Бесы дома.Часть 1.

Хотя чертям для их похождений и отведена вся поднебесная, чем они, нимало не стесняясь, и пользуются, тем не менее и у них для постоянного или особенно частого пребывания имеются места обычные и излюбленные. Наиболее всего их предполагают находить и рассчитывают чаще встретить в тех трущобах, где дремучие леса разрежаются сплошными полосами недоступных болот, на которых никогда не бывает человеческая нога и лишь осторожно шагают птицы особой, приспособленной к трясинам породы (бекасиной и журавлиной). Только летом по воздуху они могут попадать сюда и ходить при помощи голых и крепких ног, подобных ходулям, и тонких, как проволока, длинными же, гибкими и тонкими носами добывать из расплывчатого ила себе пищу.

На трясинах или заглохших и заросших озерах, где еще уберегаются пласты земли, сцепленные корнями водорослей, человеческая нога быстро тонет. Еще зияют кругом и около сохранившиеся во множестве окна — те места, где вода открыта и глубока, но где уже завязалась моховая поросль и скопились плывучие зыбуны. Здесь отвердевающая почва еще зыблется, из-под ног выступает вода, и ходить все-таки очень опасно: упругий пласт захлестывает ямки, намеченные ногою человека. Неосторожного охотника и дерзкого путника, очутившихся беспомощными и в одиночестве, засасывает вглубь подземная сила и прикрывает сырым и холодным пластом, как гробовой доской. Тут ли не водиться злой дьявольской силе и не считать им такие мочаги-топи, ходуны-трясины и крепи-заросли благоприятными и роскошными местами для надежного и удобного жительства? Оно так и есть во всенародном понятии и представлениях.

— Отчего ты, черт, сидишь всегда в болоте? — спрашивает обездоленный болотистой и мокрой родиной пословичный белорус своего рогатого и хвостатого черта.

— Привык! — коротко и ясно отвечает он и за себя лично, и за самого ближнего своего, соседа в магерке и коротенькой свите — домоседливого белоруса, столь же неохотливого переменять старое и насиженное местожительство на неизвестное новое, хотя бы и лучшее.

— В тихом болоте (как и в омуте) черти водятся,—неизменно верят и настойчиво навязывают свое верование великорусы.

— Было бы болото, — подкрепляют они с другой стороны, — а черти будут.

Не ходи при болоте: черт уши обколотит, доброжелательно советует третья из множества и столь же распространенная пословица*.

— И вылез бы черт из болота, и пошел бы в деревню к мужику на свадьбу, да попа боится, — выдают за истину проверенное наблюдение, между прочим, в доказательство того, что болотные черти живут семьями: имеют жен, плодятся и множатся, сохраняя свой род на бесконечные будущие времена. С их детьми, бойкими и шустрыми чертенятами (хохликами), такими же черными (в отличие от немецких красненьких)**, мохнатыми и в шерсти, с двумя острыми рогами на макушке головы и длинным хвостом, не только встречались деревенские русские люди, но и входили с ними в разнообразные сношения. Образчики и доказательства тому разбросаны в народных сказках в довольном количестве и, между прочим, в известной всем пушкинской сказке о работнике Балде.

* Из подобных им вращаются в народе, например, еще следующие: «Навели на беса, как бес на болото», «Ходит черт по мхам, по борам, по болотам», «Всякий черт свое болото хвалит», «Вольно черту на своем болоте орать», «Иной ворочает в доме, как черт в болоте», «Править домом, как черт болотом» и т. д. А впрочем, «гнилого болота и черт боится».

** У наших чертей красным бывает только колпак на голове, и то иногда и кое-где.