История о людях, машинах и ковриках. Как мы на Перевал Дятлова ходили

На мне спит посторонний мужчина.

Cложно представить, но мы увидели друг друга всего несколько часов назад. Он Саша из Питера, я Оксана из Москвы. Дальше события развивались стремительно - и вот Саша уже поёрзывает, устраиваясь поудобнее на моей спине.

Тем временем мои ноги – на другом мужчине, таком же малознакомом. Это Паша, которому еще некоторое время назад я, борясь со сном, стеснялась положить голову на плечо (ведь я хорошо воспитана и обычно стараюсь сдерживать себя). Паша был первым, кто пренебрег манерами и дал волю своим желаниям.

С эмоциональным «Да пофиг!», что, вероятно, обозначало пренебрежение также и чистой одеждой, он рухнул на пол, полностью заваленный рюкзаками, пакетами и туристическими пенками. Вырвался коллективный выдох облегчения. Мы задвигались, вытягивая затекшие части тела, складывая их поудобнее друг на друга.

При каждом новом толчке нас перемешивает - руки и ноги меняются местами. Кто-то сверху падает на Пашу, да там и остается. Мы с Сашей периодически меняем позы – то он на мне, то я на нем.

Нет, это на меня не женское счастье свалилось. Это Вахтовка.

Если вы испытываете проблемы с общением и налаживанием контактов, то просто пригласите симпатичных вам людей провести пару-тройку часов в такой поездке. The Vakhtovka - вершина автотранспортной инженерной мысли и лучшее место для знакомства и сближения. Еще час назад вы едва знаете друг друга, соблюдаете социальную дистанцию и нормы приличия, а сейчас ваша нога уже лежит у кого-то на лице. Лучше всяких тимбилдингов – организаторам ивентов на заметку.

Глубокая ночь. Бесконечные сутки, в течение которых мы добираемся до места назначения.

Самолет или поезд. Короткое знакомство на железнодорожном вокзале в Екатеринбурге. Распределение «общака»: еда, печка, шатер, пенки, куртки… Снова поезд – на этот раз до Ивделя. Маршрут поезда - Нижний Тагил, Нягань, Вонъеган, Пантынг, Пелым - места, которые для меня не меньшая экзотика, чем любая Юго-Восточная Азия.

И вот теперь – вахтовка до Базы Ильича, откуда и начнется наш поход на перевал Дятлова. Стоя под колесами советского Урала, я поначалу переживала, что будет укачивать. Пока на крышу грузили вещи, осторожно заглянула в кузов, где нам предстояло ехать. Опасаясь еще и приступа клаустрофобии, подумала, было, попроситься в кабину к нашему водителю Григорию. Но, даже если бы это было возможно, – кабину Григорий делил с сыном Валей, то я бы жалела об этом примерно так же, как до сих пор жалею о Юре Борисове. Сейчас в темноте я украдкой разглядываю своих новых, по крайней мере на ближайшие 6 дней, друзей и чувствую радость от того, что проведу с этими людьми почти целую неделю. Всего несколько часов, а я уже отсмеялась за весь 2024-й год. А ведь это только начало.

Очередной толчок. Чем дальше мы забираемся, тем ухабистее становится дорога. Слегка подпрыгиваю. Сашина голова подскакивает и снова приземляется на меня.

Кто-то выключил фонарик, привязанный к потолку. Темно и все еще тепло от печки, которую подпирает ногами Никита, наш гид, заснувший у двери, на которой так и написано - «Дверь». По окнам вахтовки, засиленным деревянными балками, наотмашь бьют ветви сосен (или елей), чьи заснеженные верхушки проносятся на фоне иссиня-черного неба.

Приходит фантазия о том, что если вдруг каким-то образом сейчас остаться здесь одной: в темном глубоком – настоящем - лесу, то ни за что не выбраться. В этих местах нет никакой связи, людских поселений поблизости и других, кроме нашей, машин. Я не уверена, что и дорога-то здесь есть. Но, совершенно точно, есть дикие звери, и очень, очень холодно. Сейчас мы все нужны друг другу для того, чтобы выжить. Хоть это выживание и не настоящее - мы его сами себе придумали, чтобы незабываемо провести новогодние каникулы.

Время в вахтовке, несмотря на кажущиеся неудобства, пролетело незаметно. Григорий домчал нас до Базы гораздо раньше, чем обещал. Когда мы с шумом выгрузились из машины и оказались в белоснежном царстве, только-только рассвело. Связь и прочие блага цивилизации остались в 170 километрах позади.

База Ильича – небольшой домик с баней и речкой неподалеку. Раньше здесь находился пункт приема грибов и ягод, а сейчас это приют, где есть возможность передохнуть после долгой дороги, погреться, пересобрать вещи (одно из основных занятий во время похода) и приготовить еду в помещении. Домик общий – это значит, что все, кто сюда добираются, могут свободно пользоваться его гостеприимством. Мы с кем-то здороваемся, у нас кто-то спрашивает, куда и как мы идем. Снегоходчики дивятся нашему шатру и уважительно цокают, когда узнают, что мы собираемся идти до Перевала пешком.

Отсюда до точки назначения остается около 25 километров, которые осваиваются за 2-3 дня хода. Бегуны скажут, ничего особенного – всего одна длительная. Однако коррективы вносит погода и необходимость нести на себе походный груз. Не буду лукавить: мысль об организации беговых туров на перевал Дятлова меня неоднократно посещала – но в конечном итоге была отвергнута, т.к. такой способ передвижения не позволяет получить весь комплект походных удовольствий.

Наверное, нет необходимости рассказывать о том, что перевал между безымянной высотой и горой Холатчахль («Мертвая гора») стал перевалом Дятлова и получил всемирную известность после трагических событий 1959 года, когда при невыясненных до сих пор обстоятельствах здесь погибла группа туристов под предводительством Игоря Дятлова. Кроме того, это самый север Свердловской области, в этом регионе располагалось ранее (ИвдельЛАГ) и находится сейчас множество колоний. Собственно, одна из версий – что туристы погибли от рук сбежавших заключенных.

В общем-то это все, что я знала о тех местах, где оказалась.

Мысль пойти на Перевал посещала меня давно. Короткий неутомительный поход по легендарным местам с загадочной аурой - мне представлялось, что это крайне интересный опыт. Обязательно зимой, чтобы ощутить эффект присутствия. Но возможности и желания все никак не совпадали. И вот, в прошлом уже декабре, не имея каких-либо четких планов на долгие январские праздники, я случайно наткнулась на объявление о туре, и подумала, а почему бы и да.

Но, как вы уже знаете, собрав побольше информации, я начала бояться практически всего, что могло ожидать в этом походе, и, прежде всего – адского, уничтожающего все живое холода. Будущий гид и все те, с кем я говорила об этой затее, в унисон твердили про минус 45 и крайнюю желательность опыта «холодных» ночевок и зимних походов.

Продолжались мои терзания довольно долго, пока в конце концов мне не надоело бояться – бесконечно советоваться и читать чужие истории про обморожения. Закрыв все отчеты на туристических форумах и более-менее собрав экипировку, я понадеялась на удачу и некоторую выносливость, выпестованную многолетним марафонским опытом. Я не стала покупать охотничий костюм по рекомендации одного из бывалых, - ограничилась сапогами для зимней рыбалки, верхонками (варежками), шерстяными носками, подаренными мамой, и двумя прокатными куртками. И мне (да и нам всем) действительно повезло.

В отличие от прошлой зимы, когда было по-настоящему холодно, зима на Урале, как и везде сейчас, была довольно мягкой. Ниже всего температура опустилась до минус 35 градусов, но тогда мы уже вернулись с Перевала и были в деревни Манси. Нет. Конечно, объективно холодно было все время – около минус двадцати. Но, во-первых, для такого мороза у меня было все необходимое, во-вторых, это какой-то совершенно другой холод, нежели, например, в Москве. Он не делает больно. К тому же было радостно наконец-то видеть настоящую зиму, хоть наш проводник Григорий и сетовал на то, что снега нынче очень мало – всего лишь человек уходит по пояс, а раньше – машина по самый кузов.

Однако в качестве дисклеймера стоит все-таки оговориться, что если вы вдруг сюда соберетесь зимой, то к экипировке нужно подходить ответственно. Это не угадывается из окружающего пейзажа, но вы все же будете находиться в горах, где погода может меняться резко и самым непредсказуемым образом. А на подходе к перевалу Дятлова завсегда дует очень сильный снеговетер – здесь-то и можно получить те самые обморожения.

Всего у вас должно быть два комплекта одежды: ходовая (термо, флис, куртка и штаны с мембраной, шапка, баф, теплые перчатки – все, в чем вам будет холодно стоять, но комфортно ходить) и теплая (пуховик, очень шерстяные носки, второй комплект термо и флиса, дутые варежки). Алгоритм простой - как только приходите на стоянку, сразу накидываете сверху пуховку. Стоять или заниматься какими-то походными делами не холодно, а то, что промокло на вас во время движения, высыхает от тепла вашего же тела.

В том, что касается обуви, то кто-то из нас шел в треккинговых ботинках на меху, но большая часть, включая меня, были в рыбацких ЭВА на минус 60. Стоят копейки, но полностью оправдывают возложенные на них ожидания. Я поначалу думала, что в них будет тяжело идти – сапоги довольно большие и на плоской подошве. Но вопрос решается дополнительными стельками (можно ортопедическими), носками и при необходимости - ледоступами. Упомяну еще, что мои сапоги были абсолютно новыми, не разношенными, в чем был определенный риск, но они сели как когда-то первые Nike Vaporfly – сразу как родные. В общем, буду ждать новую коллекцию – хочу теперь другого цвета.

В остальном – все, чего я боялась, оказалось самым интересным и запоминающимся в этом походе.

В первый же день мы собирались пройти первые несколько километров – благо, оказались на Базе с опережением графика. Но все пошло не по плану, когда группой внезапно было принято решение отобедать. Григорий начал готовить нам суп с олениной (один из главных местных деликатесов), и сие действие затянулось на добрых три часа. Я несколько расстроилась, но пришлось подчиниться общему ритму. Остаток светового дня мы неторопливо перекладывали вещи, гуляли по округе, знакомились (хотя из вахтовки вышли уже родными людьми и знали друг о друге если не все, то самое важное).

Сразу были назначены дежурные, которые помогали с провиантом и занимались всеми приготовлениями. Дежурные каждый день новые, и чем дальше мы заходили, тем сложнее эта функция становилась. Разводить костер, натаскивать снег и топить воду, резать замерзшую колбасу, готовить кашу на 12 человек, кормить всех, аккуратно и точно распределяя провизию, после мыть котелок и прочую посуду – все это на холоде и зачастую в темноте, пока сопоходники занимаются своими делами. Автономный поход в российской глубинке – это вам не непальские прогулки.

И в этом заключается одна из особенностей пешеходного туризма в России. Когда хочешь посмотреть красивое и поспать в палатке, ты в большинстве случаев сам тащишь эту самую палатку, тушенку и рюкзак со всеми вещами, самостоятельно организуя свой походный быт. Культура портеров, которые сделают за тебя все, у нас не прижилась, хотя есть множество туров «с комфортом», когда вещи едут за тобой на машине. Конечно, с одной стороны, это про аутентичность и настоящесть, но с другой – многих такая ситуация отваживает от многотрудных переходов и делает походный туризм менее доступным и популярным.

Как бы то ни было, ходить с коммерческими группами, как правило, очень комфортно, хоть и на оплаченных туристов настоящие походники смотрят свысока. За тебя уже обо всем подумали - разработали маршрут, посчитали калории и закупили нужное количество еды, нашли компанию, предусмотрели вопросы безопасности. Тебе остается только собрать экипировку по заранее составленному чек-листу, а в самом походе – идти, не отставая, и нести часть общественного скарба. Ну и помогать, конечно, – заготовкой дров, дежурством и песнями у костра.

Наши гиды – чудесная Саша и непревзойденный Никита, кстати, не любят, когда их называют гидами. Предпочитают «инструкторов», подразумевая, что, кроме всего прочего, стараются в походе своих подопечных еще чему-то полезному научить. И подчеркивают тем самым самостоятельность участников – каждый играет свою роль и каждый важен в общем благополучии группы, в чем мы не раз смогли убедиться в нашем коротком путешествии.

После обеда начали ставить палатку – шатер на 12 человек. Пока мальчики ходили за дровами для печки, девочки старательно утаптывали снег. Потом долго разбирались с прутьями и каркасом шатра. Когда палатку наконец поставили, внутрь залез Никита - устанавливать и растапливать печку. Очередность действий строго выверена – коврики можно заносить только после соответствующей команды. Сначала общественные, потом свои, чтобы было теплее. И только после того, как Никита распределил нас по местам, можно было затаскивать спальники и вещи, которые могли пригодиться ночью. Рюкзаки всегда ночевали на улице.

Когда мы разместились на свою первую ночь, то, во-первых, порадовались полученному в вахтовке опыту, а во-вторых, подивились вместительности шатра, рассчитанного по общим прикидкам человек на десять. Но никак не на ораву взрослых людей и печку, которая находилась по центру помещения. Важно отметить, что печка с торчащей наружу трубой была священным местом - вокруг нее можно было только ползать на четвереньках и ни в коем случае нельзя было задеть.

Было невозможно предположить, что мы все каким-то образом вместимся в шатер, который каждый из нас представлял себе совершенно иначе, но мы справились.

Расположились в два ряда по шесть (!) человек - ногами друг к другу и, соответственно, к печке. Размещение спящих каждую ночь менялось, т.к. где-то спать было теплее, где-то холоднее. От соседа рядом тоже многое зависело – он мог быть высоким и накаченным, или компактным и девочкой. Он мог быть горячим или вечно мерзнущим, с тонким спальником или зимним. У него мог быть обычный коврик или же надувной, который занимал все пространство и тебе с твоим ижевским пенкой-гармошкой не оставалось шанса приткнуться. В общем, нас нужно было компоновать так, чтобы тепло и хоть как-то удобно было всем, пусть и не каждую ночь.

Кроме того, от твоего расположения зависело и время твоего дежурства – каждому предстояло просидеть возле печки час, поддерживая в палатке тепло. Не могу не заметить, что когда я представляла себе это дежурство изначально, то думала, что это будет этакий волшебный час с книжкой, когда ты думаешь о своем, слушаешь дыхание спящих товарищей и периодически шевелишь поленья палочкой. Однако во время своей первой вахты я испытала практически первобытный ужас, сродни тому, который каждый из нас испытывал, когда мама ушла и оставила тебя у кассы.

В два час ночи огонь начал неумолимо затухать. Я подкидывала новые дрова, но они не то, что не разгорались, - но тут же тушили то, что и так еле тлело. Я отчаянно пыталась их расшевелить – но из печки только валил едкий дым. Ребята недовольно ворчали из спальников. Моего скромного походного опыта хватило на то, чтобы понять, что дрова были сырые из-за снега и разгораться так просто не будут, но что с этим делать – тут моя экспертиза заканчивалась. Я изо всех сил дула, махала поролоновой сидушкой, подкидывала щепу и какие-то веточки, которые быстро заканчивались. В какой-то момент огонь вспыхивал, я, облегченно вздыхая, закрывала поддувало. Но уже через несколько минут пламя снова исчезало. Моих навыков ведущего юрисконсульта в Яндексе было явно недостаточно. В ужасе от того, что труд моих сопалатников будет похоронен под очередным неразгорающимся поленом, я отсчитывала минуты до того, как настанет время будить следующего дежурного.

Никогда бы не подумала, как тяжело, оказывается, поддерживать огонь.

Леша, который дежурил за мной следом, - тоже, кстати из Яндекса, - из самых благих побуждений положил дрова сушиться прямо на печку, нарушив таким образом священную неприкосновенность, и чуть не убил нас всех. Дрова ослепительно ярко вспыхнули. Промелькнула мысль, что выбраться из спальника и пробраться к выходу через пылающую печку и десяток тел быстро не получится. Но, к счастью, проверить это предположение на практике не пришлось. Палатка заполнилась дымом, но мы успели потушить дрова до того, как проснулись все остальные.

Иными словами, все мы стремительно набирались походного опыта.

Однако же при всем при этом в палатке – здорово. Здорово неудобно, но здорово. Там – наружа. Кромешная тьма, завывает ветер и идет снег, раздаются какие-то подозрительные звуки, а здесь – тепло и уютно, и спится как ни в одном пятизвездочном отеле. Кто-то сворачивался калачиком во всем теплом, кто-то раздевался до самого не-термобелья, кто-то жался к стенке палатки, кто-то лежал головой в сапогах. Прижимались - головами, спинами, грелись дыханием друг друга. Было забавно думать, что вся эта куча-мала, 12 взрослых людей - на самом деле, руководители, юристы, психологи, инженеры, разработчики, владельцы бизнесов. В общем, уважаемые в обществе специалисты, которые променяли привычный комфорт и возможности Тайландов на то, чтобы снова ненадолго вернуться в те времена, когда вещи, такие важные сейчас, не имели значения. Именно такие контрасты и делают жизнь по-настоящему яркой.

Несмотря на сон, прерываемый ночным дежурством, выспаться успевали все. Распорядок дня в походе изумительный. Отбой в 20 часов, подъем в 5 или 6 утра. Световой день здесь очень короток - светает около 9, а темнеет уже в 16-17, поэтому каждый раз мы старались выйти еще до рассвета.

Сборы по темноте и утреннему морозу. Знакомая уже рутина, но в обратном порядке – кое-как, снегом, привести себя в порядок, помочь собрать шатер и управиться с личными вещами, пока дежурные заняты костром и завтраком. Не проворонить, когда позовут заполнять горячим чаем термоса, иначе останешься без питья до самого вечера.

Выходили не позже восьми, успевая пройти по темному еще лесу, и это было совершенно особенное, невероятное какое-то время. Представьте тишину. Безусловную - успокаивающую, врачующую тишину. Без привычных звуков города - шума машин, людей, музыки в ушах и навязчивых дум о насущном. Только ты, твое дыхание, твои шаги и шаги тех, кто идет поодаль. Шуршание саней. Кажется, и мыслей нет никаких. Нет никаких желаний. Ты просто идешь. Полностью, всем своим существом присутствуя в моменте.

Случайно поднимаешь глаза - видишь черный бархат неба. А на этом бархате - такие звезды, такие умопомрачительно яркие созвездия! Вон Малая медведица. Вон, огромный ковш Большой. Вон Марс, а вон там - пусть будет Венера. Выключаешь фонарик. Кажется, перестаешь дышать от великолепия мира, от этой космической красоты.

Возвращаешь взгляд под ноги - тропу пересекают заячьи следы, убегают в манящую чащобу. Смотришь перед собой. Смотришь в себя. Глубоко вдыхаешь еще ночной, прохладный воздух. Приходит ощущение причастности чему-то большему, чем ты сам. Чему-то вечному, что толком и не можешь объяснить. Смирение, примирение, прощение.

Хлоп. Бьют по ногам волокуши.

В первый ходовой день мы планировали одолеть около 17 км. Дорога «туда» идет через перевал Чарканур северный, постепенно набирая высоту (общий набор метров 700). Идти можно только по тропе - если сойти с раскатанной снегоходки, утонешь по пояс. Под ногами большую часть пути довольно пологий подъем, но из-за волокуш, тянущих за пояс, он кажется крутым. Интересно, что не ощущаешь себя в горах, – никаких вершин не видно, только высокие заснеженные ели кругом, с веток которых длинными нитями свисают мягкие на ощупь лишайники (уснеи).

По дороге встречается еще одна изба - «Изба в кедровнике», где мы нашли путевой дневник, в котором оставляют свои послания путники. Было интересно читать такие «приветы», хотя за все время пути нам встретились всего две группы, кроме нашей. Одна шла туда же, куда и мы. Вторая – лыжная группа - уже возвращалась обратно. В целом можно сказать, что это достаточно уединенное место, по крайней мере, зимой.

Ритм движения – каждые пятьдесят минут десятиминутная остановка и один большой привал на обед. Как это часто бывает, в группе сразу обозначились быстроходы и неторопыги. Идти следовало по самому медленному, поэтому Никита выхватывал из нашей шеренги наиболее неторопливого и ставил за собой. Саша замыкала группу и следила за тем, чтобы никто не потерялся. Старались идти равномерно, но получалось не быстро, и к тому же во второй половине дня пошел сильный снег, поэтому пришлось оперативно обустраивать место под ночлег, и за 7 отмеренных на переход часов мы прошли меньше, чем хотели изначально.

Стоянка организовалась у подножия Перевала, все еще в лесистой части, где было не так ветрено. Снова ставим шатёр, заготавливаем дрова на ночь, растапливаем печь. Перебираем вещи, развешиваем сушиться ходовое, полностью осваивая все немногое пространство палатки.

В эту ночь я оказалась головой к выходу. С левого бока у меня примостился уже знакомый вам Саша, с правого – Юля, которая занимается (восторг-восторг!) спортивным пилоном. Юля оказалась прекрасным соседом, очень компактным и теплым. Про Сашу могу сказать, что он отличный друг и прекрасный человек, но, к сожалению, с надувным ковриком, за что, вероятно, и был наказан судьбой Никитой местом у холодного и мокрого палаточного бока. Хотя и у меня, несмотря на обычный коврик, тоже были свои заботы: из «очка», как ласково называли все, кроме меня, вход в палатку, дуло холодным. Я поначалу пыталась заставить вход, он же выход, сапогами, но в итоге просто натянула на голову шапку, пуховку и клапан спальника. Стало не только тепло, но и мягко.

Но если абстрагироваться от обуви в головах, то наши места во вторую ночевку представляли собой этакие палаточные Патрики. Довольно удобное, с точки зрения доступных удовольствий и простоты логистики, место. Место это давало гораздо больше свободы, т.к. позволяло вылезти наружу, если вдруг захочется ночью посмотреть на звезды, без дополнительных неудобств в виде перелезания через тела спящих товарищей и ритуального проползания вокруг печки. Поэтому на третью ночь я осталась там же, поменяв лишь Юлю на Никиту, который оказался менее компактным, но таким же теплым.

Второй походный день – Рождественский сочельник и день штурма Перевала. Предстояло преодолеть примерно 10 км - 7 до непосредственно Перевала и 3 до памятной таблички на скале, которая обозначала условную кульминацию похода. Шли без волокуш, взяв в радиальных рюкзаках только самое необходимое – теплые вещи, термоса, лыжные маски и очки. Возвращаться и ночевать планировали на том же месте, где провели предыдущую ночь.

Тринадцатым участником похода стала белая собака, которая прибилась к нам на Перевале Чарканур накануне. «Белый» шел с нами уже второй день, перебегая от одного к другому. Иногда убегал вперед, что-то выкапывал в снегу и возвращался обратно. Мы подкармливали его остатками каши, делились колбасными палочками и гладили по заиндевевшей шерсти. Ночь Белый провел рядом с нашей палаткой и сейчас шел с нами на Перевал, показывая дорогу.

А дорога перестала угадываться, как только мы вышли из-под защиты леса. Нас тут же встретил холодный, пронизывающий ветер, заметающий снегом все вокруг. Утоптанная снегоходка пропала, мы шли, тропя друг другу путь через снежную целину. Палки то и дело проваливались в сугроб – в глубине можно было разглядеть, что снег, на самом деле, хрустально голубой.

В остальном идти было не сложно. Уже угадывались горы вдалеке за пологим склоном, а подъём по-прежнему был не слишком крутой – всего около пятисот метров набора.

Но, к сожалению, у самого подхода к Перевалу гиды приняли решение развернуться. Ветер был очень сильный, видимость практически нулевая. Верхонки, маски, куртки – все замело снегом и начало заиндевать. Баф на лице встал ледяной коркой и уже не грел. Но я готова была идти дальше и попыталась все же вынести вопрос на обсуждение. Всем известно, что вернуться сложнее, чем дойти. Никита выразительно посмотрел на меня из-под балаклавы и произнес походную мудрость: «Ради безопасности группы нужно уметь отказаться от своих амбиций».

Что ж. Если я и расстроилась, то ненадолго. Вспомнила, как не поднялась на Пик Ленина в далеком 2013-м году. После трех недель на горе, мы были вынуждены развернуться на высоте 6066 метров - за 1000 метров до вершины. Мне было страшно жаль сил и времени, потраченных, как мне казалось, впустую. И я поделилась своей печалью с индийцем, которого встретила на спуске. Он также не смог достичь заветной цели. Я спросила, расстроен ли он, ведь он приехал сюда аж из самой Америки. Мой попутчик в ответ рассмеялся: "Ты, правда, думаешь, что эти двадцать минут на вершине значили бы для меня больше, чем несколько недель, которые я провел в одном из красивейших мест на планете?"

Совершенно точно, поход на Перевал Дятлова был именно таким путешествием, в котором сам процесс – поход – был не только тортом, но и всеми вишнями на нем.

Мы совместно решили считать своим собственным перевалом то место, куда смогли дойти. Никита заверил нас, что именно в таких условиях происходили события 1959 года, когда дятловцы приняли роковое решение поставить неподалеку палатку. Сделали несколько памятных фото, пообнимались и отправились в обратный путь вслед за Белым.

Еще одна ночь в палатке, финальные сборы, загрузка волокуш. В последний походный день нам нужно было снова добраться до Базы Ильича, где нас уже ждал Григорий. Последние вечер и ночь мы собирались провести в деревне Ушма в 33-х километрах от Базы.

Ушма – последний населенный пункт перед Перевалом. Раньше это было колонией-поселением, где проживали расконвоированные заключенные, а сейчас здесь живут около 30 манси. Манси - малочисленный финно-угорский народ, коренное население Ханты-Мансийского автономного округа — Югры, которые компактно проживают также и на севере Свердловской области. Мы рассчитывали на знакомство с культурой таинственных манси (не в последнюю очередь – с мансийскими чебуреками), прогулку на местные скалы и (наконец-то!) баню, но эта часть путешествия прошла несколько скомкано. Манси нас не очень ждали, и нам встретился только один из них по имени Валерий. Валерий покатал нас на снегоходах и помог растопить печку в одном из домиков, где мы остановились.

Белый все еще был с нами. Он бежал за машиной почти до самой деревни. Заметив собаку, Григорий остановился и забрал ее в кузов, и следующим утром мы принялись обсуждать судьбу нашего друга – кто-то из нас должен был его забрать. Этим кем-то мог стать Григорий, который живет здесь же, в Ивделе. Но финальное испытание Белый не прошел – пробежав еще немного за машиной, когда мы выехали из деревни в сторону города, он остановился и, видимо, решил остаться в своих родных краях. Скорее всего, ведет сейчас очередную группу к Перевалу.

То наше последнее утро вдали от цивилизации было фантастически красивым. Температура, по словам Валерия, опустилась до минус 35 градусов, и вокруг воцарилась настоящая зимняя сказка. Домики с дымящимися трубами, замерзшая река, алый рассвет. Как бы сильно ни мечталось о свежей одежде и чистых волосах, покидать это место не хотелось.

Возможность остаться представилась практически сразу. В сотне километров от Ивделя у нас сломалась машина. Она просто замерзла. Не буду делать вид, что достоверно знаю, на чем едет вахтовка. Предположу, что на солярке, которую Григорий под наши восхищенные взгляды пытался отогреть горелкой.

Машина то заводилась, то снова останавливалась, пока мы в конце концов не встали окончательно где-то in the middle of nowhere. Валя, сын и помощник Григория, отправился на попутке в город за подмогой. Запахло настоящим приключением. Вечером у нас у всех обратный поезд, грядет первый рабочий день, а мы сидим в снегах без связи, еды и воды. Первый час, второй, третий. Положим, с водой мы бы разобрались – топить снег мы уже научились. А вот еды действительно не было – мы, как туристы, которые перед вылетом домой тратят все наличные доллары в аэропорту, съели весь походный провиант. В ход пошли заначки: из карманов курток и рюкзаков извлекались остатки шоколадок, забытых батончиков, доширак, который предлагалось грызть как чипсы. Заначки делали не все, поэтому мы делили еду на кусочки – не наедался, конечно, никто, но ела при этом вся группа. Вспоминали разные истории про происшествия, где люди были вынуждены есть друг друга. Думали, как будем охотиться, и строили другие, самые фантастические, стратегии выживания в зимнем лесу. Было очень весело.

Особенно стало весело, когда среди заначек обнаружились крепкие алкогольные напитки. Как тут было не вспомнить про Чарльза Джокина – повара с «Титаника». Великий повар, у которого был единственный недостаток – любил виски. И когда корабль начал тонуть, Джокин уже был сильно пьян. Но это не помешало ему организовать эвакуацию, отдать свое место в шлюпке женщине с ребенком, потом умудриться поспать, проснуться и стать последним членом экипажа, сошедшим с тонущего лайнера. Он взял с собой литр своего любимого виски и наслаждался им все время, пока ждал спасения в шлюпке. В итоге, говорят, даже не простудился. Джокин как бы одобрительно кивал нам сквозь столетие – если тонете, забудьте про ЗОЖ.

В разгар веселья Григорий принес нам хлеб, испеченный манси. Так нам все-таки удалось прикоснуться к местной культуре. Хлеб был божественно вкусен.

В общем, эти несколько часов, пока за нами не приехала другая вахтовка, прошли на самой высокой ноте. Совершенно точно, ни один бизнес-класс не сравнится с этой прекрасной машиной-домом.

В Ивделе мы оказались за пару часов до отправления поезда. Было уже поздно, на экскурсии времени не оставалось, хотя изначально мы подумывали сходить здесь в музей. В темноте угадывался типичный провинциальный городок. В некогда рабочем поселке при золотоносном руднике сейчас живут около 15 тысяч человек. Для нас же было важно, что здесь был продуктовый магазин и кафе. У этого кафе рядом с памятником Ленину есть даже несколько звезд Мишлена. Сколько, мы позабыли – слишком были увлечены пирожками, селедкой под шубой, борщом и рагу, которые поглощали впервые за неделю из чистой посуды и сидя за столом.

Ночной поезд. Покидав на верхнюю полку вещи, я отправилась умываться и внезапно увидела себя в большом зеркале. Встреча была, конечно, ожидаема. Но это всегда очень необычное чувство после походов, восхождений и прочих длительных отсутствий в привычном вам мире. За долгое время ты отвыкаешь от самого себя и долго вглядываешься в свое лицо, которое кажется незнакомым. Раздеваешься, снимаешь термобелье, которое уже стало второй кожей. Сам себе кажешься немного чужим, другим. Незнакомым и непривычным кажется кровать, высокий потолок в комнате. Горячая вода, ванная комната. Уже совсем скоро, следующим утром я буду петь во весь голос в душе, а после сидеть в белом махровом халате и пить свежесваренный кофе, рассматривая в окне спешащих на работу екатеринбуржцев. Я буду безусловно и абсолютно счастлива вещам, которые мы в нашей повседневности привыкли воспринимать как данность. Походная жизнь учит ценить и радоваться мелочам.

Еще в этом походе я узнала, что на Урале живут открытые, очень добрые и готовые в любой момент прийти на помощь люди. Вероятно, не в последнюю очередь это связано с суровыми условиями, в которых они живут. Я буду вспоминать проводницу поезда «Екатеринбург-Ивдель», которая перед прибытием в 2:45 бесплатно налила мне своего собственного чая, проводила, а после, когда все закончилась, встречала радостным: «Вы вернулись!». Свою соседку по плацкарту из того же поезда, которая, вместо того чтобы возмущаться тому, что я разбудила ее среди ночи, вытаскивая свой огромный рюкзак, помогла мне вытащить этот самый рюкзак, пока поезд стоял на перроне в Ивделе – всего три минуты. Мужичков-работников, которые предлагали помощь (чай, спички, погреться в машине), завидев нас, бегающих вокруг замерзшей вахтовки. Конечно, я буду вспоминать Григория и Валю, чье гостеприимство грело нас лучше всех пуховок вместе взятых.

Что еще. Вяленая хурма и вяленая же курица – лучшие перекусы в зимнем походе. Утепленная балаклава удобнее шапки. Женщины, которые умеют разводить костер и ставить палатку, - красивые, ими можно бесконечно восхищаться. Использование надувных ковриков следует законодательно урегулировать. Печку нужно включить в список особо охраняемых культурных объектов. Люди составляют главную ценность любого события, а самое интересное начинается там, где живут ваши страхи.

Я получила от этих нескольких дней, проведенных на Северном Урале, гораздо больше, чем ожидала. И в снегах, и на ветру мне было тепло и - каждую минуту – радостно. Я не дошла до Перевала, но вернулась полна воспоминаний и впечатлений, наконец-то выдохнув от постоянного присутствия и, что самое главное, захотев вернуться.

Мы простились на вокзале в Екатеринбурге, где всего несколько дней назад все только начиналось. Конечно, было немного грустно от того, что все подошло к концу, что больше не нужно никуда идти, а рюкзак осталось дотащить только до аэропорта. Но одновременно было и радостно от того, что я стала богаче еще на несколько человек, которым могу внезапно написать: «Пойдем со мной?».