Вселение закончилось. 30
— Ладно. Но в такой позе я точно не смогу уснуть.
*От Сани. Напоминаю, он лежит сверху на Сахёне, на животе.
До Еджун попытался придумать, как убедить непробиваемого Чон Сахёна.
Было очевидно — сколько бы он ни объяснял, насколько эта поза неловкая и неудобная, тот не уступит. Нужен другой подход.
— Когда я сплю на животе, мне снятся кошмары.
Довольно нелепый предлог. Сработает ли? До Еджун с надеждой следил за реакцией Чон Сахёна. Тот издал задумчивое «хм» и сказал:
И тут же перевернул До Еджуна на бок лицом к себе, по-прежнему крепко обнимая.
Что ж, и на том спасибо. До Еджун решил, что легко отделался. Когда он поерзал, устраиваясь поудобнее, Чон Сахён естественным движением подложил свою руку ему под голову. И как-то само собой появилось чувство уюта. До Еджун закрыл глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом.
Он думал, что не сможет уснуть в такой позе, но стоило закрыть глаза, как он провалился в сон. Чон Сахён беззвучно рассмеялся, слушая его ровное дыхание.
— Спишь без задних ног... Даже не догадываешься, что я могу с тобой сделать.
— Могу прямо сейчас забрать тебя отсюда и запереть. Никто даже не узнает, — сказал Чон Сахён и нежно погладил До Еджуна по голове.
Прошло какое-то время, и До Еджун проснулся от шороха.
Он увидел Чон Сахёна — тот был в безупречно отглаженном костюме. Как всегда, идеальный внешний вид без единого изъяна.
Голос До Еджуна был хриплым со сна.
*От Сани. В оригинале была очень домашняя, интимная фраза, которую обычно говорят близкие люди друг другу при расставании, особенно супруги или родители детям.
Чон Сахён усмехнулся. Затем наклонился и поцеловал До Еджуна в лоб.
Тот снова провалился в сон под звук его голоса.
После этого Чон Сахён действительно начал каждый день ездить на работу из родительского дома До Еджуна. Надежда на то, что он прекратит через несколько дней из-за большого расстояния, с легкостью улетучилась.
Каждый вечер родители суетились, накрывая богатый ужин к его возвращению с работы.
До Еджуну приходилось помогать им, чтобы стол ломился от еды для Чон Сахёна.
Он делал это только из-за просьбы родителей — и при этом всё равно не понимал, зачем.
Днем он проводил время с кошкой Бори, которая его игнорировала. Когда он пытался играть с ней игрушечной мышкой, Бори нападала не на игрушку, а на его руку.
А вот с Чон Сахёном она так себя не вела...
Каждый раз До Еджун чувствовал себя обиженным. Казалось, весь мир сговорился против него.
«За что? За то, что просил выпустить меня отсюда? Так ведь не выпустили!»
До Еджун тайком смахнул слезу, намазывая мазь на царапины. А потом немного устыдился того, что взрослый человек плачет из-за таких ранок, которые даже не кровоточили.
В тот день Чон Сахён после работы заехал сначала в ресторан. Он наблюдал, как До Еджун недовольно расставляет закуски на столе, и вдруг, что-то заметив, схватил его за запястье.
Он единственный обратил внимание на маленькую царапину, которую все игнорировали.
До Еджун невольно прикусил губу, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Чон Сахён нахмурился:
— Наверное, больно. Обработал рану? Шрам может остаться... Надеюсь, ты не мыл посуду?
Мытье посуды было обязанностью сотрудников, а не До Еджуна. Он покачал головой. Чон Сахён тихо вздохнул:
— Когда придем домой, обработаю ещё раз.
До Еджун сам не понимал, почему ищет утешения у Чон Сахёна — ведь именно из-за него всё это и случилось. Но всё же он был в сто раз благодарнее ему, чем маме, которая сказала: «Брось, заживет от слюны», или папе, который обвинил его в том, что он сам дразнил Бори.
Немного повеселев, До Еджун указал на яичный рулет перед Чон Сахёном:
— А, так вот почему... Думал, какая странная форма.
Вот ублюдок, он же только что сказал что-то хорошее! До Еджун раздраженно выдохнул.
— ...Эй, не хочешь, не ешь, — сказал он и попытался забрать тарелку с яичным рулетом, но Чон Сахён оказался быстрее.
Ловко подхватив весь рулет палочками, он переложил его в тарелку с рисом.
До Еджун растерянно смотрел на пустую тарелку в своих руках. Чон Сахён довольно улыбнулся, глядя на рис, полностью скрытый под яичным рулетом.
— ...Ешь, не ешь, мне всё равно.
*От Сани. Тот самый «ёбо», который только между супругами. Смотрите сноски в 28 главе. Простите, но я не могу везде оставить ёбо, мне слишком смешно от этого. Будет дорогой!
До Еджун промолчал и хотел уйти на кухню, но Чон Сахён поймал его.
— Когда постоянно чувствуешь запах еды, аппетит пропадает.
До Еджун и раньше, помогая в ресторане, почти не ел — только перекусывал. От запахов еды есть совершенно не хотелось.
— ...Ты всё это время не ел нормально?
Проницательный Чон Сахён сразу понял по его словам, что тот пренебрегал едой. Мама, которая как раз принесла целую гору фруктов на десерт, добавила:
— Эх, и не говори. Говорю ему поесть, а он не хочет. Предлагаю сходить в другой ресторан — тоже не хочет.
Она выдала его Чон Сахёну, будто тот был кем-то важным. То есть... будто он действительно был ее зятем. И конечно, Чон Сахён тут же начал отчитывать До Еджуна вместо мамы.
Чон Сахён снова зацепился за неправильное обращение. До Еджун посмотрел на него и осторожно сел рядом.
*От Сани. Сахён требует, чтобы Еджун называл его не просто «ты», а дорогой/ёбо. Здесь Еджун использует просто фамильярное «ты» вместо «дорогой», за что Чон Сахён его и одергивает. Типа должно быть так: «Ешь сам, дорогой».
— Правильное решение, — Чон Сахён довольно улыбнулся и погладил До Еджуна по голове. У того просто не было выбора.
Если бы не сел, то пришлось бы назвать Чон Сахёна «дорогим». Единственный способ избежать этого — послушно сесть.
— Приятного аппетита. А, яичный рулет не трогай, я сам съем.
На самом деле причина, по которой До Еджун хотел сбежать подальше от стола, была в другом. Он «случайно» добавил слишком много соли в яичный рулет.
«Нельзя просто так выбрасывать еду», — с этой мыслью он доделал рулет и подал его Чон Сахёну.
Когда тот поднял один кусочек палочками, всё остальное потянулось следом, не желая разделяться.
До Еджун старательно делал вид, что ничего не слышит. И молча наблюдал, как Чон Сахён кладет рулет в рот. До Еджун пытался предугадать его реакцию.
«Просто скажет, что невкусно? Нет, наверное, всё равно похвалит. Не станет же он выплевывать то, что я приготовил».
Маленькая месть До Еджуна тихо свершалась. Он ждал, что Чон Сахён либо в ужасе отшатнется, либо будет через силу делать вид, что вкусно, но...
Выражение лица Чон Сахёна, который медленно жевал рулет, оставалось безмятежным.
— Я давно думал об этом, и теперь точно уверен...
— Похоже, кулинарные способности не передаются по наследству.
— Ничего страшного. Зато ты очень милый.
С этими словами Чон Сахён взял второй кусочек. Того самого рулета, который было трудно проглотить даже запивая водой!
Когда До Еджун сам пробовал его, вкус был просто божественным — настолько божественный, что можно было сразу отправляться на небеса. Как же так?
— Неправда! Вообще-то я отлично готовлю яичный рулет! — возмутился До Еджун.
— Да? — небрежно переспросил Чон Сахён таким тоном, будто совсем не верил. Но этого было достаточно, чтобы спровоцировать До Еджуна.
— Вау… ты серьёзно думаешь, что это мой уровень?
— М? Ты же сказал, что сам приготовил.
До Еджун посмотрел в глаза Чон Сахёну и почувствовал, как у него перехватило горло. Чтобы доказать свои кулинарные способности, нужно было признаться, что он специально насыпал много соли, чтобы подшутить над ним. До Еджун мысленно стукнул себя по голове, сокрушаясь о собственной глупости.
— …Я могу лучше, — сказал он в итоге упавшим голосом и снова сел.
Чон Сахён положил в рот третий кусочек и ответил:
Это конец. Поражение было таким сокрушительным, что даже оправдываться было нечем. До Еджун молча затолкал в рот овощную закуску.