1.ШКОЛА ЛЁГКИХ ВОДОЛАЗОВ [1]

КОГДА НАШ САМОЛЁТ C-130[2], принадлежащий командованию военно-воздушных перевозок (MAC), наконец остановился на взлетно-посадочной полосе военно-морского аэродрома Куби-Пойнт, гидравлика открыла грузовой люк, и бортинженер[3] велел нам взять все наше снаряжение, перенести его на рампу самолета и отойти за край перрона. Как только наша группа ступила на твердую поверхность взлетно-посадочной полосы, нас сразу же окутало одеяло горячего, влажного, тропического воздуха, пропахшего запахами авиационного топлива и затхлых неочищенных сточных вод. Когда мы отошли от C-130, я задался вопросом, почему каждый раз, когда я прибывал в новое место, мои обонятельные чувства включались в работу и оставляли незабываемое первое впечатление, основанное в первую очередь на вони этого места. Конечно, не нужно было быть гением, чтобы понять, что на Филиппинах есть серьезные проблемы с санитарией.

Мы закинули наши баулы[4] в заднюю часть серого школьного автобуса ВМС, который был запрошен нашим пилотом еще до прибытия. Короткая поездка от военно-воздушного аэродрома, вниз по склону холма, привела нас к военно-морскому судоремонтному заводу и в отдел расквартирования для распределения по помещениям. Рядовой состав, командированных в школу лёгких водолазов, был направлен в казармы, а сержантский состав и офицеры были направлены в более комфортабельные жилые помещения - они будут спать в комфортных одноместных кубриках[5] с кондиционерами, в то время как мы, "салаги"[6], будем наслаждаться всем, что может предложить жизнь в открытом отсеке на сорок человек с окнами затянутыми сетками, стальными двухъярусными кроватями и общей ванной комнатой. Казарма стала нашим домом на следующие три недели.

Как только мы вошли в казарму, до нас довели что у нас есть пять минут на то, чтобы выбрать себе койку и убрать свое снаряжение в ближайший стенной шкафчик. Как только эта задача была выполнена, нам велели собраться в дальнем конце отсека, где один из инструкторов школы лёгких водолазов проведет неформальный инструктаж, посвященный приветствию на борту, рассказав о правилах и запретах на борту военно-морской базы и о том, чему мы возможно научимся в течение следующих трех недель в качестве "гостей" ВМС США.

Неформальный инструктаж провел чиф-петти-офицер[7] военно-морского флота, который также был водолазом 2-го класса.

- Школа лёгких водолазов флота предназначена для обучения квалифицированных пловцов основам подводного плавания с использованием автономного подводного дыхательного аппарата, обычно называемого лёгкое водолазное снаряжение. Парни, вы также изучите способы ориентирования (навигации) под водой днём и ночью и способы выживания в открытой воде. Обучение продлится три недели и будет состоять из трех этапов. Первая фаза начнется с очередного полного медосмотра и продолжится процессом отсеивания, который будет состоять из долгих утренних пробежек на выносливость, бесчисленных кругов в бассейне олимпийского размера[8] и нескольких заплывов на открытой воде в Южно-Китайском море.

Завтра те из вас, кто останется, будут ознакомлены с одним из наших любимых ежедневных упражнений, которое мы используем для укрепления ваших ног и силы воли - "ножницы"[9]. И последнее, но, конечно, не менее важное: каждому из вас будет назначен напарник по дайвингу из числа ваших сокурсников. Мы верим в систему напарников. Она работает и однажды может спасти вам жизнь. После того, как вы определитесь с напарником, он не будет меняться. Вы и ваш товарищ не должны позволять себе разлучаться друг с другом. Если вы разделитесь, вы заплатите за это высокую цену. Вы и ваш напарник будете носить девятифутовый (2,74 м) швартовочный конец, ярмом на шее, как связывающее вас друг с другом. Вы будете носить этот тяжелый швартовочный конец как постоянное напоминание о том, что нельзя разлучаться, и будете носить его до тех пор, пока другие невнимательные курсанты не перестанут держаться вместе. Тогда швартовочный конец наденут они. Как я уже сказал, это сильное напоминание о необходимости держаться вместе.

Для тех из вас, кому удастся пройти первый этап, второй этап будет знакомством со снаряжением для подводного плавания. Он начнется в бассейне, и как только вы закончите обучение в бассейне, мы перейдем к третьей фазе. Последний этап - это период постепенного увеличения глубины дневных и ночных погружений в океан, который завершится выпускным погружением на глубину 130 футов (39,62 м.).

В административном порядке, пожалуйста, ознакомьтесь с доской объявлений, которая расположена для вашего удобства у входа в казармы. Она ответит на многие ваши вопросы. Обращайте внимание на то, что происходит вокруг вас. Я с нетерпением буду ждать встречи с этим курсом завтра утром в 07:00. Добро пожаловать в школу лёгких водолазов.

Вскоре мы узнали, что курсанты морской пехоты и флота, будь то офицеры или рядовые, которые не могли пройти базовые, но сложные физические тесты, быстро возвращались к своему родному командованию. За неуспеваемостью обычно следовало письмо в резкой форме от командира судоремонтного предприятия командованию курсантов, в котором говорилось, что неуспевающих вообще не следовало направлять в школу. По мнению офицеров, отчисление из этой школы не способствовало «карьерному росту».

Поскольку основной задачей отдельной разведывательной роты сил морской пехоты является проведение разведывательных действий перед высадкой и последующую дальнюю разведку после высадки, в поддержку десанта, школа лёгких водолазов считалась важной частью общей подготовки разведывательных подразделений морпехов и санитаров, идущих на задачу вместе с ними. Концепция наземной разведки перед высадкой и после высадки диктует, что учебные программы обучают разведывательные группы подразделения, способные вести скрытно действия на территории противника в условиях, которые сильно ограничивают поддержку со стороны иных (прочих) сил. Эти скрытные действия включают в себя, проникновение в район ведения разведки, перемещение группы в пределах района действий, выполнение сбора информации, своевременное представление отчетов о патрулировании, последующий вывод из района действий, подведение итогов и представление итоговых отчетов. Школа лёгких водолазов являлась одной из уникальных программ подготовки, которая расширяла возможности командира подразделения по получению информации о деятельности и ресурсах противника. Она также считалась одной из самых сложных школ.

С небольшими численным составом курсантов-водолазов было легче справляться, а инструкторы ВМС, по слухам, использовали любую возможность, чтобы сократить численность курса. Эта репутация чрезмерно строгой школы заставляла всех быть начеку, а предметом гнева инструкторов были в первую очередь морские пехотинцы.

В 1970 году ВМС США использовали самое современное оборудование для подводного плавания с дыхательным аппаратом открытого цикла (аквалангом)[10], которое по сегодняшним меркам считалось бы антиквариатом. Нам, курсантам-новичкам, на первых занятиях показывали то, что впоследствии стало нашим стандартным повседневным снаряжением. Мы использовали тяжелые, спаренные, металлические, баллоны со сжатым воздухом, называемые "спарка 72"[11]. Наш дыхательный аппарат состоял из двух гофрированных трубок с регулятором, которые обеспечивали нас потоком сжатого воздуха.[12] Маска, трубка, плавательные ласты, жилет-компенсатор, пояс со свинцовыми грузами и нож KA-BAR завершали список снаряжения для каждого курсанта. Прежде чем получить статус «квалифицированного лёгкого водолаза ВМС», мы должны были продемонстрировать свои способности в качестве курсанта-водолаза и сыграть в игру в соответствии с правилами и различными причудами характера наших инструкторов по подводному плаванию.

Школа лёгких водолазов располагалась на одном из пирсов судоремонтного завода и находилась в нескольких минутах ходьбы от наших казарм. Центром школы была серая водолазная баржа ВМС, которая также служила домом для старших инструкторов. Каждое утро мы, курсанты, покидали казармы и собирались на улице, которая граничила с пирсом. С этого места сбора мы начинали наш учебный день с формального утреннего построения, во время которого доводились все административные объявления и подробно рассматривалось наше ежедневное расписание тренировок. Офицеры, которые стали слушателями школы лёгких водолазов, были назначены ответственными за учебный класс и должны были заботиться о нуждах курсантов. Наш класс насчитывал тридцать курсантов.

В первую неделю обучения в школе после утреннего построения сразу же следовала трех- или четырехмильная (4,83 - 6,44 км.) пробежка, которая чудесным образом заканчивалась у входа в офицерский бассейн. В бассейне наш тренировочный день продолжался бесконечным выполнением "ножниц" и бесчисленными кругами в бассейне, все во имя закаливания. Как только тренировка в бассейне заканчивалась, нас обучали правильному пользованию различными видами оборудования, которое мы вскоре должны были использовать в океане. В течение нескольких часов в бассейне мы пользовались только маской, трубкой и ластами, и к концу тренировочного дня мы были настолько измотаны, а глаза настолько краснели от высокой концентрации хлора, что душ с пресной водой и хороший ночной отдых были единственным, чего мы хотели.

Учитывая физические нагрузки нашей подготовки, никому не должно было прийти в голову покинуть казарму, чтобы осмотреть достопримечательности города Олонгапо[13], но в двадцатилетнем возрасте здравый смысл не всегда диктует правила нормальной жизни; увольнительная в Олонгапо быстро стала "миссией" для тех из нас, кто только что прибыл на Филиппины после шести месяцев проведённых в разведывательных патрулях в джунглях Вьетнама. Хотя сигнал "Зов свободы"[14] обычно звучал после окончания дневных занятия, но мы понимали, что необходимо прочитать обязательную литературу, изучить конспекты занятий, а в отсеке нашего отделения обычно всегда проводилась уборка и проверка, прежде чем можно было строить какие-либо планы относительно сигнала "Зов свободы"".

Размещение военно-морской базы США в заливе Субик[15] принесло финансовое процветание маленькому городку Олонгапо в дни после Второй мировой войны, и к 1970 году Олонгапо превратился из маленького сонного порта в "городок для служивых" с репутацией чего то среднего между Раем и Додж-Сити[16], в зависимости от того, кто его описывал. Неписаные правила нужно было быстро усвоить, если человек, не знающий их, хотел пережить ночь в увольнении на улицах или в барах Олонгапо. Там были другие правила!

Первое правило, которое мы усвоили, заключалось в том, что не было никаких правил, как только кто-то покидал охраняемую базу и выходил в город. Олонгапо примыкал к военно-морской базе, и, чтобы попасть в город, все военнослужащие должны были пройти через контрольно-пропускной пункт, на котором несли службу военнослужащие береговой охраны ВМС, морские пехотинцы и их коллеги из вооруженных сил Филиппин. Каждый военнослужащий, желающий попасть в Олонгапо, должен был предъявить дежурным по КПП свое военное удостоверение личности зелёного цвета, прежде чем ему разрешалось покинуть базу. По пути следования были стратегически расставлены большие таблички с напоминанием о взыскании за нахождение в городе после полуночи, когда начинался комендантский час для всех военнослужащих, имеющих звание E-5 и ниже, и действовал до 05:00. Это обычно называлось "свобода Золушки".

Второе неписаное правило гласило, что никто не должен выходить в город в одиночку. Известно, что с теми, кто был настолько глуп, что думал, будто сможет победить уличных филиппинцев в их игре с пьяными моряками и морскими пехотинцами, случались очень плохие вещи.

Жизнь в открытом отсеке всегда способствовала установлению дружеских отношений, которые длились долгое время. Большинство курсантов нашего курса пришли в школу лёгких водолазов из 1-го разведывательного батальона морской пехоты, а так же из 3-й и 1-й отдельных разведывательных рот. Также на курсе было несколько курсантов из нижних чинов подразделений "Си Би"[17] ВМС, расквартированных во Вьетнаме.

Морпехи из 3-й и 1-й разведывательных рот сразу же объединились в тесно сплоченную группу. Они считали, что пока находимся на Филиппинах, мы будем везде ходить вместе, точно так же, как мы делали в джунглях, и, сформировав эту группу ветеранов уличных боев, наше выживание было гарантировано; самые сильные члены помогут слабым, мы были бы взаимно защищены в городе, и наше лидерство было известно и поддерживалось как в классе, так и на улицах этого иностранного города. Морские пехотинцы сделали это инстинктивно, приняв меня как одного из своих, но личный состав ВМС так и не ухватился за эту идею. В то время как мы наслаждались комфортом безопасности, находясь вместе в увольнении, моряки всегда страдали от последствий попыток быть независимыми.

Первый вечер, когда мы решили отправиться в Олонгапо, чтобы проверить нашу систему "напарников", был поучительным опытом, заслуживающим подробного описания. Младший капрал по имени Морс, прикомандированный к 1-й отдельной разведывательной роте, прибыл в Субик-Бей за неделю до начала занятий. Морс уже побывал в Олонгапо и, будучи хорошим морпехом-разведчиком, записал ряд своих наблюдений, став хорошим источником предварительной информации, которой он охотно поделился с остальными. Зная, что некоторые из нас хотели посмотреть достопримечательности Олонгапо, и будучи очень общительным человеком, он предложил свои услуги в качестве нашего гида. Группа идущих, в первую ночь, в увольнение состояла из младших капралов Томпсона, Морса и Джексона, двух капралов по имени Грабб и Смит и меня. Мы собрались вокруг койки Морса, когда он начал свой информативный инструктаж.

- Есть некоторые вещи, которые вы должны знать, прежде чем мы отправимся отсюда в Олонгапо, и я постараюсь рассказать вам столько, сколько знаю основываясь на нескольких ночевках в городе. Если у вас есть какие-либо вопросы, спросите меня, прежде чем мы уйдем.

Во-первых, если у вас часы с эластичным браслетом[18], то их лучше в город не надевать. Лучший трюк на улице - это группа маленьких филиппинских детей, которые подходят и окружают вас, выпрашивая мелочь. Внезапно один из них подойдет вплотную и ударит вас по яйцам быстрым движением своей маленькой загорелой ручонкой. Когда вы согнетесь от боли, схватившись за пах, этот же ребенок выхватит сигареты из нагрудного кармана и со скоростью молнии сорвет часы с вашего запястья. Затем группа детей побежит по улице, крича о кровавом убийстве, а когда они разбегутся в разные стороны, вы не будете знать, за кем из них гнаться.

Следующая информация, которую вы должны знать, заключается в том, что с того момента, как вы покинете базу и до вашего возвращения, вы становитесь мишенью для каждой проститутки, сутенера и мошенника на улице. Они зарабатывают на жизнь на ничего не подозревающих жертвах, таких как вы, ребята. Вас обдерут в любой сделке, которую вы попытаетесь заключить с любым филиппинцем старше четырех лет. Неважно, насколько хитроумным вы считали себя дома, на улице, здесь вам это не удастся.

Вам стоит быть готовым потерять все деньги, которые вы возьмете с собой, когда попадете в Олонгапо. Существует множество возможностей лишить вас ваших денег, даже больше, чем вы можете себе представить. Девушки в барах знают все возможные уловки и обманы по меньшей мере дважды. У них самая невероятная сеть знакомств, которую я когда-либо видел. Как только они увидят ваше удостоверение личности и узнают, в каком вы звании, они будут знать, сколько денег вы будете получать каждые две недели. Эти девушки будут притворяться, что не знают английского, пока вы не откажетесь купить им выпивку или не попытаетесь их обмануть - тогда берегитесь! Полагайте, что все на подхвате, не пейте ничего, что вы не заказывали, а еще лучше попросите девушку в баре сначала попробовать. Если она откажется, выходите из клуба и не возвращайтесь.

В Олонгапо есть район «только для черных», известный как «Джунгли», и если вы белый, вам там не рады, и точка. Есть также много клубов «только для филиппинцев». Держитесь подальше от них, потому что, как только вы выходите в город, на вас смотрят как на гостей этой страны. Фердинанд Маркос любит американские войска из-за всех денег, которые мы приносим в этот бедный район, но местная полиция будет стрелять первой и задавать вопросы потом. Так что, если вы все еще хотите пойти и посмотреть, что находится на другой стороне речки-говнотечки[19], тогда пойдемте.

Когда мы подошли к центральным воротам, оказалось, что мы влились в растущую очередь военнослужащих, идущих в одном направлении. В начале этой очереди стояли двое из флотского берегового патруля[20], два штаб сержанта морской пехоты и два филиппинских MP[21], которые проверяли удостоверения личности и следили за тем, чтобы все были одеты в соответствующую для вечернего увольнения форму. Личный внешний вид рассматривался как важный вопрос в поддержании хороших отношений между Соединенными Штатами и Филиппинами, так же никому не разрешалось покидать базу, если он не был трезв, чисто выбрит и в идеальном порядке"[22].

Пройдя через контрольно-пропускной пункт, мы стали переходить через двухполосный мост, перекинутый через грязный и вонючий маленький дренажный канал известный как речка-говнотечка. Впереди нас некоторые моряки и морские пехотинцы бросали личное имущество с моста в низ. Когда мы подошли к тому месту, где они стояли, мы увидели полдюжины каноэ[23], стоявших на якоре посреди течения. В каждой лодке сидело несколько молодых филиппинских парней или девушек, которые обращались к проходящим мимо пешеходам:

- Эй, Джо, у тебя есть монеты? Брось мне монетки, Джо. Смотри, как я ныряю, Джо.

Когда мужчины бросали пенни[24] и никели[25] через ограждение моста, дети безукоризненно ныряли в загрязненную черную воду и вскоре выныривали, гордо держа в руках монеты, которые они находили на илистом дне.

Мальчики в лодке были одеты только в темные шорты, а девочки - в белые платья с красивой вышивкой. Мысль о том, что этим бедным маленьким девочкам придется нырять в зловонные воды речки-говнотечки, надев свои лучшие платья, ради нескольких долларов мелочью, была печальной. Мальчишки мало думали об этом, и их можно было найти в своих лодках, стоявших на якоре всю ночь под мостом в погоне за деньгами.

Как только мы пересекли мост, нашим первым впечатлением от увиденного в Олонгапо, стала повсеместная грязища. Главная улица представляла собой двухполосную дорогу с грунтовым покрытием, по которой были разбросаны булыжники. Влажный тропический воздух постоянно был насыщен дымом из выхлопных труб десятков изношенных джипни[26], автобусов и мотоциклов. На каждом углу валялись горы мусора, бумаги, бутылки из-под спиртного и разные отходы, валявшиеся на земле.

Первые постройки, к которым мы подошли на другой стороне моста, были обменные пункты. Перед каждым из этих строений стояли хорошо вооруженные охранники, причем ни один из них не носил одинаковой формы. Их оружие варьировалось от новых винтовок M16 до старых пистолетов-пулеметов Томпсона, дробовиков, револьверов и полуавтоматических пистолетов. Несколько нанятых полицейских имели при себе только длинные, острые как бритва мачете. Мы, конечно, ходили в город безоружными.

Как правило, военнослужащие подходили к застекленной кассе, чтобы обменять американские доллары, часы, кольца и ювелирные изделия, а также любые другие личные вещи, приглянувшиеся владельцу обменника, на местную валюту. В начале 1970 года один доллар США обменивался на шесть песо. Этот курс менялся ежедневно, и на черном рынке можно было заключить более выгодные сделки, когда речь шла о больших суммах денег, но особенно когда корабли 7-го флота ВМС США заходили в Субик-Бей.

Обменяв доллары на песо, мы прошли по главной улице в центр города. По обеим сторонам улицы выстроились тележки местных торговцев. Многие из этих передвижных торговцев пристроили на крыше своих тележек грили с древесным углем, на которых готовили тонкие полоски курицы, свинины и говядины, маринованные в остром соевом соусе, а затем нанизанные на бамбуковые шампуры-шпажки. Все мясо выглядело одинаково после того, как было приготовлено на барбекю и готово к продаже. На улице эти закуски обычно называли "обезьяньим мясом", и за одно песо можно было купить четыре палочки на выбор покупателя.

Ювелирные изделия, футболки, поделки из дерева в виде обезьяньих статуэток и различные безделушки продавались рядом с тележками торговцев и в бесчисленных магазинах, выходящих на главную улицу. Большинство одно- и двухэтажных зданий в Олонгапо были барами, ресторанами, борделями или захудалыми гостиницами, которые обслуживали любовников от получаса до целой ночи. Местное пиво стоило пятьдесят центов за ледяную бутылку[27] «Сан-Мигель» (SanMiguel), оно было дешевым; филиппинские девушки, работавшие в клубах, были красивы, а из музыкальных колонок, установленных перед каждым клубом, на улице звучали последние хиты американского рок-н-ролла. Для любого молодого моряка или солдата, впервые увидевшего уличную вечеринку, Олонгапо был лучше, чем карнавал; для любого молодого человека из Центральной Америки он считался не чем иным, как грязной версией рая. Как бы ни описывали Олонгапо, это было чертовски веселое место для нас, учитывая нашу "альтернативу".

Когда мы шли за младшим капралом Морсом по главной улице, мы не могли не заметить, что в одном условленном месте большинство чернокожих военнослужащих свернули на одну улицу и отделились от основного потока людей. Это был вход на сегрегированную территорию, известную как «Джунгли», о которой Морс рассказывал нам ранее. По словам Морса, «Джунгли» существовали в Олонгапо уже много лет; нам было интересно, как ВМС США вообще позволили им существовать.

Если мы забредем в джунгли, то можем попасть в настоящие неприятности, и, учитывая, что обучение в школе лёгких водолазов будет достаточно сложным, мы не хотели усложнять себе жизнь посещением района, где, как мы знали, нам не рады. Наша группа и сама была способна нарваться на неприятности. Нашим пунктом назначения был клуб, который Морс посетил в начале недели, клуб «Оазис». В этом небольшом клубе была хорошая музыкальная группа, холодное пиво и, по словам нашего гида, «каждая из двадцати девушек бара в «Оазисе» просто сногсшибательна. Все они говорят по-английски и знают о школе лёгких водолазов больше, чем военно-морской флот». Видеть - значит верить, поэтому мы пошли дальше.

Менее чем в квартале от входа в клуб «Оазис» находилось интересное развлечение, известное в Олонгапо как «Крокодиловый сад» (Crocodile Gardens). «Сад» представлял собой неглубокий цементный бассейн с грязно-зеленой водой, окруженный кованой оградой. В маленьком бассейне жили два крокодила длиной в пять футов (1,52 м.) и несколько больших грязевых черепах. Рядом с крокодильим садом стоял продавец, который продавал живых желтых утят. Этих утят можно было купить за несколько песо, и они обычно становились основной пищей для крокодилов, живущих по соседству. Быстрая атака крокодила на ничего не подозревающего утенка считалась в Олонгапо прекрасным развлечением. Понаблюдав за этим событием несколько минут, младший капрал Морс, видимо, сжалившись судьбе выброшенных в бассейн утят; он подошел к продавцу и купил оставшихся утят в надежде спасти их от неминуемой гибели. Затем он вручил каждому из нас по одному из своих новоприобретенных питомцев, и мы вошли в клуб «Оазис», вооруженные лишь пуховыми утятами в нагрудных карманах. Поднявшись по лестнице в бар на втором этаже, мы нашли незанятую кабинку и заказали по кружке пива «Сан-Мигель».

Когда наша официантка вновь появилась с подносом холодного пива, ее сопровождали несколько подружек «без эскорта»[28], которые, должно быть, подумали, что мы приехали прямо с фермы в Олонгапо. Начало нашего знакомства было прервано несмолкающим хором пяти выглядывающих утят, что произвело настоящий фурор среди девушек бара. Все они хотели знать, какой «долбанутой Магдалины»[29] вы купили утят, а не скормил их крокам на улице. Почувствовав золотую возможность избавиться от милых, но хлопотных утят, мы подарили каждой из девушек бара по новому питомцу. Это был разумный поступок, потому что, хотя некоторые филиппинцы и имеют незаслуженную репутацию жестоких в отношении своей живности, именно приезжие иностранные военнослужащие способствовали увековечиванию необходимости таких мест, как «Крокодиловый сад». Так сказать, дать публике то, что она хочет. Наше небольшое проявление человечности понравилось девушкам, и клуб «Оазис» стал нашим центральным местом встречи на все оставшееся время пребывания в Субик-Бей.

Музыкальные группы, выступавшие живьем в клубах Олонгапо, были абсолютными мастерами подражания американской музыке, и даже если текст последней хитовой песни Creedance Clearwater Revival[30] исполнялся как «Rollinonde Reeber»[31], никто не мог пожаловаться на качество группы. Почти во всех клубах работало большое количество барных девушек[32], единственной целью жизни которых было сидеть рядом с военнослужащими и терпеливо выслушивать историю жизни каждого мужчины, тихонько уговаривая его выпить, время от времени настаивая на том, чтобы «спутник» купил для них безалкогольный напиток за три доллара, известный как «чай», в качестве платы за общение. Все в Олонгапо получали то, что хотели. Когда был флот, все бары приносили прибыль, а дополнительных девушек привозили даже из Манилы и Багио. Они получали процент от вечерней добычи, в то время как солдаты, матросы и морские пехотинцы щедро платили за их общение. Они никогда не знали, когда вернутся на Олонгапо, а поскольку шла война, они хотели максимально использовать каждую минуту.

Насмотревшись достаточно того, что мог предложить Олонгапо, мы нашей группой направились обратно в безопасное место на базу. Было уже близко к полуночи, когда мы шли по главной улице, мы обратили внимание, что у всех клубов, рядом с входом собирались молодые моряки и морские пехотинцы. Их, как мотыльков, тянуло к тусклому свету переулков, и все они ждали встречи с той самой девушкой из бара, которая обещала им нечто большее, чем простое общение после закрытия клубов на ночь. Каждый раз, когда мы приезжали в Олонгапо, все шло по одному и тому же сценарию. Каждая девушка из бара обещала полудюжине разных парней, что проведет ночь «только с ним», а затем тихонько ускользала в ночь через какую-нибудь потайную дверь, избегая беспокойного сборища в переулке. Это был поучительный пример для всех нас. Девушки не хотели участвовать в отношениях на одну ночь, выбирая вместо этого военнослужащих, которые были расквартированы в Субик-Бей на срок службы более двух лет. Возможность выйти замуж за американца была для них лучшим билетом, чтобы увести их как можно дальше от грязных улиц Олонгапо.

Младший капрал Морс показал себя способным и профессиональным гидом, знающим городские порядки и умеющим всегда избегать неприятностей, и по его настоянию мы завершили вечер. Двигаясь по улице и приближаясь к КПП базы, мы снова присоединились к большому потоку военнослужащих, обратно переходя мост через речку-говнотечку и мимо пристальных взглядов берегового патруля. За несколько часов мы побывали в городе, посмотрели достопримечательности, повеселились и узнали о жизни Филиппин больше, чем когда-либо думали. Но самое главное, мы вернулись в нашу мрачную казарму все вместе.

Вскоре после нашей первой ночи в Олонгапо наш курс понес первые потери. Молодой, светлокожий капрал, приписанный к казармам морской пехоты в Субик-Бей, сумел получить направление на обучение в школу лёгких водолазов. Он хорошо начинал и показал, что является очень способным пловцом и физически крепким, но его досадная слабость была наследственной.

В конце первой учебной недели класс должен был пройти двухмильный заплыв (3,22 км.) на выносливость в открытом море. Выйдя из воды в конце заплыва, нам предстояло пробежать строем весь обратный путь до казармы, примерно шесть миль (9,66 км.). Мы ждали на берегу, пока все пловцы закончат заплыв, и пока мы ждали, несколько морских пехотинцев случайно нашли краник с пресной водой. Мы пили пресную воду, чтобы подкрепиться перед длинным пробегом, а пока ждали, смывали с тела корку соленой воды. Капрал был одним из последних пловцов, вошедших в воду вместе со своим товарищем по погружению, и к тому времени, когда они добрались до берега, они были красными от солнечных ожогов. Нашей группе не терпелось продолжить бег, но ни один из них не согласился воспользоваться прохладной, свежей водой и обмыться.

К тому времени, когда мы добрались до казармы, капрал испытывал сильную боль. Его нежная кожа была ярко-красной, а бедра были натерты морской солью за время часовой пробежки под жарким солнцем. Оказавшись в казарме, его товарищ по погружению сказал ему, что у него есть верное средство от болезненных солнечных ожогов и сыпи, и велел ему наклониться вперед и положить руки на верхнюю койку, пока он смачивал салфетку спиртом, чтобы приложить ее к спине своего напарника. Сначала изопропиловый спирт, видимо, успокоил его боль, но его напарник слишком усердствовал и пропитал спиртом салфетку. При следующем прикосновении струя спирта потекла по его обгорелой коже. С громким криком от боли он помчался к душевым, надеясь смыть жгучий спирт со своего тела. Но в спешке и панике он схватился не за тот кран и ошпарился горячей водой. Отпрыгнув назад от горячей воды, он поскользнулся на мокром полу в душе, а затем ударился головой о стену. Капрала увезли на машине скорой помощи в военно-морской госпиталь базы. Мы его больше не видели, но слышали, что через несколько дней его выписали из госпиталя, и он вернулся в строй в казармы морской пехоты.

На второй неделе школы легких водолазов имели место два сложных испытания, и с обоими все курсанты должны были успешно справиться. Провалить любое из них означало немедленное отчисление из школы. Первое было известно как упражнение "сбросить и надеть"[33]. Каждый курсант должен был войти в бассейн, надев все свое снаряжение для подводного плавания, проплыть под водой до самого глубокого конца бассейна, и на глубине пятнадцати футов (4,6 м) мы должны были снять маску, трубку, ласты, пояс с грузами и баллоны. Наши спаренные баллоны должны были быть оставлены на дне бассейна, и под ними мы должны были оставить наши маску, трубку и ласты, положив пояс с грузами поверх баллонов. Сняв все наше снаряжение, мы должны были сделать последний вдох сжатого воздуха, перекрыть запорный вентиль на редукторе и всплыть на поверхность, успешно бросив снаряжение. На поверхности нам разрешалось сделать один или два вдоха свежего воздуха, прежде чем нырнуть обратно на дно бассейна, чтобы забрать свое снаряжение. Было очень важно помнить, что в наших легких должно оставаться достаточно воздуха, чтобы мы могли выдуть воду из загубника, перед попыткой вдохнуть сжатый воздух. Как только запорный вентиль был повернут обратно в положение "открыто", вода в загубнике выдувалась из шланга сильным потоком оставшегося у нас воздуха, вытесняя собравшуюся воду из трубки вдоха, чтобы снова стало возможным нормальное дыхание.

Затем каждый ныряльщик быстро надевал обратно свой пояс с грузами, помогающий ему удерживаться на дне. Следующей надевалась маска, и нужно было должным образом продемонстрировать очистку маски от воды нашему водолазу-инструктору, который сидел на дне и наблюдал, всего в нескольких футах от курсанта-водолаза. Большинство из нас не испытали никаких проблем с демонстрацией этой техники, отработав ее на предварительных занятиях. Но один курсант-водолаз с нашего курса стал своего рода сенсацией, когда продемонстрировал нашему инструктору гораздо больше, чем требовалось.

Капрал Винсент Сведерски, подружившийся со мной восемью месяцами ранее, когда я вступил в 3-ю разведывательную роту, был вознагражден за долгие месяцы в джунглях приказом о зачислении в школу легких водолазов. Ски должен был вернуться домой в Штаты после окончания школы и был в нетерпении, ожидая, что будет выделяться среди морпехов как имеющий двойную квалификацию (парашютную и легководолазную), прибыв к своему следующему месту службы в Куантико, Вирджиния. Нечто столь несущественное, как это маленькое упражнение "скинь-и-надень", не могло остановить моего приятеля, капрала Сведерски.

Ски в легкую доплыл до центра бассейна и без особых усилий добрался до его самого глубокого конца. Там на дне сидел техник-связист 1-го класса Дрейпер, бескомпромиссный флотский водолаз, который гордился тем, что осложнял жизнь всем курсантам школы легких водолазов, прибывшим в Субик-Бей. Считалось, что он особенно недолюбливал морпехов. Он, разумеется, не пытался скрыть своего мнения о том, что водолазное дело следовало бы оставить флоту, и только флоту. Он рано стал жертвой синдрома "нулевой ошибки"[34], а его репутация требовательного инструктора была хорошо известна во всей школе легких водолазов, и даже стала частью флотских баек, рассказываемых морпехами-разведчиками, возвращающимися из Субик-Бей. К его чести, также говорили, что у Дрейпера было несколько сложных боевых командировок во Вьетнам в составе разных подразделений "морских котиков". По его поведению было видно, что в его сердце нет места ссыкунам-притворщикам, будь то флотские или морпехи.

Когда подошла его очередь показа, капрал Сведерски расположился примерно в шести футах (1,8 м) перед Дрейпером и встал на колени на дне бассейна, быстро сняв маску и трубку и положив их рядом с собой. Затем он отстегнул груза и положил их рядом с маской. Он потянул пряжку лямок подвесной системы и, освободившись от веса полных баллонов, сбросил их со спины и перекинул через голову, положив на дно бассейна, держа загубник регулятора крепко зажатым между зубами. Последнее, что ему нужно было сделать, это перекрыть запорный вентиль в месте соединения редуктора с патрубком стальных воздушных баллонов. Но вместо того, чтобы перекрыть вентиль, Ски скрутил редуктор со своих баллонов! Было очевидно, что эта ситуация могла обернуться для Ски крахом. Имея лишь ограниченное количество воздуха в легких, он направился к поверхности бассейна.

Но капрал Сведерски не собирался упускать свой шанс. Вынырнув на поверхность, он сделал один большой глоток воздуха и быстро вернулся, чтобы решить проблему, которую создал пятнадцатью футами (4,6 м) ниже. Ски поплыл прямо вниз, к своему снаряжению и схватил пояс со свинцовыми грузами, накинув его себе на ноги, чтобы заякориться на дне. Он держал отсоединенный редуктор в одной руке, а другой рукой поднял баллоны, безуспешно пытаясь присоединить редуктор к патрубку баллона. Но он был близок к тому, чтобы остаться без воздуха. Если бы он всплыл, его бы отчислили из легководолазной школы.

Ски сделал единственно возможное: подплыл к Дрейперу и спокойно выдернул загубник изо рта своего инструктора. Он сделал несколько вдохов столь необходимого кислорода, а затем вернул регулятор изумленному Дрейперу. Вернувшись к своему снаряжению, он сумел прикрепить редуктор к баллонам, продул трубку вдоха и натянул обратно все свое снаряжение: выполнил процедуру "надеть". Затем он отплыл к нам и занял свое место, присоединившись к остальным у стенки бассейна.

Дрейпер подал общий сигнал к подъему на поверхность. Мы предполагали, что это будет конец для некоего капрала морской пехоты США Винсента Сведерски, но как только мы собрались на мелком конце бассейна, нас ждал сюрприз. Уставившись на Ски, он спросил:

- Как тебя зовут, дубина?

- Капрал Винсент Сведерски, сэр.

- Капрал Сведерски только что продемонстрировал мне и вам, что он чрезвычайно хладнокровен в стрессовой ситуации. Так держать, капрал Сведерски! Джентльмены, когда вы находитесь под водой и временно окажетесь без воздуха, вы должны помнить, что у вас всегда будет напарник, на которого можно положиться. Если вы запаникуете, если броситесь к поверхности, если бросите своего напарника, вы, вероятно, убьете и себя, и своего товарища по спуску тоже. Если вы запомнили что-то из того, что только что видели, пожалуйста, помните, что когда кому-то пришлось принять трудное решение, он сделал это, и сделал правильно. Все свободны.

Не все курсанты были так же круты, как капрал Сведерски. Упражнение "сбросить и надеть" сократило наш курс на полдюжины человек, а на следующий день мы подверглись второму и более сложному мероприятию, известному как спуск с "преследованием"[35]. Спуск с преследованием был последним мероприятием по отсеву, любимым всеми инструкторами школы легких водолазов. Правила были просты: курсанты объединялись в пары со своими напарниками по спуску, заходили в бассейн и начинали плыть по внешнему краю, держась как можно ближе ко дну. Оказавшись там, мы подвергались нападкам со стороны наших инструкторов, но не должны были защищаться от них. Данные нам указания не содержали ничего более конкретного. Оба в паре курсантов-водолазов должны были помогать друг другу справиться с ситуациями, в которые нас ввергали, а любого, кто паниковал и всплывал во время спуска с преследованием, отчисляли из школы

Моего партнера по спуску звали Джон Террихо. Джон был женатым и отцом троих детей, он был призван по новой программе набора на флот, под названием IPO (Специалист, зачисляемый на службу с немедленным присвоением звания петти-офицера.)[36]. IPO - это призванные гражданские лица, имеющие ценные профессии, в которых нуждался флот, но у них либо не было школы, либо не было времени обучать людей до уровня специальных навыков, которых IPO достигли на гражданке. Джон был машинистом тяжелой техники и поступил на службу в «Си Би» в качестве машиниста бульдозера, старшины 2-го класса. Обычно для получения этого звания требовалось три или четыре года службы, но шла война и, очевидно, требовались операторы тяжелой техники. Джон прослужил на флоте меньше четырех месяцев и вызвался пойти в школу лёгких водолазов, потому что Министерство военно-морского флота платило шестьдесят пять долларов в месяц пловцам подводникам, служившим в зоне боевых действий.

Мы начали медленно плавать по кругу в бассейне и наблюдали, как инструкторы «атаковали» других курсантов. С лиц срывали маски, дёргали пряжки ремней, снимали ласты. Вскоре чьи-то руки начали нащупывать запорные вентили и баллоны были сорваны у меня со спины. Через несколько секунд я обнаружил, что дышу в паре с Джоном. Он был лишен всего своего снаряжения, но сумел удержать свои баллоны. Они даже стянули с него плавки! Мы продолжали плавать почти час и понятия не имели, сколько воздуха было закачано в наши баллоны; мы догадывались, что они были заправлены перед погружением с «преследованием». Хлорка начала действовать на наши глаза, мы ничего не видели, и к тому времени, когда мы услышали долгожданный звук стука металлом по лестнице бассейна, сигнализирующий нам о всплытии, мы были измотаны и временно ослепли. Но мы справились! Шестеро наших товарищей решили, что борьба не стоит их усилий, и предпочли покинуть воду. Они покинули школу лёгких водолазов к вечеру следующего дня. До окончания школы оставалась одна неделя спусков в открытых водах Южно-Китайского моря. Всего одна долгая неделя спусков на ночное ориентирование, одна неделя глубоководных погружений, кульминацией которых стало наше крайнее выпускное погружение на глубину более 130 футов (39,62 м.). Это также означало всего одну неделю великой и славной «свободы» в Олонгапо, прежде чем большинство из нас вернется в свои части во Вьетнаме.

В первый день нашей последней недели в школе лёгких водолазов 1-й лейтенант Синглтон встретился со мной и младшим капралом Томпсоном и рассказал нам о своих успехах в планах получить квалификацию парашютистов для нас троих, пока мы еще находились на Филиппинах.

Наш лейтенант, очевидно, завел новых друзей в офицерском клубе «Куби-Пойнт» (Cubi Point), и во время беседы там он рассказал им о своём желание получить квалификацию парашютиста. Они, в свою очередь, подтвердили о возможности удовлетворить его просьбу. Несколько морских офицеров служили в UDT (группа подрывников-подводников), а некоторые офицеры были членами одного отряда ВМС «Морских котиков»[37]. Присутствовало также несколько пилотов вертолетов, которые регулярно совершали прыжки с этими же офицерами и их людьми, и они тоже предложили свои услуги и опыт 1-му лейтенанту Синглтону. Не теряя времени, лейтенант отправил сообщение в 3-ю разведывательную роту и попросил разрешения продлить нам на пять дополнительных дней командировку, чтобы мы могли пройти парашютную школу. Разрешение от майора Алекса Ли, командира нашей роты, пришло сразу же, через командующего MAF[38]. Мы должны были начать занятия в школе по наземной подготовке в течение последней недели обучения в школе лёгких водолазов и получить возможность сразу же после ее окончания совершать прыжки.

Наш курс лёгких водолазов сократился более чем на треть от первоначальной численности. Постоянное сокращение означало, что для тренировок требовалось меньше времени нахождения в воде, поэтому наши ранние утренние тренировочные погружения на 30, 40 и 60 футов (9,14, 12,19 и 18,29 м.) были выполнены до обеда. Таким образом, 1-й лейтенант Синглтон, Томпсон и я смогли добраться от судоремонтного завода до взлётки ВМС в Кьюби-Пойнт. Когда мы прибыли в оперативный отдел Кьюби-Пойнт, нас встретили врач-хирург лейтенант-коммандер[39] авиации ВМС и один из инструкторов по парашютной подготовке отряда "Морских котиков". Хирург сказал, что он не будет требовать от нас прохождения длительного медосмотра, который обычно требуется в качестве предварительного условия для парашютной подготовки, после того как он просмотрел наши медицинские карты и увидел последние данные о прохождении медосмотра в школе лёгких водолазов. Инструкторы также были членами спортивного парашютного клуба Куби-Пойнт и сообщили, что хорошо знакомы с типом самолета, который нам вскоре предстоит использовать, а так же с расположением площадок приземления.

Получить разрешение на прыжки с парашютом было больше, чем кто-либо из нас ожидал. Перспектива вернуться в 3-ю разведывательную роту с квалификацией парашютиста и пловца-подводника была прекрасной. Новые специальности позволяли бы нам участвовать в тех видах разведывательных операций, которые ранее были доступны только морским пехотинцам (и очень немногим санитарам), имеющим соответствующую квалификацию и подготовку. Мы покинули нашу первую встречу в Куби-Пойнт и вернулись на судоремонтный завод, в восторге и воодушевлении открывающимися возможностями которые ждали нас впереди.

Занятия по легководолазному делу в эти несколько оставшихся дней проводились в нескольких милях от входа в гавань Субик-Бей. Условия для погружений были отличными, видимость была не менее 80 футов (24,38 м.), и по мере того, как росла наша уверенность, мы наслаждались вновь обретенной свободой погружаться на глубину до 60 футов (18,29 м.) и оставаться под водой большую часть часа. Во время многочисленных погружений в этом районе мы также были вознаграждены возможностью исследовать несколько затонувших японских десантных кораблей, тихих напоминаний о Второй мировой войне, которые теперь служат домом для большого количества вкусных лобстеров, под названием лангоста, или просто называемых нашими инструкторами-водолазами «жуками».

Мы начали оттачивать свои навыки в основах и сложностях подводной навигации. Каждой паре пловцов-подводников выдали пластиковый планшет с подводным компасом и письменным прибором. Прежде чем начинать спуск в воду с десантного катера ВМС, который доставлял нас из бухты Субик для погружений, нам давали определенное расстояние и различные магнитные азимуты, которые мы должны были проложить и пройти. Чтобы помочь курсантам и инструкторам, назначенным в качестве «наблюдателей за пузырями»[40], к баллонам каждой команды пловцов-подводников был прикреплен линь длиной 60 футов (18,29 м.) с воздушным шаром оранжевого цвета[41]. Наш ход и подводное положение всегда были известны инструкторам, руководящих спусками, и тем, кто оставался на борту десантного судна. Сильные, меняющиеся течения, донные образования, проплывающие мимо филиппинские рыбацкие лодки, которые, казалось, всегда умудрялись попасть в назначенную зону погружения, и усталость - все эти факторы способствовали тому, что нам было трудно держать верный курс. Мы рассудили, что если трудно освоить подводную навигацию в кристально чистой воде на глубине 60 футов (18,29 м.), то каково это - ориентироваться ночью? Разве наши инструкторы не говорили нам, что ночью появляются «большие жрущие»[42]? Скоро мы это узнаем.

Когда наше небольшой десантный катер медленно двигался мимо острова Гранде, расположенного недалеко от входа в залив Субик, мы наблюдали за всегда впечатляющим зрелищем заката солнца в Южно-Китайское море. Мы были полны предвкушения заплыва в полной темноте на глубине 60 футов (18,29 м.), чтобы пройти курсом в несколько морских миль, с маленьким светящимся циферблатом нашего компаса - единственным навигационным средством.

Опыт нашего первого ночного погружения был незабываемым. Прозрачная теплая вода и яркий месяц способствовали видимости под водой, когда мы начали спуск на глубину 40 футов (9,14 м.). Пройдя через полосу света, мы погрузились в кромешную тьму, и к тому моменту, когда мы достигли уровня 60 футов (18,29 м.), невозможно было разглядеть что-либо на расстоянии более двух футов (0,61 м.). Я чувствовал себя очень комфортно, когда рядом со мной находился мой напарник по погружению. По опыту прошлых погружений мы знали, что воздействие этого нового типа неестественной среды заставит нас использовать больше воздуха, чем обычно. Спуск в полную темноту наверняка заставит любого дышать намного чаще, чем обычно, но мы шли вперед с растущей уверенностью. Морская жизнь, с которой мы столкнулись, была не более чем косяками мелких рыб, случайными медузами и маленькими кусачими микроорганизмами, известными как морские клещи. Мы закончили наше первое ночное навигационное погружение вовремя, и все мы были с пустыми баллонами. Пока мы двигались обратно к пирсу, мы слушали друг друга, рассказывая о своих впечатлениях от погружения.

Следующие несколько дней прошли в открытом море, где днем проводились водолазные спуски на глубину до 80 футов (24,38 м.), а также в многочисленных навигационных погружениях ночью, призванных повысить уровень нашей уверенности. К концу недели остался только крайний выпускной водолазный спуск на глубину 130 футов (39,62 м.). Это тоже был еще один грандиозный опыт. Давление воды, которое испытывает пловец-подводник во время спуска, увеличивается со скоростью 14,7 фунтов (6,67 кг.) на квадратный дюйм (6,5 см2) (одна атмосфера) на каждые 33 фута (10,06 м.) глубины. На глубине 130 футов (39,62 м.) мы ощущали давление на тело более 230 фунтов (104,33 кг.). Лицевые маски будут так сильно прижиматься к лицу, что глубокие овальные борозды останутся на несколько часов после погружения.

Общее время пребывания на дне составило менее шести минут, что обычно не требует декомпрессионной остановки во время подъема, но в целях безопасности мы должны были сделать две остановки на пути к поверхности. Точные места остановок будут четко обозначены на «страховочном лине», ведущего от водолазной баржи к якорной точке на дне океана. Во время выпускного погружения нам предстояло испытать последний опыт, о котором мы читали, но к которому не были готовы - изменение температуры. Температура воды на поверхности колебалась около семидесяти градусов (21,11 С0) и всегда была комфортной, но на глубине 130 футов (39,62 м.) от поверхности, вода казалась ледяной. Был еще один познавательный опыт - это быстро увеличилось потребление воздуха. Это определенно было не то место, где можно было допустить какую-то простую ошибку, с которой лучше справиться в бассейне или на глубине 30 футов (9,14 м.). Теперь было совершенно ясно, почему процесс отсеивания был так важен для наших инструкторов-водолазов в течение первой недели обучения в школе лёгких водолазов.

Когда наша группа пловцов-подводников наконец достигла отметки 130 футов (39,62 м.), инструкторы проверили каждого курсанта, чтобы убедиться, что все идет по плану. Наша шестиминутная остановка, казалось, затянулась на несколько часов, прежде чем мы получили сигнал к началу подъема. Когда мы с Джоном направились к более яркому свету на поверхности, мы поняли, что все кончено. Он подал сигнал мне большим пальцем вверх, а от его широкой улыбки загубник чуть не слетел с лица. Наши чувства в момент успеха разделили все, как только мы достигли поверхности. Под громкие крики «Ээге-гееей!»[43] мы помогали друг другу, в крайний раз перегружая баллоны на борт водолазной баржи.

Мы сделали это. Мы наконец-то прошли курс обучения в школе лёгких водолазов ВМФ. В расписании занятий на день было предусмотрено, что вторая половина дня будет отведена для оформления административных документов, на основании которых будут изданы приказы, необходимые для возвращения большинства участников курса во Вьетнам. На следующее утро мы посетили небольшую церемонию вручения дипломов и получили сертификаты об окончании курса как квалифицированные пловцы-подводники. После выпуска Томпсон и я вынесли свое снаряжение из казармы школы лёгких водолазов и поселились в старой казарме пункта временного размещения[44], ожидая сообщения от 1-го лейтенанта Синглтона о том, когда мы начнем парашютную подготовку. Наше ожидание было недолгим. Нам сказали встретиться с лейтенантом в полдень в закусочной возле судоремонтного завода. Оттуда на такси мы должны были отправиться в Куби-Пойнт, чтобы начать парашютную подготовку.

[1] Школа SCUBA (лёгких водолазов) - Self-ContainedUnderwaterBreathingApparatus, автономный аппарат для дыхания под водой) — лёгкое водолазное снаряжение, позволяющее погружаться на глубины до трёхсот метров.

Водолаз проходит специальный курс обучения с определенным уровнем сложности, в результате получает допуск. Всегда является профессионалом, то есть человек, состоящий на службе, имеет водолазную книжку. Оборудование для погружения может быть, как легким, так и тяжелым.

[2]C-130 «Геркулес» –американский военно-транспортный самолёт средней и большой дальности По общепринятой классификации он – "средний военно-транспортный самолет". Самолёт вмещает 92 пассажира или 72 солдата с полным снаряжением и оружием вооружением или 64 десантника с вооружением, снаряжением и парашютами. Дальность полёта 1100 морских миль, возможность продолжать полёт при отказе одного двигателя, возможность взлетать с неподготовленных полевых аэродромов.

[3] Сrew chief ("Крю чиф") –Это один из членов летного экипажа, но не относящийся к пилотам или штурманам. Сюда входят бортинженеры, борттехники и т.п. (прим. Den Lis.)

[4] Seabags "Сибэг" Это всего-навсего флотское/морпеховское обозвание "даффла". Проще говоря – баула. Ну чтобы опять "не как у этих сапогов", в общем. (прим. Den Lis.)

[5]Ку́брик — 1) Жилое помещение для команды. 2) Название одной из палуб парусного военного корабля, на которой жила команда.

[6] "snuffies" – сопляки, салаги.

[7] 1stclasspettyofficer чиф-петти-офицер (сокращенно "чиф"). (прим. DenLis.)

[8] Имеет длину 50 метров (164,0 фута)

[9] Флаттер-кик – Удар флаттера

[10]В оригинале SCUBA. Аквала́нг (от лат. aqua, вода + англ. lung, лёгкое = Aqua-lung, «Водяное лёгкое») само слово настолько вошло в обиход как торговая марка, но в некоторых странах стало нарицательным названием лёгкого водолазного снаряжения. В частности это произошло в большинстве русскоязычных постсоветских государств.

[11] "twin 72s" Имеется в виду спарка из двух баллонов объемом 72 кубических фута.

[12]Воздушно-дыхательные аппараты являются основным комплектующим изделием водолазного снаряжения с открытой схемой дыхания (с выдохом в воду) и в значительной степени определяют его технические возможности.

Основными частями дыхательного аппарата являются баллоны сжатого воздуха, дыхательный автомат, редуцирующее (понижающее давление воздуха) устройство, прибор контроля за расходом воздуха из баллонов, крепежные ремни и, если необходимо, каркас, на котором монтируются все части аппарата. (Справочник пловца-подводника. Изд. 2-е, С74 доп. Под общ. ред. Е. П. Шиканова. М., Воениздат, 1977. Стр.27)

[13]Олонгапо (Филиппины). Олонгапо – город, расположенный на филиппинском острове Лусон на берегу залива Субик примерно в 100 км от Манилы.

[14]Liberty call - это сигнал об окончании занятий и начале свободного времени, когда начинаются увольнительные)) Горнисты играют его в расположении либо скорее всего, в записи по трансляции. Говоря кратко, это сигнал к началу свободного времени. На флоте по этому сигналу моряки сходят на берег для проведения свободного времени. (Отбой учения или работ).

[15]Военно-Морская база США Субик-Бей, возглавляемая Мануэлем Ардонией, была крупнейшим объектом ВМС США на Тихом океане, и на ней работало 15 000 филиппинских гражданских лиц. Базу посещало 215 кораблей в месяц, активность во время войны во Вьетнаме достигла пика в 1967 году.

Ночные клубы вдоль Рамон Магсайсай Драйв между главными воротами военно-морской базы и Ризал-авеню пользовались большой популярностью среди 4 225 000 военнослужащих, посетивших базу в 1967 году. Талантливые филиппинские музыканты и певцы, недорогое пиво "Сан-Мигель", привлекательные миниатюрные проститутки, эротические шоу, поездки на джипни обратно на военно-морскую базу и дети, ныряющие за монетами, брошенными с моста через эстуарийный дренажный канал (Дрейнедж-Ченел, это собственное имя канала, отделявшего территорию базы от города) перед главными воротами военно-морской базы, были популярными развлечениями среди моряков

[16] Додж-Сити (англ. Dodge City) — город в США, расположен в западной части штата Канзас на реке Арканзас, административный центр округа Форд, является одним из символов эпохи Дикого Запада.

[17]Seabee - SeaBee, (Морская Пчела) – прозвище солдат американских строительных частей, происходящее от аббревиатуры “Си Би” (СВ. то есть Construction Battalion).

[18]Ремешки-резинки "Watchband Twist-o-flex".

[19]ShitRiver – Дерьмо-речка, речка-вонючка.

[20] Фактически те же МР-шники, только флотские, либо выделяемые из числа "чифов" на время стоянки корабля в порту. (прим. Den Lis.)

[21]МР (MilitaryPolice) – военная полиция

[22] "squaredaway" - "возведенный в квадрат". Очередной морпеховский жаргонизм

[23] Узкая лодка (каноэ) с бамбуковыми аутригерами - Бангка (Bangka) местное плавсредство Филиппин.

[24] 1 цент (1 ¢) — обиходное название пенни (англ. penny);

[25] 5 центов (5 ¢) — обиходное название никель (англ. nickel)

[26]Jeepneys (филиппинский - Dyipni) - разновидность общественного транспорта и маршрутного такси на Филиппинах. Американские военные джипы (фирмы Jeep), разбирались, удлинялась несущая рама джипа, для увеличения пассажировместимости, затем вновь обшивались и красились.

[27] Скорее всего местных, филиппинских. В те годы "сикспак" пива меньше двух долларов стоил. И это в Штатах… (прим. Den Lis.)

[28] «unescorted» - без сопровождения, одиноких.

[29] “crazy Maleens” экспрессивно-богохульное восклицание.

[30]Creedence Clearwater Revival (сокращённо CCR, часто Creedence) «Вера оживления чистой воды» — американская рок-группа, которая записывалась и выступала с 1959 по 1972 годы В ранних песнях («Born On The Bayou» и др.) CCR создали своего рода легенду «простых парней со старого доброго американского Юга», в общем ряду групп «классического рока» ансамбль, кроме того, выделялся внешне простыми, но мастерски стилизованными текстами, насыщенными социальными наблюдениями и политическими заявлениями, в частности — о вьетнамской войне («Fortunate ,Son», «Run Through The Jungle»). В музыкальном стиле они охватывали рутс-рок, свомп-рок, блюз-рок, сатерн-рок, кантри-рок и голубоглазый соул.

[31] «Катимся на Рибере»

[32]Консуматорши, разводилы, “работа на стаканах”

[33]«ditching-and-donning»

[34]Синдром «нулевой ошибки» (также известный как менталитет «нулевых дефектов») существует, когда структура командования и управления не допускает возможности и не терпит ошибки. Эта атмосфера, как теперь широко признают, неэффективна и в военной и в корпоративной жизни. В результате синдром «нулевой ошибки» включаться карьеризм, заниженная мотивация и задушенная инициатива. Солдаты или сотрудники будут чувствовать себя ни причастными к своим успехам, ни ответственными за их неудачи.

[35] "harassment" - домогательство

[36]IPO - Instant Petty Officer– (прим. Den Lis.)

[37]Navy Seal- люди лягушки», «морские котики»

[38] MAF – Marine Amphibious Force. Амфибийная группировка морской пехоты. Сейчасэто Marine Expeditionary Force. (прим. Den Lis.)

[39]Капитан 3-го ранга

[40] “bubblewatchers”

[41] Поверхностный буй маркер, оранжевого цвета.

[42] “big feeders” – т.е. хищники

[43] «aarruuug-gaarrr»

[44] transient barracks