12. ПЕРВЫЙ СЕРЖАНТ ЖАК МОРИС

В КОНЦЕ МАРТА 1970 года в 1-ю роту войсковой разведки прибыл новый 1-й сержант Морис Жак. Предыдущий 1-й сержант роты, Флорес, был снят с занимаемой должности и уволен из роты на время расследования по подозрению в незаконных финансовых операциях с младшими морскими пехотинцами. Утверждается, что он "штрафовал" подчиненных морпехов за небольшие нарушения устава во время ежедневного обхода территории роты, а затем прикарманивал их деньги. Морпехи, которых "штрафовали", платили ему деньги, потому что они были преданны своему делу и очень хотели остаться в 1-м разведывательном подразделении, а не рисковать возможным внесудебным наказанием и тем, что их военное досье будет испорчено руками жуликоватого 1-го сержанта. После того, как эта схема была окончательно раскрыта, и были предприняты юридические меры для предотвращения ее повторения, прибытие 1-го сержанта Жака стало долгожданным облегчением для всех морских пехотинцев в роте.

Во второй половине дня, когда я находился в кабинете капитана Сентерса, объясняя свою позицию по поводу 1-го лейтенанта Блотца, 1-й сержант Жак вошел в штаб роты, и после того, как ему сообщили о том, что происходит за закрытыми дверями старпома, он сказал сержанту Скэнлону, что я должен явиться прямо в кабинет 1-го сержанта роты, когда старпом закончит. Я мог только догадываться, в какие неприятности теперь попал из-за своих личных высказываний о Блотце, но я испытал огромное облегчение, узнав, что это не так. Повторив свою историю 1-му сержанту Жаку, я понял, что он со мной согласен.

Во время службы в 1-й разведроте я был назначен напарником 1-го сержанта Жака по подводным погружениям, и, проведя много часов в воде с этим морпехом, я многое узнал о нем, но гораздо больше - от него. Как старший нижних чинов морпехов в 1-й разведроте, 1-й сержант Жак являлся советником командира роты среди нижних чинов и примером наилучшего руководства сержантского состава морской пехоты.

Первый сержант Жак поступил на службу в Корпус морской пехоты в 1948 году из маленького городка Лоренс, штат Массачусетс. После учебного лагеря на острове Пэррис, Южная Каролина, он участвовал в боевых действиях в Корее в составе 1-го батальона 5-го полка морской пехоты в качестве сапера. После возвращения из Кореи он обучал своим навыкам подрывного дела курсантов 1-й дивизии морской пехоты, которые посещали дивизионные школы в Кэмп-Пендлтоне. Интерес 1-го сержанта к специальным операциям начался в начале его карьеры, когда он поступил на службу в 1-ю разведывательную роту. После двух лет поисков, полевых испытаний и учений рота стала действующей, включая пешую разведку, операции по поиску пути и амфибийные разведывательные операции, которые позволили командиру воздушно-наземной оперативной группы морской пехоты (MAGTF) использовать разведку на удалении до ста миль (160,93 км.) от береговой линии. В марте 1957 года командующий Корпусом морской пехоты распорядился, чтобы офицеры и бойцы, которые занимались парашютно-десантной и разведывательной подготовкой в составе экспериментального подразделения №1, были назначены на службу в 1-ю разведывательную роту. Экспериментальное подразделение №1 было создано для "определения требований, элементов, организации и оснащения боевых разведывательных подразделений в составе сил морской пехоты флота". 104 морских офицера и 1412 рядовых морской пехоты из состава экспериментального подразделения №1, а также семь морских офицеров и сорок один рядовой ВМС были распределены по 1-й дивизии морской пехоты, когда экспериментальное подразделение №1 было заменено 1-й разведывательной ротой.

Возможность попасть в 1-ю разведывательную роту появилась у Жака только после того, как он прошел школу подводного плавания флота в Ки-Уэсте, штат Флорида, школу парашютистов в Форт-Беннинге, штат Джорджия, и школу следопытов. В 1964 году во время участия в операции морской пехоты в пустынных окрестностях Юмы, штат Аризона, ему сообщили, что нужно собирать вещи и готовиться к отправке.

"Находясь в отпуске, я прибыл на Окинаву и отправился в подразделение, которое тогда называлось экспериментальным, чтобы узнать, существует ли у них вакансия для меня. Я отправился поговорить с ними, в то время у меня не было командира, поэтому я решил узнать, будут ли они меня испытывать. Они сразу же провели тест на физическую пригодность. Мне выдали шорты для загара, которые назывались "брауни" (brownies’), а также сказали надеть пару кроссовок, чтобы пройти испытание. Моя физическая форма была очень хорошей. Я мог сделать, по крайней мере, тридцать подтягиваний из виса, а также довольно быстро пробежать. Убедившись, что я физически пригоден, они сказали: "Ну, черт возьми, конечно, ты нам подходишь". Вот так они меня и взяли.

"Моя первая командировка во Вьетнам началась в мае 1965 года, когда моему взводу дали приказ выдвигаться. В то время в составе Первой разведывательной роты было шесть взводов. 1-й, 2-й и 3-й взводы были отправлены прямиком во Вьетнам. 4-й взвод проходил подготовку в Субик-Бей на Филиппинах, а 5-й и 6-й взводы остались на Окинаве. Нас отправили во Вьетнам не всей ротой. Нас отправляли по одному взводу за раз, а по прибытии в страну нас назвали "подразделением", а не взводом. Я полагаю, что это было сделано по политическим причинам. Мы не хотели, чтобы враг знал, сколько разведывательных взводов прибывает в их район". Вместе со мной тогда был замечательный морпех И. В. Лонг, и мы не удивились, когда узнали о наших приказах по Вьетнаму. Нам было известно, что рано или поздно мы отправимся туда, поэтому, когда мы стали подразделением №1, мы понимали, что наш номер уже назван.

"Когда мы впервые прибыли во Вьетнам, моему взводу была поставлена задача провести разведку пляжа, из места под названием Вунгтау, на север от побережья. Мы знали, что война стремительно обостряется, и что собирались привлечь дополнительные силы из 1-й и 3-й Дивизий морской пехоты. Необходимо было определить подходящие районы для высадки вдоль берега, мы стали работали с LPR 123 ВМС США "Дьяченко"[1], используя наши резиновые лодки, которые доставляли нас на берег для изучения пляжей. На UDT-12[2] была возложена ответственность за обследование пляжей, а мы действовали в глубине тылового района. Когда мы прибыли, все, что у нас было, это наши ранцы. В качестве основного оружия мы носили M3A1 "шприц-маслёнки"[3]. В течение короткого периода времени мы многому научились, и с тех пор мы стараемся передать младшим морским пехотинцам разведчикам то, чему научились сами".

Один конкретный случай, произошедший в декабре 1965 года, был использован 1-м сержантом Жаком в качестве учебного урока для рядовых морских пехотинцев 1-й разведроты. Вот как он описал этот инцидент:

«В начале декабря 1965 года мой взвод был направлен в лагерь армейского спецназа A-107, расположенный недалеко от деревни Чабонг(Tra Bong), для поддержки операции, проводимой 7-й бригадой морской пехоты. Операция проходила под кодовым названием "Бердвотчер"[4]. Чабонг был занят армейским спецназом с конца августа. Командующий III MAF генерал Уолт хотел получить больше информации о большом количестве сил противника, действующего в этом районе. Мы присоединились к нашим морским пехотинцам-разведчикам из 2-го взвода, которым было поручено патрулирование из другого лагеря армейского спецназа, A-106, в Бато. Эти две деревни, Чабонг и Бато, находились в центре провинции Куангнгай. Местность была пересечена тропами в джунглях, мелкими ручьями и реками - все это использовалось противником. Когда мы пролетали над этим районом, земля внизу производила впечатление огромной чаши для пунша, окруженной со всех сторон горами, в которых находились вьетконговцы и северовьетнамцы.

"Когда мы впервые появились в Бато, то выглядели неуместно. Все бойцы спецназа носили камуфлированную форму с тигровыми полосками и были вооружены либо винтовками AR-15, либо более старыми карабинами 30-го калибра. Нам посоветовали сдать наши шприцы-маслёнки и переодеться в полевую камуфлированную униформу с тигровыми полосками. Нам также сказали, что мы можем взять любое оружие из их хорошо оснащенного арсенала. Командир бойцов спецназа разрешил мне взять его M1 Гара́нд[5], если я захочу. Когда он показал мне эту совершенно новую винтовку, еще в смазке Cosmoline, то я сразу схватил ее. Отнес ее в оружейную комнату, предупредив оружейника, чтобы он ее не трогал, я взял вместо нее побитую M1. M1 была моей любимой винтовкой со времен Кореи, решив, что если я смогу вернуть эту "собачку" M1 штаб сержанту Дону Хамблену в Дананг, то он сможет доставить новую для меня домой в Штаты.

«Вскоре после того, как мы обосновались в Чабонге, нас лично посетил генерал Уолт. Разведывательный отдел его дивизии сообщил ему, что вьетконговцы и СВА «перегруппировываются после серии перестрелок с 7-й полком морской пехоты». Он сказал, что наша задача - найти возможные пути проникновения, которые северовьетнамцы и вьетконговцы могли бы использовать, чтобы вернуть себе утраченную инициативу. Кроме того, там должен был находиться огромный вражеский плацдарм, подземный вражеский госпиталь и многочисленные тропы, которые мы должны были обнаружить и контролировать. Группы из 2-го взвода уже имели несколько контактов с противником, а большое количество северовьетнамцев, проходящих через этот район, означало, что нам придется патрулировать чаще. Нам помогли спецназ, ARVN [Армия Республики Вьетнам] и другая группа под названием CIDG [Гражданская иррегулярная группа обороны]. Наш взвод получил задание обнаружить солдат противника из 325-й дивизии PAVN (Народная армия Вьетнама) в районе под названием Вью Лием (Vue Liem)[6]. В состав CIDG входили местные ополченцы, которые знали местность лучше нас. Мы не знали вьетнамского языка, а они не знали английского, но это не имело значения. Подача сигналов руками и ногами была взаимно понятна, и именно это имело значение: наша способность общаться друг с другом.

"В соответствии с нашим первым заданием каждая из наших трех групп должна была состоять из четырех морпехов разведчиков в сопровождении трех CIDG. Остальные бойцы спецназа, ARVN и CIDG были сформированы для создания PPB [взводной патрульной базы]. Идея PPB была хорошей. Пока одна треть наших небольших сил патрулировала, вторая треть была в боевой готовности и защищала патрульную базу, а третья отдыхала или спала после возвращения с заданий.

"Наша PPB располагалась в одном и том же месте в течение трех ночей подряд, и причина, по которой мы не переместились, заключалась в том, что куда бы мы ни перемещались, враг знал бы об этом. Место нашего PPB представляло собой удобный для обороны участок местности, а вершина высоты была настолько мала, что мы думали, что по ней невозможно будет вести огонь по навесной траектории, например, из небольших минометов, которые вьетконговцы носили с собой.

"Мы ошибались. Смертельно ошибались. К 17:30 16 декабря все наши группы разведки вернулись на PPB после патрулирования. Мы находились чуть более чем в восьми километрах от лагеря спецназа в Бато. Наша взводная патрульная база была оборудована на участке возвышенности в форме пупа, под которым протекала неглубокая река. С противоположной стороны к небольшому лагерю можно было подойти только по пологому склону, поросшему слоновьей травой по колено. На каждом краю вершины, имеющей форму полумесяца, до основания простирались два длинных выступа, на каждом из которых был выставлен пост ARVN из двух человек. Командный пункт объединенных сил располагался на левой части вершины, а морские пехотинцы разведчики занимали правую сторону".

Жак продолжил рассказывать, что когда вечерние сумерки окутали вершину горы, сотни замаскировавшихся северовьетнамских солдат начали бесшумно пробираться сквозь слоновую траву, намереваясь убить всех защитников на небольшой высоте перед ними. Атака противника началась с минометного обстрела КП ровно в 19:00. Первым погибшим оказался молодой южновьетнамский лейтенант, которому поручили командование операцией. Раскаленные осколки разорвали его спину и разорвали легкие, что позволило ему медленно умирать, глотая свежий воздух и выдыхая кровь своей жизни через разинутый рот и нос.

Второй залп 60-мм минометов обрушился на вершину горы, ранив одного бойца спецназа и уничтожив рацию Жака. Взрыв повалил его на землю и привел к временной потере слуха. С 19:00 до 21:00 вьетконговцы выпустили по вершине около сотни минометных мин. По открытым позициям велся непрерывный огонь из тяжелого автоматического оружия из хорошо укрытых китайских пулеметов RPD. Затем северовьетнамцы пошли на штурм вершины: группа более чем из 250 человек бросала ручные гранаты и вела огонь из автоматов АК-47.

"Южновьетнамские военнослужащие разбежались во все стороны, когда началась стрельба. Ударив по нам ночью, северовьетнамцы решили, что смогут раздробить нас, а затем атаковать наши небольшие группы, превосходя их числом. Мой переводчик, Чыонг, постоянно говорил мне, что голоса, которые он слышал, кричали на отчетливом северовьетнамском диалекте. Они корректировали огонь и призывали подкрепления для продолжения атаки. Их первоначальная атака была слишком хорошо спланирована. Я действительно считаю, что один из CDIG был сторонником Вьетконга и провел нападавших мимо постов прослушивания ARVN".

Жак собрал свою небольшую группу, чтобы сформировать плотный оборонительный периметр, но второй минометный обстрел заставил их разделиться.

"Сержант Акиока, один из моих командиров группы, сержант Бейкер, другой командир группы, капрал Ву и младшие капралы Браун и Сиссион начали вести огонь с соседнего участка высоты. Хотелось подавить огонь минометов, но наша огневая группа обороны не открывала ответного минометного огня. Один из моих младших капралов, Мур, вылез из укрытия и отправился на поиски минометчиков ARVN, которые должны были вести ответный минометный огонь. Когда он добрался до их минометного окопа, то обнаружил, что все они разбежались. Обнаружив одного из них, прячущегося в траве, он за уши затащил его, кричащего и брыкающегося, обратно в минометный окоп. Мур был взбешен, но, не зная вьетнамского языка, он не смог убедить этого ублюдка помочь ему открыть огонь из проклятого миномета. Когда Мур отвернулся, чтобы достать несколько мин, маленький ARVN вскочил и убежал. Заметив, что Мур остался один, я побежал к окопу, чтобы помочь ему установить наш 60-мм миномет. Увидев, что мы готовимся к стрельбе, гуки высыпали на нас полдюжины мин. Мур был тяжело ранен осколками, но он все еще мог немного двигаться и говорить. Я позвал нашего санитара, дока Хаскинса, но оказалось, что док тоже тяжело ранен. Тогда я побежал к месту, где лежал док Хаскинс, и попытался остановить у него кровотечение. В нем была такая большая дыра, что я мог заглянуть внутрь и увидеть обнаженную кость. Я хотел сделать ему укол морфия, но понимая, что если я вколю ему наркотик, то это, возможно, снимет боль, но он не сможет идти, и мне придется его нести. По этой причине я отказался вводить ему морфий.

"В тот момент, когда мне казалось, что я понимаю, что происходит вокруг нас, капрал Джой был ранен в голову. Джой и Хаскинс были лучшими друзьями, вместе приехали из Штатов, и когда Док увидел, что его лучшего приятеля ранило, он сошел с ума. Ползком добрался до Джоя и попытался остановить кровотечение и перевязать ему голову, однако Док Хаскинс ничем не мог помочь ему. Капрал Джой умирал на руках у своего приятеля.

"Я знал, что если мы останемся на месте, то через несколько минут все погибнем. Гуки обстреливали нашу позицию из минометов и пытались переместить свои пулеметы, чтобы обстреливать нас более точным огнем. Я крикнул Чыонгу, чтобы он присоединился к нам, потому что стало невозможно отличить одного гука от другого. Все они были одеты в черные пижамы, и я не хотел, чтобы нашего переводчика убили в темноте, потому что он выглядел как враг.

"Решив, что наш единственный шанс - это убраться с высоты и затаиться, я созвал всех морских пехотинцев. Поэтому я предложил всем пехотинцам взвода присоединиться к нашей группе, чтобы мы могли прикрывать наше передвижение огнем. К нам смогли присоединиться только сержант Бейкер, сержант Акиока и капрал Янг. Как только мы начали преодолевать крутой склон горки, один из ARVN, который прятался в траве, прыгнул мне на спину. Он, должно быть, верил, что я вытащу его из той неразберихи, в которой мы оказались. Сбросив его с себя, я подождал, пока сержант Бейкер подползет ко мне. Мы с ним прикрывали остальной взвод, пока они перебирались через гребень вершины и спускались к безопасной банановой роще. Мы были последними двумя морскими пехотинцами, покинувшими вершину холма. Соединившись с остальной группой, мы знали, что не можем двигаться к ручью ниже нас. Мы наблюдали вспышки выстрелов нескольких пулеметных позиций противника у воды, и это зрелище не позволяло нам двигаться в их направлении.

"Когда мы скрывались в слоновой траве, то слышали, как СВА перекрикивались друг с другом, наткнувшись на раненого парня по имени Браун. Они сняли с него боевую сбрую и уже начали снимать с него форму, как вдруг услышали стоны капрала Джоя от боли совсем недалеко от того места, где они стояли. Подбежав к месту, где лежал умирающий Джой, они застрелили его. Понимая, что он, несомненно, будет следующим, кто умрет, Браун убежал от группы поиска СВА и оказался прямо за тем местом, где мы лежали, спрятавшись в траве. Мы подхватили Брауна и вновь начали двигаться вниз по склону, где небо освещалось лучом прожектора, установленного на треноге.

"Северовьетнамцы установили контроль на участке горы ответственности ARVN и приступили к планомерному поиску убегающих и раненых бойцов. Их зеленые трассирующие пули мелькали, как маленькие языки смерти, и все, кто попадал в луч их прожектора, оказывались под пулеметным огнем.

"Мы полагали, что нам удалось оторваться от них, когда их прожектор засек замыкание нашей колонны. К счастью, им пришлось буквально физически перемещать свои пулеметы, чтобы попасть в нас. Это дало нам время найти укрытие и спрятаться в банановой роще, хотя Бейкер и Янг почему-то потерялись. Укрывшись банановыми листьями, мы провели остаток ночи, ожидая нападения северовьетнамцев. Мы просто лежали там и молились, чтобы наши воздушные наблюдатели нашли нас и смогли скоординировать экстренную эвакуацию к раннему утру".

С рассветом пришло осознание того, что экстренной эвакуации не будет. Густой туман покрывал землю и делал невозможным наблюдение с воздуха, поэтому, используя складки местности, Жак решил переместить своих людей из укрытия в банановой роще вверх по склону горы, чтобы найти одну из троп, которые они обнаружили во время патрулирования. Когда они начали двигаться, СВА внезапно открыли огонь. Все замерли на месте, но затем оказалось, что враг стреляет не по ним, а по выжившим бойцам ARVN, которые все еще пытались спастись. Зная, что враг все еще занимает вершину горы выше них, Жак снова изменил направление движения группы.

"Мы отошли примерно на три тысячи метров от нашего укрытия, когда я решил, что можно наконец передохнуть. Когда мы группой заняли плотную круговую оборону, я услышал треск из близлежащего кустарника. В голове пронеслась мысль: "Вот и все. Я сделал все возможное, чтобы уйти, но СВА не сдаются. Они не собираются брать нас живыми"".

"Наткнувшись на тропу, которая шла в том же направлении, в котором мы хотели двигаться, и хотя мы всегда придерживались принципа никогда не ходить по вражеским тропам, мы воспользовались тем небольшим временем, которое у нас было до того, как СВА продолжит свои кровавые поиски выживших. Не успели мы продвинуться по тропе более чем на пару сотен ярдов, как услышали позади себя звуки движения. Рассредоточившись, мы стали спешно формировать засаду, когда увидели сержанта Бейкера и капрала Янга, идущих по тропе. Я был счастлив - не просто увидеть их и узнать, что они не погибли, но и видеть, что они несли с собой оружие. Для меня добавление еще двух морских стрелков означало разницу между тем, вернется ли наша группа живой или не вернется вообще. Бейкер и Янг всегда были надежны.

"Все, чего я хотел, это иметь возможность вернуться в безопасный лагерь спецназа в Бато, не столкнувшись лоб в лоб с северовьетнамцами. Я решил, что самый разумный способ сделать это - отправить вперед наших двух вьетнамских CIDG. Поскольку для отхода мы использовали тропы гуков, то я решил, что если СВА увидят двух вьетнамцев, приближающихся по своим тропам, то это даст нам достаточно времени, чтобы прорваться через их засаду.

"Все утро, пока мы продвигались обратно к Бато, густой туман продолжал низко стелиться над землей. Однако к середине дня через район начал проходить очередной холодный фронт, а ветер все усиливался, и обе природные стихии маскировали наше движение. Но так же хорошо, как туман скрывал нас от СВА, он не позволял нам различать, что находится рядом. Только когда два поинтмена CIDG подали сигнал "стой", мы обнаружили, что наша тропа превратилась в хорошо используемую дорогу, рядом с которой были спрятаны необитаемые боевые ямы. Мы пробирались по местности, которую северовьетнамцы использовали для размещения своих людей перед налётом".

Штаб сержант Жак и его группа из семи уставших и раненых морских пехотинцев и одного санитара, наконец, поздно вечером прибыла в лагерь спецназа в Бато.

Несомненно, самым невероятным возвращением морского пехотинца, пережившего налёт северовьетнамцев, было возвращение капрала Ву, который вернулся в лагерь спецназа через четыре дня после нападения! Американец китайского происхождения, поступивший на службу в Корпус морской пехоты из штата Вашингтон, Ву отделился от своей группы и был ранен в первые минуты первого минометного обстрела в ночь на 16 декабря. Когда штурмовые отряды СВА перевалили через вершину высоты, они обнаружили безжизненное тело Ву и, посчитав его смертельно раненым, сняли с него все снаряжение и оставили истекать кровью от многочисленных осколочных ранений, полученных им в ноги и пах.

После того как поисковые группы СВА отошли от Ву, он нашел в себе силы оказать себе первую помощь и поискать на земле что-нибудь из одежды. Все, что ему удалось найти, это два выброшенных ножа KA-BAR и один зеленый непромокаемый мешок для снаряжения, обычно называемый "мешок Вилли Питера". Капрал Ву прорезал отверстие в дне мешка Вилли Питера и, перевернув мешок, просунул голову через отверстие и надел его, чтобы сохранить сухость и тепло. Вскоре после того, как он пришел в себя, два вражеских солдата вернулись к месту, где было обнаружено тело Ву. Ву устроил засаду на обоих солдат СВА и использовал их в качестве носильщиков, которые принесли его обратно в лагерь роты.

Жак рассказал: "Капрала Ву занесли в Бато два солдата СВА. Он крепко обхватывал их за плечи, а острие KA-BAR находилось у горла каждого из них. Как только бойцы роты увидели капрала Ву и его пленных за периметром проволоки, они приняли двух пленных под охрану и вызвали вертолет для срочной эвакуации, который доставил Ву в медицинский госпиталь, расположенный в Чулай. Экстренное прибытие и поступление капрала Ву в госпиталь привело в замешательство некоторых санитаров флота. Ву постоянно просил поговорить с любым морским пехотинцем в госпитале, что поначалу заставляло санитаров поверить, что это вьетнамский солдат, который хорошо говорит по-английски. Когда генерал Уолт узнал о том, что случилось с капралом Ву, он послал нескольких своих офицеров разведки встретиться с Ву, надеясь получить информацию о его захвате и успешных методах побега.

В результате ночного налёта СВА погибли три морских пехотинца из 1-й разведывательной роты: капрал Р. С. Джой, а также младшие капралы Р. П. Сиссион и У. П. Мур. Штаб сержант Жак, капрал Ву, младший капрал Браун и HM3 Док Хаскинс были ранены и госпитализированы. 21 декабря 1965 года в район нападения была направлена совместная поисковая группа, которая обнаружила тела трех морских пехотинцев, одного бойца южновьетнамского спецназа, лейтенанта и девяти солдат CIDG.

Теперь, в апреле 1970 года, 1-й сержант Жак Морис на примере опыта своего взвода, пережившего страшное испытание в 1965 году, учил молодых морских пехотинцев и санитаров 1-й разведывательной роты, как подготовиться к действиям в джунглях и как остаться в живых.

[1] Военно-морской корабль USS Diachenko (APD-123), бывший USS Alex Diachenko, бывший DE-690, позже LPR-123, был высокоскоростным транспортным средством класса Кросли.

[2] Underwater Demolition Team - Группа подрывников-подводников

[3] М3 ("Grease gun" — "смазочный шприц", "маслёнка") — американский пистолет-пулемёт времён Второй мировой войны. M3A1 — модификация 1944 года

[4] Birdwatcher любитель птиц - Орнитолог

[5]M1 Garand, официально—USRifle, Caliber .30, M1, — американская самозарядная винтовка времён Второй мировой войны под унитарный патрон 7,62 × 33 мм.

[6] Район г. Шуайлоа. Отметка 508. https://911gfx.nexus.net/vietnam/maps/nd49-05/nd49_05c.html