N оппозициями одна… можем повторить: структурализму 2, 3, 4, …, N-й волны не бывать, ведь хватает и 1 большой 1-й. или — бывать, но попросту потому, что лавину с самого начала было не остановить (нахуя а главное зачем это все повалило — тайны древних египтян, ой, даже лучше, мифы догонов XX века; нет, я не критикую критику критической критики, я просто вайню… может и ворчу…)

вот Марсель Гриоль ненароком придумал догонам продвинутый, сириус mythos, но от этого ведь не станет для большинства фандом_щиц Д&Г менее няшным яйцо с градиентами и порогами интенсивностей из «Капитализма и шизофрении»? ну а что догоны, ну тем хуже для догонов… скорее для знания о них (но чьем именно?)

во многом хуже: по этнографической части 1930-х в принципе неясно уже, как чекнуть сведения; пока консенсус такой, что до «Бледного лиса» Гриоль с Детерлен не жестили, но Оготемелли им жестко напиздел; из-за палеоконтакта, якобы давшим догонам ебические астрономические знания об устройстве системы Сириуса (ебически неверные, как позднее порешили: пришельцы-боги воспользовались старой шпаргалкой ученых из «цивилизованных»), повалила куча туристов, стала раздражать и менять им их жизнь; догоны сами для себя начали путаться, затем распутываться в показаниях; в итоге все это приводит, как говорится, к устойчивому росту их культурного, этнического или еще какого-то там самосознания, живительному и мускульному нарастанию на индигенных руках банок, а на индигенных головах — вырастания такенного размера душ. (вот такие у меня были кузнецы.)

не мне судить, насколько подобные феномены форсированного культуризма и в целом self-cultivation, автономной или гетерономной, круты/некруты (и если быть до конца честным, мне все равно). может, я все равно набью на правой руке тату с яйцом, а если вдруг за него и придется ответить («значение знаешь?»), то уж заливать про автореферентность точно не буду. скорее посмотрю, как участки АЭ и мильплато за счет дезы/бреда Гриоля &co можно перечитать или переписать, но не чтобы подлатать мануалы во имя правды жизни, а из общего «научного интереса». ящик сдвинулся, че же там с ним сделается… ну вдруг теория интенсивности похерится, скорей бы.

и ведь достаточно несложно представлять циркуляцию референта, причем любого предметного типа, в различных планах и средах, режимах знаков, в мирах-историях — как игру в испорченный (или препарированный?) телефон. даже в рамках одной истории, скажем, «естественной истории» физики — в насыщенной биографии «атома» за последнее столетие, от Томсона, Резерфорда и т. д., че токо не случилось. так что либо понятие меняется на омонимическое либо подновляется синтезом старого содержания с новыми, референция же стабильна из-за раскола понятия и имени; либо референцию стабилизируют, подвергая (имя?-)понятие такому анализу, что проясняется, «произ-выводится» нетавтологически новое в содержании, ср. «Опыт новой логики» Соломона Маймона; ну и все прочие дальнейшие решения с синонимизациями, гибридными редукциями, …, and so on, между которыми самими по себе складываются те или иные маршруты перевода.

не отходя от кассы: профессор Челленджер в «Геологии морали» = (или ≠) персонаж Конан Дойла; персонаж Дойла, угодивший в фанфик; персонаж Д&Г, берущих ПЧ Дойла как прототип своего [Дойл берет за прототип ПЧ полковника Фосетта, своего соседа по миру, который якобы действителен по отношению к воображаемому миру ПЧ, однако Фосетт сгинул в поисках фантастического Эльдорадо]; персонаж Д&Г, отождествляемый с персонажем ПЧ Дойла или (не)отделимым от первого действительным («историческим») индивидом, отличным от Фосетта [ПЧ дружил с Ельмслевым, а насколько мне известно, лингвист это не опроверг, и «любил догонов»], полностью либо частично; персонаж, выступивший прототипом для еще одного персонажа, д-ра Баркера, который фигурирует в текстах Ланда, CCRU, Мойнихэна и др., а также в изначально вымышленном, затем претворившимся институте MVU.

итд итп в зависимости от разновидностей используемых логик, формальных онтологий и семантик, принципов модализации (помимо абсолютных, напр., — употребление сравнительных модальностей: введение степеней, нечеткости). запуская такой аппарат, не следовало бы, однако, путать тот мир, в котором рассказываешь некую историю или из которого сам изучаешь ее, с единым и всеохватным, englobant актуальным миром в противовес остальным как merely возможным (ср. Вселенная Единого Бога, по CCRU, разумеется…). если его и допустить, то как диссипативную совокупность миров, а не Мир.

но это лишь один из дублетов (трансцендентальное vs. эмпирическое), а вот и второй (те же стороны, но уже вместе, vs. реальное): не следовало бы путать и степени нечеткости, пресловутой fuzziness (степени прежде всего алетические — более-менее возможное, более-менее действительное — хотя и не только они), а также {парциальные функции = аутентикации = функции доступа к мирам} — со «степенями» реального, которые мысль-язык может вписывать в реальное или тем паче «претворять» их (м-м-м, «сделаем-ка реальное пореальнее»). ведь если реальное постулировать как «то», что определяет мысль (а с ней — и вымысел, и нарративность, которые вовсе не следует отдавать на откуп только literary, лишь эстетической функции), не определяясь ею само в ответ, — то где же «внутри» него взяться сравнениям, двусторонним отношениям, идеальности?

куда бишь я… короче:

выкрутас с шизофрениками, которых мы не видели, еще понятен: построение собственной идеальной (как газ, только в виде «непрерывного в своей идее» материального и выразительного лучистого потока) шизофрении с броском костей и терминацией — выполнением процесса, а не его стопорением, зацикливанием или же уходом в бесконечность, во-первых, в противовес негативным или суженным определениям, которые шизе давали Крепелин с компанией, хотя методологически тем же ровно макаром, во-вторых, в противоположность институционализации особого вида работы с этой фиготой. второе совсем понятно, ну да, речь не о том, о чем помышляет твой районный психиатр, нарколог, который в тебя опять орлиным взором впился, или лаканист на сессии, доставшийся тебе с квартирой по наследству или с ее арендой по знакомству (да, мне предлагали). но взамен же предлагается сыграть в ящик, экспериментировать, ебашить во все поля ТбО, ситтеров, сет с сеттингом и все это даже без вэнити сёчинга.

а первый пункт — уже про конкуренцию метафизик, и необязательно философия Крепелина, Бинсвангера или тем паче Ясперса (у кого шизу как «процесс» Д&Г и взяли) окажется жутко стихийной в смысле марлена, да марлена во французском изводе, который (неиронично) прекрасно сочетается с нотками богдановщины и махизма. вот с такой конкуренцией хорошо работала акторно-сетевая теория, и я полагаю, что во многом принципы ее работы были схожи с не-философскими, как ни странно. что-то вспомнилось, по Делёзу, Идея же ведь

эта история поди достаточно известна, но что уж теперь. ANT тоже «всего лишь» ящик с инструментами, набор правил, выстраивающих режим написания текстов в определенном жанре, о «мире» говорящий что-то совершенно минимальное, ну типа

1. существуют акторы (но это не точно);
2. у акторов имеются метафизики, поскольку они строят теории о мире;
3. с метафизиками акторы шароебятся…

изначально — до написания текста — ANT трактует акторов в качестве смесей «природного» и «социального», то есть разделений, взятых из подкорковой для нас модерной метафизики. но эти гибриды смешаны-без-смешения, а не продукты последовательных операций по очищению и гибридизации, если, разумеется, только не стали такими продуктами ретроактивно, уже по ходу рассказа. это тривиально, но хотелось еще разок отыграть перенятую одержимость «-без-».

текст же должен выходить не мета-, а инфрарефлексивным, будучи сам подобен треку частицы в детекторе или записи схожего рода в научных устройствах. ведь траектории не нужно лишний раз «рефлексивно» указывать на трассированность, избавлена она от болячки этнографии, недоброго духа ее старой [и] новой школы.

и требуется вовсе не заебурить новую цельную метафизику, в которой нарратор-sujet свалит (1) всё (2) всех и (3) всё от всех в кучу для объяснения другой кучей, ведь обжеты у нашего сюжета иные, хотя запил метафизики может оказаться прибавочным преколом (назовем его манжетом, это полезная в хозяйстве вещь). требуется всего-то «следовать за акторами», то есть следить за разборками (акторов с акторами, акторов с метафизиками, а тех с другими метафизиками), проходя свой путь, то есть следить за базаром, оформляя все во многом даже по мильплато — как рассказ (что произойдет?) или новеллу (что произошло?). штош, а какие там будут сегментарности, совпадут ли с тремя видами линий, как в том плато? на самом деле страшные вопросы. какие встретятся, такие встретятся.

беды (мета)рефлексивности в двух изводах — деконструкции и этнометодологии — состояли, по Латуру, в том, что ящичек вечно оказывался (1) прибит наглухо (2) неподъемный… с этнометодологией понятно, ее описания должны были давать мир напрямую (в пределе — тупо совпадать с миром), в то время как поделки деконструктивистов от мира отлынивали с переменным успехом, но за этот счет (точнее, из-за попыток просрочки, неоплаты; вообще я словесами играю, дары дерриданайцев не читал, сам вафлю и отсрачиваю) они как раз устанавливают неотношение ящика к обнуляемому ими миру (та самая «автореферентность», и не только концепта, но текста в целом) все равно как двустороннее отношение, просто обоюдность съехала «в» один край, но целой.

в итоге и для тех, и для других оказывается непомерно важна правдивость в их живописи, для них всегда можно реальное пореальней (не) изобразить, из-за зуда от остаточка присутствия, никогда не исчезающего полностью, или того факта, что дескриптивный раствор из-за него не стал перенасыщенным. ANT, напротив, перекраивает эту проблему доступа к миру/мирам, (1) переходя от опыта qua эссе/эскизу к опыту qua эксперименту и (2) принимая агностицизм в качестве рабочей установки. эпистемический или религиозный центризм своего рода, позиция чела-обывалы, не иначе, агностицизм все же оказывается более выигрышной стратегией — ящик не начинает творить произвол, набирая вес и превращаясь в содержательный метаязык, а описание автора не просто вторит описаниям акторов, хотя лишь эти материалы он добывает в свое распоряжение. шах и мат, (а)теисты.

по этой же причине Латур зовет инфрарефлексивность ненаучным способом исследования наук и ученых. вот забавно, что при переходе к не-философии, также задействующей скорее инфра-, чем мета-, формулировка развернется, и мы будем иметь дело со строго научным способом исследования ненаучного — философии как типа, философских решений как токенов (и философов как чучел). однако Латур определяет науку с точки зрения устоявшегося формата практик в модерной конституции, а Ларюэль — как особую эпистемическую позу (posture), или установку на познание «по» реальному (а не жизнь по понятиям), в целом как тот самый «научный интерес» примерно, предположительно наивный.

в этом месте у меня случился флешбек, я вспомнил, что чучуть философ (а значит, человеческое мне чуждо) и болен одной мыслью. ну хотя бы разверну это в трек:

Латур впервые, ну уж во всяком случае на моей памяти, про инфраязык и инфрарефлексивность пишет в статье, где читает эйнштейновский же нарратив про эйнштейновскую теорию (зачем-то решив, будто в понятии физики «система отсчета», système de référence, как-то записана разница между живым человеком и часами как референциальными телами; теория Д&Г про демонов-наблюдателей в ЧТФ и то была лучше). подвергает, короче, оценке эйнштейновский релятивизм как релятивист. и Латур там даже называет свой подход инфрафизикой. я же в своей первой курсовой, господи исусе христе сыне божий помилуй мя грешнаго, рассматривал срач Эйнштейна с Бергсоном (1923), подглядывая то в делёзовский «Бергсонизм» (1968), то в учебник по СТО (с ОТО я бы точно ебнулся).

я быстро отвлекся, пускай и не в тексте работы, от академической темы — философия времени, хуе-мое… — стал сначала долго думать про канселинг коперниканского переворота в «Эволюции физики» Эйнштейна и Инфельда (1938). они как объясняли: Коперник был прав исключительно с точки зрения прагматики (да еще не самой сложной), не из перспективы «действительности» или «реальности». ситуация дозволяла не париться о преобразованиях Лоренца, до них и Лоренцу надо было родиться, дожить и подвыморозиться. даже после Галилея, с первыми принципом относительности и набором преобразований, если и можно сказать, что вот у нас в пространстве что-то там вокруг чего-то реально вращается, типа Земля вокруг Солнца, то… нууу, «„скорее“ „наоборот“»: имеется относительное, но реальное «вращение вокруг», а где, кто, что именно нетень, где его тень, куда нахуй, если таковые имеет смысл выделить, зависит в общем от того, чей же cui получит какое bono при решении какой задачи, физика имеется ли в виду, метафизика, что-то еще…

совершенно чуждая тема, даже для Галилея, наводящая на думки о релятивизме, релятивизме и, пожалуй, об их релятивизме, но также о Канте, о Копернике-в-Канте. вскоре после прочтения фрагмента из «Эволюции физики» я наткнулся на статью Латура (1988), потом на брошюру Кассирера (1921), но никто из них так и не довел отмену переворота в мышлении, произведенного физикой, до отмены омонима в философии, пока вон не случился вал обвинений Птолемея-в-Канте.

меня всегда волновало, что теория относительности не только в обыденном восприятии, но вообще в науках, в научпопе и медиа, в философии и искусстве, даже если и не сразу, все же отодвигалась на задний план квантовой механикой, «позерство» и статус которой всегда казались мне незаслуженными, usage же со стороны нефизиков — просто катастрофическим, а когда речь идет о философии, тем более сознания, тем более когда смазывают эвереттикой, — тошнотворным. в отношении позднего Ларюэля мне и сейчас зачастую так кажется, еще пару месяцев назад я был худшего мнения о не-философской «квантике».

но до Ларюэля, моего барашка, оставалось плыть еще три года — и это как минимум, а по чесноку вообще все шесть лет, так что единственное, что мне в данном участке моей мировой линии оставалось, — «спекулятивный реализм», причем в первую очередь из-за продолжения им и прочими перцами проекта общей экономии. Кант, Сведенборг, натурфилософия, Д&Г, Лиотар, Стенгерс (и как только затесалась), Латур, Ланд, Мейясу, Грант, Брассье, Негарестани — что еще нужно юноше с легкой дисфорией (без собственности, без чувства родины, уже без отношений и еще без десексуализации танатоса, то есть без мозгов) для солнцепоклонства, затем солнцехульства и сразу же солнечного катастрофизма, совсем смиренного, на пути к первому уфологическому десантированию. разве что русский космизм — и крышечку можно приколачивать.

сначала «Критики» прочитаны через «Всеобщую историю и теорию неба», затем добиты Батаем: иные формы чувственности у инопланетян в нашей звездной системе (они есть, они как-то аффицируются; дальше хз, но вторую «Критику» должны чтить), а особенно интенсивность течения во внутреннем чувстве, по Канту, определяется разницей в скоростях притока энергии на их планеты…

конечно, в дополнение планировалась «История коперниканских переворотов» — как дворцовых, только чтобы все были в одном месте (в одном месте они в итоге и оказались) и чтобы вопрос о статусе Птолемея и контр/революций был решен. Птолемей, Коперник, [Кеплер], …, Эйнштейн, с одной стороны, ботва философская, с другой, — что за раздолье «переворотов», но не на поверхности земного шара, как у Кювье, а переворотов самого шара, шароебение, которое создает «глобус революций», на моем наречии — поле срача. бурлящим его потокам, быть может, даже коррелятивна некая машина гавны, своего рода понятийный ассенизатор, снащенный илососом, который работает в обе стороны. (о да, я долго подбирал метафору для работы ларюэлевской «трансцендентальной чистки», прежде чем вспомнил о маленьких ордах Фурье и их типичной работе.) из кустов выпрыгивает

добавились, само собой, Гуссерль (коперниканский срач коперниканского срача, кот бы мог), Жан-Пьер Верн (теоретик бриджа и философствующий пробабилист, обвинивший Птолемея-в-Канте), вторящий его лозунгам, но выворачивающий его решения наизнанку Мейясу, а в конечном счете, вот просто в самой что ни на есть последней инстанции — не в начале пути, а через десять, одиннадцать даже лет, но именно по этому поводу — Ларюэль. он просто согласился с Эйнштейном: системы Птолемея и Коперника эквивалентны по праву, так как они Лоренц-коинвариантны, переводимы друг в друга, а следовательно, «централизация», предпочтение–выпячивание той или иной, вызываются практически вполне понятными, но теоретически внешними причинами. нет никаких переворотов, а если и были, то вовсе не так важны, как о себе думают. Ларюэль согласился и попытался распространить тот же самый принцип на Философию, беря СТО как модель (с ОТО он бы тоже ебнулся!). но, видимо, когда-нибудь тайна философской гравитации будет расшифрована — лишь бы гравитацию опять не спутали с силой тяжести.

узнав в первый раз, что батаевские предикаты generale и restrainte тупо-натупо переводили «общую» и «специальную» теории относительности, я с высокой долей вероятности сделал лыбу и воспрял духом, поскольку во второй раз поступил так же этой зимой (это оправдывало мою любовь к ассоциированию «обобщения» и «ускорения»), и через пару дней Джереми Смит выложил свой перевод «Исследовательской программы метафизики будущего» из самиздат-журнала «Почему не философия?» (1985, № 6) Ларюэля и Сержа Вальдиночи. несомненно, под влиянием и в пику раздела «Что такое философия?» Д&Г про науку как «план референции» с «функтивами» (быть может, это самый смазанный, но и самый интересный в итоге раздел книги), такой философский релятивизм был представлен там в ряду приоритетных направлений будущей не-философской работы. немудрено, ведь эйнштейновский материал — чуть ли не самая ясная модель рабочих принципов Ларюэля (и, mutatis mutandis, Латура): философии как системы отсчета (референции), Решение как инвариантная структура, которая делает возможным их взаимоперевод и устанавливает их эквивалентность, и Единое/Реальное как скорость света, единственно возможный во всех кавычках «абсолют», еще и конечный к тому же, который не образует отдельной системы отсчета (= «метафилософия»), а лишь дает вывести набор преобразований…

вот это было бомбически, ведь примерно к такой затее, больше работая под Д&Г, поменьше под Латура, но во многом из-под формальной семантики, а не по-над натурфилософской общей экономией спекулятивистов и либматчиков, я и пришел, успев «обратиться» в не-философские ереси (и уже не только ларюэлианскую), потому что еще нехотя для сбивки параллельных эксцессов я их кое-как все же сочленял. правда, до конца я две модели референции (так сказать, физическую, на манер Эйнштейна, и логическую — семантику, которая вкратце была намечена выше, немного мейнонгианскую по духу) не соединил, но еще не вечер, отыщется нужное преобразование… так что назад, к самим ящикам!

уже почти два десятилетия спустя Ларюэль в «Будущем Христе» в самом начале приводит в помощь желающим глоссарий — словарь и синтаксис — «правил по написанию не-философии» или не-философий (фило-фикций, гиперспекуляций). приведу вкратце его содержание. раздел iv более книгоспецифичен здесь, но глоссарий each one time оказывается строгим, но не четко зафиксированным.

в отличие от ANT, для не-философии индивид даже не «существует в мире», не «заброшен», а Мир описывается как универсалии-атрибуты, брошенные перед индивидом миры-языки (наподобие латуровского «социального» — или же бытия, власти, истории, языка etc). первые имена не-философии — термины, слова как орудия=средства, которые становятся ее аксиомами и теоремами или помогают их составить. число аксиом и теорем варьируется от текста к тексту (привычная сборка состоит из двух аксиом и одной теоремы; я уже разбирал одну такую в статье). перечисленные Ларюэлем имена в известной степени произвольны, ведь из-за эквивалентности по праву всех философских Решений — метафизических барсеточек — всегда можно что-то из них выдернуть, прочистить и подладить, в чем помогают и операторы.

в то же время в не-философии исходный набор почти всегда несет на своих плечах некоторую историю. точнее, ее зачин, или шаблон, общий сюжет… но историю не мира, а индивида не от мира сего, постороннего любого миру и странствующего по ним. потому и биография обычного человека, но тоже будто бы ученого — а именно человека, становящегося в позу исследователя, независимого, пусть «не остепенившегося», но состоявшегося без того, чтобы его реально определяли какие-то универсалии, абстрактные общности («постдикаты», а не предикаты).

в чем ее сюжет? если в материалы войдет текст Гуссерля о коперниканском перевороте, то это проживание человека на Земле как реального[-]индивида (Эго-в-Эго, Человека-в-Человеке), преломляемое нахождением как субъекта-сущего-Посторонним в Мире (в мiру; в свете/свете), навязывающим себя ему, — иными словами, в своебразном аду, где правят бал властные атрибуты, которые самим человеком как миноритарным субъектом были созданы и затем вышли из-под его контроля, образуя роковые дуги, вихри мыслей, петли обратной связи идеального. экшн здесь — это его борьба с навязчивым Миром, восстание (вот, может, мысль про анастасис у Федорова и неплоха…) или возвышение из Мира, смешивающего все множественные цвета миров в унитарной белизне, мыслью в нететическую черную Вселенную, учреждаемую фикцией и ее научным порядком квазиобъективности, фрактальной совокупности возможностей, как некий рай, оазис знания или утопия мысли, которые неизобразительно отражают Реальное, хоть и необязательно точно изображают действительность/действенность.

[tl;dr] краткая история вымысла/фикции по Ларюэлю:

• догматизм: вымышленное сущее — это меньше-всего-бытие, жалкое подражание актуальным референтам;
• Кант и Фихте: способность воображения как сущность Разума = объективное Явление, явление об-ективности;
• Ницше и Делёз: реляционная и аффирмативная интенсификация сил фикции и ложного, единство реального и воображаемого, Одного и Другого;
• Деррида: деконструкция уравнения фикции и реальности, аффицируемость концепта или логоса конечностью, призрак Не-фикционализируемого;
• Ларюэль: фикция, или фикционельный [fictionale] порядок, — это (не-)Единое/репрезентация и его «квазиобъективные» априори.

модель выше с гиперинфляцией референтов, миров и их действительности/действенности/доступности (которую я по большей части украл у Вадима Лурье — скажите спасибо, что не у Вадима Руднева, — и приладил к своим наработкам) не должна выглядеть как оккупация «области» реального вымыслом, как «разбой воображения», тем более что она необязательна и произвольна (это лишь одно из решений по представлению знания и связей между знаниями; см. также ремарку выше про второй дублет, хех). если это разбой, то фикциональное настолько же «всего лишь» фиктивно, насколько субстанциальное совпадение — «всего лишь» совпадение. наоборот, Реальное всё дозволяет, задействуя фикцию нететически, еще прежде всяких миров и философий. из-за различных маршрутов между ними и уровней их доступности нетотализируемые в единый «монотеистический», миры и их метафизическая референциальность сами оказываются производны от предонтологического порядка фикции и его тавтегории, неполагающего модуса суб-систенции материи--[рукопись обрывается]