Вселение закончилось. 29
— Я просто поднялась проверить, как вы. Больше не буду беспокоить, отдыхайте. Сахён-и, ты завтра рано уходишь? — спросила мама.
*От Сани. Суффикс -и часто добавляется к именам при обращении к близким людям. Это характерно для корейских родителей и старших при обращении к младшим, которых они считают близкими.
— Да. Мне нужно на работу, так что уйду рано утром. Перед уходом зайду в ресторан попрощаться.
— Да что ты, не нужно. Утром и так будет много дел, зачем специально... Мы же всё равно увидимся вечером, — мама замахала руками, и Чон Сахён добродушно улыбнулся.
Мама взяла До Еджуна за руку и сказала:
— Еджун-а, сейчас тебе, наверное, тяжело, но Сахён-и будет рядом и во всем поможет. Он же так о тебе заботится... Поэтому доверься и положись на него. И если что-то вспомнишь, сразу говори, хорошо?
— Не волнуйтесь так, мама. Доктор сказал, что ничего серьезного, так что скоро память восстановится.
— Что бы я без тебя делала... Спасибо.
У До Еджуна голова шла кругом. Хотя разговор шел о нем, он чувствовал себя совершенно отстраненным от ситуации. Мама ушла на первый этаж, тепло попрощавшись с Чон Сахёном.
— ...Что значит «увидимся вечером»? — спросил До Еджун.
— Я решил пока ездить на работу отсюда.
— Мама и папа попросили меня побыть рядом с тобой.
Чон Сахён промычал «хмм» и ласково ответил:
До Еджун лежал на кровати с Чон Сахёном. Хотя место изменилось, ситуация осталась прежней.
Нет, стало даже хуже — кровать была меньше. Приходилось лежать вплотную, касаясь плечами.
До Еджун отчаянно старался не смотреть в сторону Чон Сахёна и только пялился в потолок.
— Слушай... Может, подвинешься немного?
— Хочешь, чтобы я упал с кровати? А если тоже потеряю память, как ты?
Чон Сахён заворочался и придвинулся ещё ближе. Казалось, что До Еджун вот-вот окажется в ловушке между ним и стеной, не в силах пошевелиться. Хотя он и так практически был в этой самой ловушке.
— Ты же слышал. Я сказал тебе приехать сюда отдохнуть.
— Разве есть что-то, чего я не знаю?
Да, конечно... Это же Чон Сахён...
До Еджун признал свою ошибку. Он был слишком наивен, думая, что тот не найдет его, ведь он никогда не упоминал ни местоположение родительского дома, ни родной город.
Ведь в романе даже не было информации о его родном доме...
Нет, почему он вообще преследует за пределами романа?! Разве это не ошибка в настройках? Чон Сахён же никогда не покидал Сеул!
До Еджун чувствовал себя обиженным. Даже когда Чон Сахён собирался убить их в романе, он сделал это на окраине Сеула. Видимо, его не пугали современные камеры видеонаблюдения. Или может, такими были настройки, заданные автором...
Каждый раз, приезжая домой, До Еджун чувствовал, что ненадолго отделяется от сюжета новеллы.
Ведь здесь не было ни главной героини, ни главного героя.
Это было пространство, где ничего нельзя было предсказать, потому что ничего не было описано. Другими словами, здесь была обычная жизнь.
Он приезжал сюда, чтобы перевести дух, а потом возвращался в Сеул с решимостью создать счастливый конец для главных героев.
Но теперь здесь был Чон Сахён.
До Еджун был потрясен — словно вымышленный персонаж легко пересек границу и вошел в реальное пространство.
Точно. В конце концов, и это место тоже было частью романа. От этого внезапного осознания До Еджун почувствовал себя чужаком в знакомом пространстве.
Когда он тихо спросил об этом, Чон Сахён повернулся к нему, подперев голову рукой. До Еджун скосил глаза, чтобы посмотреть на него.
— Утром был уставшим, но сейчас нормально.
Он намекает, что разозлился из-за побега?
До Еджун пожалел, что вообще спросил. Отвернувшись к потолку, плотно сжал губы.
Тогда Чон Сахён взял его за руку под одеялом. До Еджун дернулся, когда чужие пальцы защекотали ладонь, пытаясь переплестись с его пальцами.
Но в итоге Чон Сахёну удалось крепко сжать его руку.
— Не думай слишком много. Не нужно так напрягаться.
Эти слова напомнили ему о шаманке, которая велела жить как пух одуванчика.
Неужели действительно нет другого пути? Тогда что, нужно продолжать притворяться потерявшим память...?
В такой ситуации притворяться казалось бессмысленным. К тому же, Чон Сахён сказал, что останется здесь только до тех пор, пока не вернется память.
Значит, когда память вернется, он уйдет?
Поразмыслив, До Еджун осторожно спросил:
— Слушай, а... что будет, когда память вернется?
— Ну... Для начала вернемся в наш супружеский дом…
Чон Сахён словно ждал этого вопроса и начал говорить, но До Еджун в ужасе перебил его, услышав эти немыслимые слова:
— Да, — твердо ответил Чон Сахён.
— ...У нас есть супружеский дом?
Это было что-то новенькое. Какой супружеский дом, если они даже не женаты?
— Ты не помнишь из-за амнезии... Ничего страшного. Я всё помню.
Чон Сахён начал диктовать адрес, который До Еджун слышал впервые. Он думал, что тот назовет адрес своей квартиры, но нет.
— Когда память вернется, ты всё вспомнишь.
Похоже, он искренне в это верил. До Еджун был в замешательстве.
— И ещё перед сном ты всегда целовал меня на ночь, — Чон Сахён бросил на него откровенно ожидающий взгляд.
До Еджун хотел возмутиться, мол, когда это он такое делал, но понимал — тот снова скажет что-то про амнезию.
— Если я это сделаю, можно будет спать?
До Еджун устал. Ему отчаянно хотелось поскорее забыть обо всем этом и уснуть.
«Ладно, чем раньше начнешь, тем раньше закончишь».
Он осторожно приподнялся и приблизился к лицу Чон Сахёна. Тот с предвкушением закрыл глаза и лег на спину. До Еджун недоверчиво сжал его одежду. Со стороны это выглядело так, словно он хватает его за грудки.
Сглотнув, До Еджун прижался к его губам. Он целовал долго, чтобы тот не упрекнул его в том, что поцелуй был слишком коротким — так, чтобы это точно можно было назвать поцелуем на ночь!
В этот момент руки Чон Сахёна обвили его тело и уложили на себя. До Еджун, лежа на нем, почувствовал, как его схватили за затылок.
Конечно, Чон Сахён не собирался ограничиваться простым поцелуем. До Еджун задрожал от чувства предательства, а Чон Сахён проник языком в его рот.
Но вопреки ожиданиям, поцелуй быстро закончился. Чон Сахён просто раз скользнул языком по его рту изнутри и отпустил.
До Еджун тяжело дышал, будто только что вынырнул из воды, а Чон Сахён с удовольствием наблюдал за ним.
Поцелуй закончился, но руки всё ещё крепко обнимали До Еджуна. Он оттолкнулся от чужой груди, пытаясь отстраниться. Было странно чувствовать, как их животы и бедра плотно прижимаются друг к другу.
— Тяжело же... Быстро отпусти, — сказал До Еджун и попытался оттолкнуть, придумывая отговорки.
— Не тяжело, — покачал головой Чон Сахён. А потом сказал нечто невероятное: — Дети так спят. Говорят, от этого чувствуешь себя в безопасности.
— ...То есть ты хочешь, чтобы я так спал?
Он что, совсем больной? С ума сошел?
До Еджун чуть не разразился ругательствами, но с трудом успокоился и сказал:
— Очень жаль, но я не ребенок. Я взрослый человек.
— ...Значит, такая поза не даст мне чувства безопасности.
— Понятно, — сказал Чон Сахён, но руки не разжал.
— Нет, но... Почему! Не отпускаешь...!
До Еджун отчаянно попытался вырваться, но от этих движений их тела начали тереться друг о друга слишком смущающе, так что он перестал.
— Потому что мне так спокойно.
Псих. Как и ожидалось, он не подвел ожидания — настоящий псих. До Еджуну пришлось ещё раз отказаться от попыток понять Чон Сахёна, от которых он и так отказывался уже десятки раз.