Дневник разведчика, 1969 год - майор Брюс Х. Нортон 1
Только подумай![1]
о том, что жизнь твоя - толчок
в грудь дальних будущих веков.
В ЛЕСУ
ГЛУБОКО В МЫСЛЯХ ПОЧТИ ВСЕХ МОЛОДЫХ ПАРНЕЙ парней живет убеждение, что в обладании настоящим оружием есть что-то загадочное, увлекательное и мощное. При этом не имеет значения, будет ли это винтовка, пистолет или дробовик. Когда я рос в 1950-х годах в маленьком провинциальном городке Северный Скитуэйт, штат Род-Айленд, я не был исключением.
Иметь собственную винтовку означало для меня многое. Это означало, что мне можно доверять, что я должен знать разницу между правильным и неправильным. Это такжКонтхьене означало, что я буду нести ответственность за свои действия с этой винтовкой.
Я понял, что винтовка может забрать жизнь, но никогда не сможет ее вернуть.
Мою самую первую винтовку подарил мне отец, когда мне было девять лет. Это была пневматическая пулевая винтовка Crossman[2] модели 140-B 22[3] калибра. Винтовку нужно было накачать вручную не менее десятка раз, чтобы пулька из твердого свинца набрала достаточную скорость и попала в цель, будь то размеченный лист бумаги, белка высоко на дубе или ничего не подозревающий кролик, высунувшийся на открытое пространство.
Crossman была однозарядной винтовкой, и эта важная особенность впоследствии, десять лет спустя во Вьетнаме, оказалась очень полезной для обучения.
Вспоминая те времена, кажется, что каждую свободную минуту я проводил в тихих сосновых лесах Северного Скитуэйта.
Территория, окружавшая наш старый семейный дом с трех сторон, принадлежала городу Провиденс, и все эти тысячи акров[4] были огорожены и "обозначены", чтобы не дать нарушителям испортить землю или загрязнить девственные воды водохранилища.
Вся территория состояла из сельскохозяйственных угодий, сосновых и лиственных лесов и огромного водоема - водохранилища. Вся эта территория находилась под контролем Совета по водоснабжению Провиденса. Это по-прежнему чрезвычайно ценный водораздел для нашего маленького штата, потому что водохранилище Скитуэйт обеспечивает пресной водой весь город Провиденс.
Для меня, в возрасте девяти лет, это было место мечты и приключений. Лес был здесь для исследования, водохранилище - для рыбалки, а открытые участки старых фермерских угодий - для охоты. Единственным препятствием, отделявшим меня от леса, была каменная стена высотой в три фута (91,44 см.).
Густые заросли леса были идеальным местом для любого маленького мальчика, чтобы узнать, что природа может открыть любопытному. Именно там я научился выслеживать мелких животных, медленно и бесшумно передвигаться по лесу. Я научился предсказывать, когда погода в Новой Англии может быстро измениться, и понял, как к этому подготовиться. Меня научили ловить ондатру и норку на живца, используя сома в качестве наживки.
Это было прекрасное место для обучения. Это было лучше, чем любой школьный класс, который только можно себе представить.
Независимо от времени года, меня можно было найти в лесу с винтовкой, и я постоянно тренировался с ней.
Путем проб и ошибок я понял, что, поскольку у меня однозарядная винтовка, я всегда должен сделать так, чтобы первый выстрел был результативным; учитывая время, необходимое для перезарядки и накачивания этой чертовой штуки, второй выстрел обычно был невозможен. Подкачка винтовки делала ее очень шумной и всегда выдавала мое присутствие. Любое живое существо, в которое я стрелял и промахивался, обычно не ждало, пока я перезаряжусь и попробую снова.
Я постоянно тренировался с этой винтовкой. Через месяц я смог тщательно прицелиться, нажать на спусковой крючок и в девяти случаях из десяти разбить таблетку аспирина, зажатую в коре сосны, на расстоянии около тридцати шагов.
Тогда я едва ли мог осознать, что навыки меткой стрельбы, терпение и практика окажутся столь полезными при подготовке к гораздо более серьезному виду стрелковой игры, в которую я буду играть в последующие годы. От таблеток аспирина, бумаги и мелкой дичи, мишени сменились на мишени в человеческий рост в виде северовьетнамских солдат. Бумажные мишени и мелкая дичь не ведут ответного огня. А вот NVA - да.
Моя винтовка с пульками позже уступила место настоящей винтовке. Мне было тринадцать лет, когда я получил винтовку Винчестер 22-го калибра. Она имела пятизарядный магазин и вмещала патроны .22 короткого, длинного и длинноствольного калибра[5]. Единственные изменения, которые я внес в нее, заключалось в добавлении кожаного ремня и оптического прицела Bushnell 4X[6].
Она была идеальна: пользоваться ею было не так сложно, как пулевой винтовкой, а увеличенная дальность, четыре дополнительных выстрела и преимущество, которое давал оптический прицел, компенсировали недостатки пулевой винтовки Crossman.
В миле от меня жил мальчик по имени Джерри Курран, и у него тоже была винтовка 22-го калибра. Мы были одного возраста и всегда шалили вместе, потому что у нас были общие интересы: охота и рыбалка. На самом деле это означает, что мы всегда вместе попадали в неприятности.
Единственное время, которое мы могли проводить в лесу, - это выходные или летнее время между школьными занятиями (каникулы). Джерри учился в городской церковно-приходской школе, а я - в местной начальной школе.
У Джерри было два брата, Джон и Билл, и они тоже знали секреты успешной охоты и рыбалки на большой территории леса Скитуэйта. Мы перенимали навыки друг у друга и делились тем, чему научились, после каждой вылазки. Когда я стал достаточно взрослым, чтобы вступить в местное отделение бойскаутов, я считал, что уже достаточно хорошо обучен искусству установки бивака и знаю все, что нужно знать о выживании на природе. Я никогда не терялся в лесу, по крайней мере, я никогда никому не признался бы в этом.
Залогом моего успеха в охоте или рыбалке на территории водохранилища была скрытность. Причина была проста: город Провиденс постоянно патрулировал территорию водохранилища сотрудниками государственных служб, единственной целью жизни которых было поймать нас на охоте, рыбалке или купании в пределах границ городской собственности.
Попасться одному из этих офицеров означало не только возможность получить крупный штраф за незаконное проникновение, но и гораздо большее наказание - потерять лицо перед всеми другими детьми в нашем маленьком городке, которые из года в год успешно ускользали от поимки "городских парней".
Это была отличная игра. Обе стороны относились к ней вполне серьезно, и мы все были хороши в ней. Мы изучили схемы передвижения, маршруты и время патрулирования офицеров. Нам лучше удавалось прятаться от них, чем им когда-либо удавалось поймать нас.
За десять лет, которые я провел, бродя по лесам Северного Скитуэйта, городские полицейские поймали меня только дважды. В первый раз нас было слишком много в группе; мы слишком шумели во время плавания, что маскировало звук приближающегося офицера, пока он подбирался к нам. Нас поймали, когда мы пытались одеться. Он собрал нашу одежду и ждал, пока мы выйдем из воды.
Во второй раз меня поймали, когда я неосознанно выставил себя силуэтом на фоне заходящего солнца на осеннем горизонте во время рыбалки на окуня. Я выделялся на фоне линии деревьев. Это все, что требовалось. В тот раз офицер был достаточно умен, чтобы устроить мне засаду на тропинке, ведущей из бухты, где, как я думал, меня не заметят. Убежать не удалось.
Я назвал офицеру фальшивое имя. Это была стандартная практика. Он отпустил меня, прочитав строгую лекцию и предупредив, что со мной будет, если я попадусь еще раз. Рыбу он также оставил себе.
Мне повезло, что меня отпустили, и, хотя я потерял улов, я понял, что мне придется лучше научиться быть незаметным, если я снова захочу пойти в лес.
Это был еще один урок, который будет повторяться снова и снова во Вьетнаме.
Однажды поздним сентябрьским днем мы с моим приятелем Джерри направлялись домой через лес с винтовками. Мы охотились на белок, но безуспешно. Случайно мы пересекли землю, которая использовалась как свалка для мусора и отходов Скитуэйта, которые приносили туда горожане. Свалка была местом размножения крыс, и мы могли видеть и слышать их, когда они передвигались по мусорным кучам в поисках пищи.
В тот раз нам повезло, что у каждого из нас была запасная коробка патронов 22-го калибра. У нас было слишком много подходящих мишеней, и мы разрядили свои ружья в крыс.
Количество крыс было намного больше, чем редких кроликов или белок, которых мы могли встретить во время целого дня охоты в лесу. Там были буквально сотни крыс, ожидающих выстрела. Вскоре у нас обоих закончились боеприпасы, но точно не крысы.
Многочисленные возвращения на городскую свалку после закрытия превратились в периоды соревнования среди тех немногих мальчиков, которым разрешалось ходить туда стрелять. Правда в том, что никто из нас никогда не имел разрешения от своих родителей находиться там, но это была лучшая игра в городе; это было захватывающе и не могло быть пропущено.
Для ночной стрельбы мы научились приклеивать фонарики к передним ложам наших винтовок. Крысы обычно "замирали", когда яркий свет попадал им в глаза, что делало их более легкой мишенью, поэтому мы центрировали точку попадания пули по центру луча фонарика. Тогда можно было стрелять в крыс, не особенно тщательно прицеливаясь. Мы просто помещали центр луча фонаря на тело крысы и нажимали на спусковой крючок.
Это был старый трюк, который использовали браконьеры, чтобы стрелять в оленей ночью, и обычно не в сезон.
Не раз я брал свою старшую сестру Мэрилин с собой на свалку. Она была в какой-то степени очарована тем, что мы делали, и, чтобы не отстать от своего младшего брата, требовала возможности пострелять по крысам. После короткого урока о том, как держать винтовку, целиться, стрелять и перезаряжать, она была готова. Нет нужды говорить, что она попала в цель более нескольких раз, и когда мы закончили, она пошла с нами домой, торжествуя в своем новоприобретенном статусе "одного из парней".
Многие дни и ночи, которые я проводил в лесах Северног Скитуэйта на охоте и рыбалке, всегда были особенными. Большую часть этого времени я проводил в одиночестве. Рядом с нами жило всего несколько мальчишек, и ни один нормальный тринадцатилетний мальчик никогда не выводил своих сестер в единственное место, где он, один, был королем.
Ни на футбольном поле, ни на бейсбольном поле, ни на площадке для гольфа я не находил того возбуждения, спокойствия и тренировки или обучения, которые давал лес.
Мое увлечение лесом и удовольствие, которое я получал от жизни в такой естественной и нетронутой среде, может быть трудно объяснить тем, кто вырос в центре города, но все мои переживания были сделаны самостоятельно, а не "изготовлены ". У нас не было игровых автоматов или видеоцентров, куда можно было бы пойти с полными карманами долларов, чтобы потратить их впустую. В пятидесятые годы не было ни больших торговых центров, ни детских садов, куда родители теперь регулярно отдают своих детей на целый день. Моим игровым залом был лес, мои сестры и друзья, жившие поблизости, были членами моей банды.
То, чему я научился, охотясь и рыбача в одиночку и в пределах водохранилища Скитуэйт, оказалось для меня бесценным.
В этой книге я расскажу о том, как эти простые уроки, полученные в детстве, позже были обновлены и использованы в боевых разведывательных патрулях против армии Северного Вьетнама в Южном Вьетнаме.
[1] В переводе Ирис Виртуалис.
[2] Crosman является крупнейшим и старейшим производителем пневматического оружия в США. Фирма была основана еще в 1924 году, и специализируется на недорогом пневматическом оружии развлекательного класса.
[3] 22-го калибра (5,6 мм).
[4]1 акр ≈ 0,004 км²
[5].22 Long Rifle (LR), наиболее распространенный тип патрона этого калибра, часто называемый просто «калибром .22». (англ. long rifle — «длинный винтовочный»), 5,6×15,6 мм
.22 Long, патрон, с такой же длиной гильзой, но с более легкой пулей
.22 Short, патрон, используемый в основном в карманных пистолетах и мини-револьверах.
[6] Структурная единица корпорации Vista Outdoor, компания Bushnell была основана в 1947 году американским бизнесменом Дэвидом Башнелом. Является признанным мировым авторитетом и лидером продаж в области спортивной и охотничьей оптики, биноклей, лазерных приборов, приборов ночного видения и тепловизоров.