Рыба-молот 6. Рональд Фрай
Послесловие
Мы смотрели на несколько поколений вперед, пытаясь воздействовать на детей, у которых еще не сформировалась антиамериканская парадигма. Когда пришли новые ребята, все это было смыто потоком».
Когда мы покидали провинцию Кунар весной 2004 года, мы чувствовали приподнятое настроение от того, чего мы достигли. За время пребывания в лагере "Благословение" мы улучшили здоровье, образование и благосостояние жителей долины Печдара; подготовили силы обороны, способные обеспечить безопасность тысяч сельских жителей; завоевали друзей среди шур, районных лидеров, мулл и населения в целом; создали атмосферу, в которой местные жители были гораздо менее благосклонны к влиянию боевиков.
В тени все еще оставались смутьяны. Но из-за того, что мы сосредоточились на завоевании сердец и умов, их способность вербовать новых бойцов и мобилизовывать нейтралов на свое дело была почти бессильна. Американо-афганские отношения в нашей зоне ответственности были на рекордно высоком уровне, и многие беженцы, бежавшие в Пакистан во времена талибов, возвращались в свои дома в нехарактерно спокойной долине Печдара.
Жители долины с благодарностью восприняли эти перемены, и в день нашего отъезда они выразили свою признательность теплыми проводами. Из соображений безопасности мы не сообщили афганцам точный день нашего отъезда, но они знали, что он приближается. Утром 25 мая мы сбрили бороды, надели форму армии США и в последний раз покинули лагерь "А". Услышав звук роторов вертолетов, летящих на запад вверх по долине, военнослужащие ASF поняли, что наступил конец развертывания "Хаммерхед-6". По пути к вертолётной площадке мы прошли через толпу взволнованных солдат ASF. Слов было мало, но горько-сладкое чувство ощущалось в рукопожатиях и объятиях, в блеске полуподавленных слез в глазах солдат.
Нас также провожали дети из начальной школы, глава района, старейшины и большая толпа жителей кишлака. Как и ASF, как и мы, они были заметно тронуты моментом отъезда. Когда мы подошли к LZ и приготовились к посадке, мы увидели в толпе подростка, над разбитыми пальцами которого пять дней назад трудился Майк. Он махал аккуратно забинтованной рукой и грустно улыбался.
А потом все закончилось. В тот момент мы с Рэнди стояли на площадке, когда остальные члены группы садились в вертолет. Еще мгновение - и мы уже сами стояли на рампе, в последний раз оглядывая наш дом в горах. Как только мы поднялись в воздух, пилот на несколько минут опустил рампу "Чинука", позволив нам увидеть, как маковые поля, река Печдара, кишлаки Маногай и Нангалам и лагерь "Благословение" исчезают вдали.
Когда мое "королевство" исчезло вдали, я задумался о нашей войне в Печдаре. Мы пришли, чтобы обезопасить территорию, лишить врага убежища и сделать ее дружественной для американских войск и нового афганского правительства. Я считал, что мы добились успеха по всем этим пунктам. Моя группа тоже так считала, хотя мы понимали, что многое еще предстоит сделать. Как позже выразился Рэнди, "подумайте, что мы могли бы сделать, если бы остались еще на год".
Размышляя о связи, которую мы установили с людьми, и об относительном мире, который наши усилия принесли на эту землю, я осмелился спросить себя: "А победили ли мы? В тот момент мне показалось, что ответ был положительным. Что бы ни происходило в Кабуле, в других частях Афганистана или в Вашингтоне, я верил, что в этой маленькой долине, как нетрадиционные силы в маленькой, почти частной войне, мы вышли победителями. С помощью оружия и пота, уважения и убежденности мы изменили ситуацию.
Я был не одинок в этом убеждении. Когда через час мы прибыли в лагерь Вэнс, нас завалили поздравлениями. Только что вышел репортаж "60 минут II", поэтому и здесь, и дома нас считали знаменитостями часа. За обедом полковник Херд назвал меня "самым известным командиром ODA в армии" и сказал, что если бы CBS наняла профессиональных актеров, они не смогли бы произвести на экране большего впечатления, чем мои "зеленые береты". Позже мы встретились в его кабинете, где он задал мне вопрос.
"То, что ваши ребята сделали в лагере "Блессинг", должно стать образцом для всего Афганистана. Как вы думаете, капитан, это возможно? Можно ли это повторить?"
Для меня ответ был очевиден. "Да, сэр", - сказал я. "Но для этого нужно работать. Если команда вовлечется в жизнь местного сообщества, как это сделали мы, если она действительно хочет защитить людей и сделать их процветающими, тогда да. Это можно сделать".
Это, очевидно, был тот ответ, который он надеялся услышать. На своем ноутбуке он открыл презентацию PowerPoint, которую он делал в тот день перед группой генералов. На одном из слайдов была карта долины Печдара с лагерем Блессинг в центре внимания. Он с энтузиазмом рассказывал мне, что если мы сможем разместить лагеря "А", подобные нашему, в десятках афганских долин, их сферы влияния распространятся так, что вся страна изменится. Если нашу маленькую частную победу смогут повторить десятки других лагерей "А", врагу негде будет устоять.
Это была теория "чернильного пятна" в противоповстанческой борьбе: начать с малого и расползаться наружу, как капля чернил растекается по салфетке. Для меня это звучало замечательно. Я был убежден, что это может произойти. Если.
В течение следующих нескольких дней, когда мы готовились к последнему рывку домой, мы получали подобные выражения уверенности от длинного потока офицеров и сержантов, включая начальника штаба CENTCOM, генерал-майора морской пехоты и даже генерала Брайана Брауна, главного командующего Командованием специальных операций США. Белый дом, казалось, был впечатлен тем вкладом, который мы внесли в войну с терроризмом, засучив рукава и не ограничиваясь оружием. Я с благодарностью принимал эти похвалы от имени своей группы. Они работали не покладая рук в течение нескольких месяцев, и пот окупился. Я был безмерно горд их усилиями.
Учитывая все это общественное признание, можно было подумать, что "модель лагеря Благословение" быстро станет новой нормой. Все, начиная с Министерства обороны, говорили, что наша версия противоповстанческой деятельности должна быть воспроизведена. По логике вещей, это понимание должно было оказать серьезное влияние на политику.
Но этого не произошло. Пришедшие нам на смену силы считали нашу стратегию, ориентированную на население, слишком "пассивной". Они предпочли более традиционный, ориентированный на врага подход, который позволил бы активно направить войска в долину Коренгал, чтобы уничтожить осиные гнезда. Почти сразу же они начали проводить операции по поиску и уничтожению, что увеличило число жертв среди талибов, но также увеличило сопутствующий ущерб. Это быстро подорвало накопленную нами добрую волю, настроило ранее нейтральных жителей кишлака против американцев и создало целые легионы новых джихадистов, жаждущих мести: кадры "случайных партизан "[1].
В порочном круге американские специалисты по планированию вводили все новые и новые войска, и коалиция стала новым игроком в экономике крови "око за око". Вместо бородатых спецназовцев, возглавляющих противоповстанческие усилия, с морскими пехотинцами, выполняющими функции охраны и дополнительной силы, обычные силы сами взяли на себя обязанности по противоповстанческой борьбе. Модель лагеря "А", предназначенная для защиты местного населения, была заменена серией боевых аванпостов (COPs), функция которых, похоже, заключалась в защите их собственных обитателей. Вместо наших местных афганских войск, патрулирующих горы, Афганская национальная армия направила в местные кишлаки пару батальонов с ограниченными племенными и этническими связями.
Учитывая историю региона, было легко предсказать, как отреагируют местные жители. Морские пехотинцы стали мишенью и были убиты. Враг сплотил местных жителей, чтобы изгнать иностранных захватчиков. По мере роста потерь американцы вводили все новые и новые войска. В 2008 году, на пике операций в долине Печдара, в районе, где в 2004 году мы действовали силами 60 американцев (зеленых беретов и морских пехотинцев) и роты из 110 афганцев, было 800 американских и 2000 афганских военнослужащих. На смену силам в 170 человек пришли силы в 2 800 человек, и это увеличение не принесло ничего, кроме дополнительных потерь.
Через год после нашего отъезда, в долине Коренгал в пяти милях к юго-востоку от лагеря Блессинг, о чем рассказывается в книге 2007 года и фильме 2014 года "Уцелевший", девятнадцать американцев погибли в ходе трагической операции под названием "Красные крылья". Вскоре после этого солдат, изображенный в документальном фильме "Restrepo", назвал Коренгал "самым смертоносным местом на земле"; в итоге там погибли сорок два американца. Летом 2008 года в долине Вайгал, расположенной в пяти милях к северу от лагеря Блессинг, в кишлаке Ванат были убиты девять американцев и двадцать семь ранены в самом кровопролитном отдельном бою за всю афганскую войну. По данным разведки, атакующая группа численностью двести человек состояла в основном из местных жителей, отвергающих американское присутствие в этом районе. В 2011 году американские военные вывели войска из долины Печдара, что стало первым реальным отступлением в ходе войны. К тому времени там погибло более ста американцев.
Я не претендую на то, что понимаю все факторы, благодаря которым относительно спокойная Печдара вновь превратилась в кровавую бойню. Я знаю, что, мирно работая с местным населением, вместе с ним и через них, солдаты ODA 936 создали дух сотрудничества, который способствовал нашему успеху и который, хотя бы на мгновение, помог сдержать насилие. Я твердо убежден, что если бы уроки, которые мы там извлекли, были изучены теми, кто отвечал за войну - если бы генералы, сотрудники Пентагона и политики действительно стремились повторить нашу миссию - американская глава истории Печ-Вэлли могла бы сложиться иначе.
Все это поднимает тревожный вопрос.
Если эксперимент спецназа - ориентированная на население модель лагеря "А" - имела такой успех в умиротворении врожденно неспокойной долины Печдара, почему она была заменена обычной стратегией, ориентированной на противника, которая уже стала гибелью британцев и русских, и которая с ужасающей быстротой снова превратила регион в кладбище для американцев? Или, если задавать вопрос со стратегической точки зрения, почему обычные силы были назначены главными в нетрадиционной войне? Военная логика ускользает от меня. Не понимает ее и мой командир батальона, подполковник Маркус Кастер. В недавнем разговоре он с горечью сказал: "Мы никогда бы не поставили генерала армии командовать морской блокадой, генерала ВВС - десантом или генерала морской пехоты - воздушной кампанией. Так почему же мы ставим обычных генералов, ведущих обычные войска, командовать нетрадиционной войной?".
Я еще не услышал приемлемого объяснения. Но я считаю, что важно задавать этот вопрос и сомневаться в ответе. Это может помочь нам понять, как поражение, казалось бы, вырвалось из пасти победы.
Есть и другие вопросы, которые также можно задать - вопросы о том, как на какое-то время террористы были оттеснены на второй план, а осажденный народ Печдара увидел в американцах друзей. Я уже говорил, что моя группа выиграла свою маленькую, частную войну, и я считаю, что в этой книге я привел достаточно доказательств в поддержку этого утверждения. Поэтому стоит спросить, почему мы добились успеха. Что мы сделали такого, что отличалось в глазах местных жителей? Почему они плакали, а не ликовали, когда мы улетали?
Может быть, дело во внешности? Мы выглядели как они, больше, чем любая военная сила до или после нас. Может быть, из-за наших бород и шапок-пакол они приняли нас? Видели ли они, что это не просто переодевание, а уважение к их культуре?
Было ли это связано с тем, что, создавая силы безопасности, мы нанимали местных мужчин - собственных сыновей старейшин, а не нанимали солдат национальной армии из далекого Кабула?
Было ли это так, что мы прилагали все усилия, чтобы ограничить сопутствующий ущерб? Или в том, что, когда это случалось, мы признавали свои ошибки и соглашались возместить ущерб? Было ли наше уважение к местному племенному кодексу фактором нашего успеха?
Был ли фактором тот факт, что ODA 936 состояла из национальных гвардейцев, а не из военнослужащих срочной службы? Дало ли нам пребывание вне палатки "большой армии" большую гибкость и меньше беспокойства по поводу решений, которые могли повлиять на нашу карьеру? И повлияла ли наша зрелость как мужей и отцов с гражданским опытом на то, как мы взаимодействовали с афганскими мужьями и отцами?
Повлиял ли опыт некоторых из нас в качестве мормонских миссионеров на то, как мы воспринимали опыт "культурного погружения"? И что значило для местных жителей то, что мы уважали их религию?
Или наше небольшое присутствие - менее двухсот человек - облегчило местным жителям восприятие нас как гостей, а не как оккупационной армии?
Вероятно, все эти факторы сыграли определенную роль в том, что развертывание ODA 936 стало разрывом в привычной схеме. Но что это говорит об афганской войне, о роли нетрадиционных боевых действий в таком конфликте, о других малых войнах в XXI веке? Что говорит нам опыт "Хаммерхед-6" о том, куда нам двигаться дальше?
За последние десять лет я много думал над этим вопросом. Я рассмотрел уроки, которые моя группа получила в долине Печдара, и подумал о том, как они могут внести ясность в использование нетрадиционных методов ведения войны и противоповстанческих действий. Я написал эту книгу отчасти для того, чтобы поделиться этими принципами с другими командирами и сержантами спецназа, которые в других долинах в другое время могут столкнуться с проблемами, подобными тем, с которыми столкнулись мы.
Поэтому для спецназовцев будущего я закончу эту книгу изложением семи общих принципов ведения нетрадиционной войны и борьбы с повстанцами, которые, как показала мне служба в " Hammerhead Six", являются истинными. Я считаю, что когда вы оказываетесь в чужой стране, кипящей неизвестными неизвестными, эти известные принципы могут помочь вам найти свой путь. Они могут смягчить культурный шок, помогая вам воспринимать местных жителей - людей, которых вы пришли освобождать, - как людей. Они могут помочь вам выполнить вашу миссию. Возможно, они даже помогут вам спасти жизнь - в том числе и свою собственную.
Один "зеленый берет" равен ста винтовкам. Все силы специальных операций способны выполнять задачи прямого действия. Зеленый берет" - единственный в арсенале министерства обороны боец с проверенным опытом и набором навыков для вдохновения, обучения и руководства нерегулярными силами. Именно это означает выражение, что один "зеленый берет" равен ста винтовкам. "Зеленый берет" превращает жителей индиджских деревень в солдат, сражающихся на нашей стороне и готовых принять бой, когда нас не станет.
В нашем ODA часто шутили, что если "морского котика" и "зеленого берета" бросить в кишащие врагами джунгли на шесть месяцев, то "морской котик" выйдет оттуда с более длинными волосами и мемуарами, а "зеленый берет" - с целой армией. Как "зеленый берет", проведение миссий силами местного населения, вместе с ними или через них - это то, что делает вас экспоненциальным[2] коммандос, настоящим множителем силы. Никто другой даже не пытается сделать это. Поэтому опирайтесь на эту силу. Примите то, что делает вас уникальным.
Овладейте своим ремеслом. Самообразовывайтесь. Не думайте, что вы все знаете, когда закончите обучение. Перед отправкой на службу потратьте как можно больше времени на изучение людей, культуры, экономики и истории того района, за который отвечает ваша группа спецназа. Прочитав книгу Ахмеда Рашида "Талибан", я узнал больше о пуштунах и о противнике, с которым нас послали сражаться, чем из любой разведывательной сводки, предоставленной армией. Не ждите, что армия введет вас в курс дела. Вы должны быть экспертом-самоучкой по своему району операций и принимать близко к сердцу любые уроки, которые вы можете извлечь из опыта других подразделений, служивших в районе, где вы будете развернуты.
Зрелость имеет значение. Каждый день военные берут выпускников средних школ и превращают их в морских пехотинцев, рейнджеров, десантников и морских котиков. Для "зеленых беретов" это не представляется возможным. Нетрадиционная война требует, чтобы "зеленые береты" были старше, мудрее и опытнее, чем обычные войска или другие подразделения специального назначения. В долине Печдара нам пришлось налаживать отношения с мужчинами-пуштунами, у которых были жены и дети, и которые зарабатывали на жизнь на акре мака и небольшом стаде коз. Это было достаточно сложно для нас, с нашими собственными семьями и разнообразным опытом работы. Ожидать этого от восемнадцатилетнего морского пехотинца или армейского пехотинца нереально. Чтобы понять трудности пожилых людей, нужно самому быть немного седым в бороде.
Мыслить как "зеленый берет" - значит уметь мыслить нестандартно и идти на просчитанный риск. Для развития этих способностей требуется определенный жизненный опыт. В нашем случае мы все были подготовленными солдатами, но у нас на борту также были бывший инженер железнодорожного транспорта, медбрат отделения интенсивной терапии, торговец драгоценными камнями, бывший миссионер с опытом работы за границей, офицер полиции и несколько предпринимателей. Это дало нам широкий набор идей и знаний по решению проблем, которые мы могли использовать, когда требовались нестандартные решения.
Я глубоко убежден, что SF должна быть зрелым мозговым центром специальных операций и не должна разбавляться молодыми, неопытными солдатами. Если сообщество SF необходимо расширить сверх того, что может предоставить армия, то лучше всего позволить избранным морским пехотинцам, морским котикам и военнослужащим ВВС, имеющим значительный опыт и желание научиться нетрадиционным методам ведения войны, попробовать свои силы и быть отобранными для временного или постоянного перевода в армейский спецназ.
Примите серый цвет. На протяжении всей нашей истории спецназ использовал риск, смелость, дерзость и нестандартное мышление для достижения великих целей. Часто это происходило в серых зонах неопределенности. Но для "зеленого берета" принципы, по которым живут обычные солдаты, - это роскошь, которая не всегда вам доступна. Армия не понимает и не доверяет вашим нестандартным навыкам, тактике и мышлению, но ей нужны результаты, которых можете добиться только вы. Вы можете рисковать своей карьерой, принимая решения, в правильности которых уверены только вы. Все равно принимайте их.
Вы должны научиться принимать моральные, правовые, этические, политические и экономические решения в культурах, которые не разделяют все ваши ценности. Вас могут попросить дать гарантии, которые ваше правительство может не выполнить. Обещайте только то, что вы уверены, что сможете выполнить. Вам придется балансировать между целями и мотивами индиджи и целями американского народа и правительства США. Они не всегда будут совпадать. Чтобы эффективно вести переговоры в этой серой зоне, вы должны помнить, что в любое время миссия и благополучие вашей группы должно преобладать над всеми другими факторами.
Думайте не только об оружии. Как бы ни было обидно иногда солдатам, обученным военному искусству, нашим лучшим оружием в противоповстанческой борьбе и UW не всегда являются пушки. Как сказал Сунь-Цзы, "покорить врага без боя - это верх мастерства". В борьбе с повстанцами мы не просто сражаемся с врагом, мы пытаемся подорвать его дело, снижая его привлекательность для местного населения. Мы продаем наше видение будущего в противовес видению нашего врага. Гражданские отношения, информационные операции и хлебосольство с местными лидерами иногда достигают этого более эффективно, чем прямые действия.
Финансирование такой работы с населением должно осуществляться тщательно. Все конфликты имеют бюджет в виде сокровищ и крови, которые, если их растратить, приведут к поражению, отступлению или "тактической передислокации" до выполнения миссии. Когда деньги разбрасываются бессистемно, с минимальной подотчетностью, акцент смещается с обмена ценностями на вытягивание как можно больше денег из "лохов"[3] - американцев. Это не вызывает ни партнерства, ни уважения.
В долине Печдара мы обнаружили, что программы по работе с населением, или программы гражданской активности - клиники, школы, восстановление мечетей - оказывают значительное влияние на население и дают большую отдачу от инвестиций. Они работали лучше всего, когда мы соблюдали два принципа: (а) Распределяйте благосостояние. Небольшой проект, выполненный двадцать раз в разных деревнях, окажет большее влияние, чем одно огромное начинание, которое никогда не будет завершено или затронет только одну часть населения или одного подрядчика. (b) Обусловьте свою помощь поддержкой местного населения. Стройте мост не в качестве взятки для тех, кто не готов к сотрудничеству, а в качестве награды за уже проявленную дружбу.
Ошибки - это возможность. Будьте уверены, что вы будете совершать ошибки. Испытание настоящего "зеленого берета" заключается в том, чтобы признать эти ошибки, взять на себя ответственность за них и работать с пострадавшими сторонами, чтобы исправить то, что исправить невозможно. Слишком часто, когда внешние силы наносят непреднамеренный ущерб местному населению, негласной реакцией является преуменьшение трагедии ("Такова война") или, что еще хуже, снятие с себя ответственности. Помимо бесчувственности, это может привести к катастрофическим последствиям для всей вашей операции.
Поэтому, когда вы облажались, признайте это и попросите понимания. Будьте готовы работать с местными властями и обычаями, чтобы разрешить напряженность. В UW у вас нет возможности отмахнуться от трагедий. Вы должны разрешить их в честном диалоге с теми, кому вы причинили вред. Благодаря тому, что мы сделали это во всех трех инцидентах с сопутствующим ущербом, мы не только выжили, но и углубили чувство доверия, которое мы установили. Немного смирения поможет вам одержать победу на человеческом уровне.
Проявляйте заботу. Чтобы заслужить доверие местного населения, вы должны заботиться о нем - и показать, что вам не безразлично. Показывать местным жителям, что вы уважаете их и заботитесь об их благополучии, не является ни пассивностью, ни неуместностью. Это способ завоевать сердца и умы, и поэтому он очень продуктивен. Кроме того, это менее затратно, чем прямые действия. Как любил говорить наш сержант Роджер Уилкокс, "Пули стоят денег. Доброта бесплатна".
Доброту нелегко подделать. Встреченные вами индиджи могут быть необразованными по американским стандартам, но они поймут, когда вам действительно не все равно, когда вы действительно уважаете их и их культуру, а когда вы просто пытаетесь манипулировать ими или заставить их выполнять вашу волю. Притворитесь, и они почувствуют вашу снисходительность, повернутся и побегут под огнем, а может быть, просто перережут вам горло, пока вы спите (такое уже случалось). Будьте внимательны по-настоящему, и вы найдете верных людей, которые пройдут сотни миль по холмам в поисках общего врага, попробуют вашу еду, чтобы проверить, нет ли в ней яда, и будут рисковать собственной жизнью в перестрелке, чтобы уберечь вас от беды.
Отдавать дань уважения также означает уважать местную культуру и религию, как свою собственную. Это может не требовать от вас носить бороду или местную одежду во всех местах. Но это требует, чтобы вы не проявляли неуважения или снисхождения. Наш сержант разведки Скотт Дженнингс хорошо сказал об этом: "Отношение имеет значение. Если вы идете с чувством превосходства над афганцами, вас ждет неудача". В долине Печдара мы преуспели отчасти потому, что не собирались превращать ислам в христианство или Нангалам в Пеорию. Мы лично не были согласны со многим из афганской культуры или религии, но мы признавали, что их культура и религия важны для них, и действовали соответственно. Если вы хотите, чтобы вас воспринимали как гостей, а не оккупантов, вы не можете поступать иначе".
Как и Hammerhead Six, ODA 936 жила в регионе северо-восточного Афганистана, который после нашего ухода стал известен коалиционным силам как Долина смерти. Тем не менее, мы прослужили там шесть месяцев, ни один человек не погиб в бою, и за это время сумели завязать дружеские отношения, преодолев древние культурные и религиозные барьеры. Я не верю, что нам просто повезло.
Я верю в то, что, объединив наши цели и искренне пытаясь служить и защищать местных жителей, мы оказались под их защитой. Войдя в долину как гости, мы и относились к ней как к гостям. Это не сделало нас неуязвимыми для вражеских пуль, но уменьшило количество пуль, доступных врагу, и количество местных жителей, готовых вступить в их ряды. Возможно, именно поэтому мы добились успеха. Возможно, это была главная причина, по которой мы вышли живыми.
Многим, кто пришел после нас, не так повезло. В Афганистане, как и во многих других местах на протяжении всей нашей истории, храбрые мужчины и женщины отдали свои жизни за идеалы, которые делают эту нацию великой. Они заслуживают глубочайшей благодарности и уважения со стороны нашей страны и граждан Афганистана, которые выиграли от их жертвы. Поскольку Соединенным Штатам предстоит участвовать в других асимметричных конфликтах, важно извлечь все возможное из того, что иногда идет правильно, чтобы в будущих столкновениях мы могли оптимизировать наш прогресс и минимизировать кровопролитие. Я надеюсь, что эта работа внесла свой вклад в достижение этой цели. Пусть следующее поколение "зеленых беретов" будет самыми умными и подготовленными нетрадиционными воинами, которых когда-либо видел мир, чтобы граждане этой страны могли сохранить свои свободы, а наши угнетенные союзники в будущем - обрести свои.
[1] ДэвидКилкуллен, Случайныйпартизан (David Kilcullen, The Accidental Guerrilla): Fighting Small Wars in the Midst of a Big One. New York: Oxford University Press, 2009.(прим.автора)
[2] матем. связанный, соотносящийся по значению с существительным экспонента; изменяющийся по экспоненте (показательной функции)
[3] “sucker” - сосунок