Майор Расти Брэдли. Львы Кандагара.7
Глава 7. КРЫСИНЫЕ ЛИНИИ.
Путешествие в тысячу миль начинается с одного шага и большого количества нытья.
Мы проехали не более мили[1] по главной дороге, когда серия инфракрасных вспышек впереди заставила колонну остановиться. Что-то случилось. Присмотревшись в очки ночного видения, я увидел, как несколько бойцов спецназа выпрыгнули из своих грузовиков. Остальные ждали и наблюдали. Белоснежные образы в шлемах и бронежилетах двинулись вперед, сгорбившись, с оружием наготове. Они общались только с помощью сигналов руками. Смотреть было интересно, даже для меня. Наконец, спустя несколько минут, был дан сигнал "все чисто". Они обогнули слепой поворот и обнаружили заминированную боевую позицию с установкой тяжелого пулемета внутри. К счастью, она была необитаема.
До сих пор поездка проходила без происшествий. Колонна медленно выехала с аэродрома Кандагар и направилась в сторону Пакистана, надеясь, что талибы с их любопытными глазами не смогут об этом догадаться. Только у каждого третьего грузовика были включены фары. Как только мы выехали на шоссе № 4, ведущее на восток к границе, мы разделились на три отдельные, небольшие группы, сохраняя между собой достаточную дистанцию, чтобы наблюдатели не заподозрили наличие больших сил. Фары на наших грузовиках с оружием были замаскированы лентой или отключены, чтобы издалека машины выглядели как гражданские автомобили.
Асфальтированное шоссе оказалось последней роскошью в этой операции. Через некоторое время мы свернули в русло высохшей реки, которая привела нас в глубь "индейской страны". Из-за поворота показались огни фар дальнего грузовика с бубенцами. Мы наблюдали, как он регулярно появлялся и исчезал, прокладывая себе путь через глубокие, изрезанные вади. После того как грузовик уехал, ничего не осталось. Ни строений, ни дувалов, ни признаков жизни, только бесконечные грунтовые дороги и поля.
Когда мы поднялись на холмы, наш головной элемент сообщил, что грузовик с бубенцами, замеченный нами ранее, исчез в полях с посевами высотой в десять футов. Марихуаны. Мы наткнулись на сотни акров[2] марихуаны. Это было так же опасно, как находиться на территории, контролируемой талибами. Контрабандисты наркотиков не были лояльны ни к одной из сторон и ненавидели обе стороны за то, что те мешают их бизнесу. Причина странного расположения пулеметного гнезда теперь была очевидна. В обычных условиях мы бы уничтожили бункер. Шинша хотел забрать пулеметную установку, но он понял, когда я объяснил ему, что для сохранения секретности операции мы оставим все на месте. Нам не нужны были хмурые брови. Мы связались с ТОС и сообщили о местонахождении бункера. Если бы в этом районе были атакованы силы коалиции, ВВС США обеспечили бы должное внимание к этому смертоносному гнезду.
На вершине хребта мы сделали привал и позволили всем трем группам соединиться. Мы наблюдали и выжидали, чтобы удостовериться, что враг не следит за нами, прежде чем двинуться вверх по крутой, извилистой дороге. Она была коварной и узкой и определенно не предназначалась для широких и тяжелых машин. Помню, я подумал, что отказ Дэйва от брони, вероятно, был к лучшему. Теперь нам оставалось только молиться, чтобы не нарваться на мину. Русские установили более десяти миллионов мин во время десятилетней войны с моджахедами. Еще три миллиона они оставили после своего поспешного ухода. Я не считал их вероятной угрозой сейчас, потому что мы находились в центре маршрутов проникновения талибов - которые мы называли "крысиными линиями" - из Пакистана, и они были бы разминированы. Но мины определенно будут представлять опасность в Панджвайи.
Мы проехали остаток ночи и утро. На рассвете Афганистан открыл нам свою настоящую красоту - восход солнца. Даже в этом заброшенном месте видеть, как огненно-красное солнце пробивается над темно-синими горами, было прекрасно. Лучи солнца разливались по горизонту, напоминая мне о силе света. Некоторые бактерии под воздействием света погибают. Жаль, что мы не можем просто пролить свет на талибов и покончить с ними.
Когда солнце поднялось выше горизонта, оно осветило пышность кустарников и посевов. Карамельного цвета ленты воды прорезали середину местности. Большая ее часть текла из природных источников дальше на север в горах. В течение пяти лет до вторжения США в 2001 году в Афганистане была сильная засуха. Но вскоре после нашего прибытия пошел дождь, много дождей. Рекордное количество. Назовите это божественным вмешательством или изменением климата. Дело в том, что когда мы прибыли в Афганистан, дождь тоже пошел, и это стало козырем, который мы использовали на встречах с местными лидерами и старейшинами кишлаков - они верили, что мы привезли дождь с собой. Это дало нам возможность наладить отношения, которые мы затем использовали для искоренения талибов. Это также частично возродило сельское хозяйство вблизи Кандагара, житницы Афганистана. Судя по размерам полей марихуаны, ситуация продолжала улучшаться.
Мы продвигались вперед до самого утра. После обеда мы наконец остановились на вершине холма, чтобы дать остыть перегревшимся пикапам ANA Ford Ranger. Они не были рассчитаны на то, чтобы выдержать все испытания, которые выпали на их долю в этом скалистом ландшафте. Едва различимые дороги - иногда просто следы шин в грязи - петляли, как пьяные, по вади и вокруг холмов. Не помогало и то, что афганцы водили грузовики как арендованные машины, не заботясь об их состоянии. Эти периодические остановки позволяли Ходжу, Джареду и мне уточнять маршрут и корректировать график, но они также не позволяли нам придерживаться графика. Мы все еще находились в милях от пустыни, которая будет еще более безжалостной. Чтобы наверстать время, мы решили сдвинуть интервалы движения на раннее утро и поздний вечер, когда жара была не такой сильной. Члены группы менялись местами, по очереди занимая место за турелю в каждой машине, что было не более чем жалким медленным поджариванием. Единственным нашим опасением было то, что езда по этим дорогам в темноте приведет к поломке грузовика.
В итоге мы получили тот же результат при полном дневном свете. Через пару часов после нашей последней остановки по радиостанции передали, что грузовик ANA заглох. Он упал рядом с берегом реки, так как его перегретый двигатель заглох. Подойдя к грузовику Джареда, я только покачал головой. Джаред выглядел расстроенным.
"Это марафон, а не спринт", - сказал я.
Билл стоял неподалеку и спросил Джареда, знает ли он, как съесть слона.
"Я бы хотел, чтобы все вы, философы с 31-го номера, заткнулись к черту", - шутливо буркнул Джаред.
Затем он связался с ТОС в Кандагаре и попросил запасной грузовик с водой и топливом. У нас было слишком много снаряжения, чтобы перегружать груз погибшей машины на другие грузовики. TOC предоставил нам запасной грузовик, но также нужно было организовать вертолет, чтобы доставить его к нам. У спецназа нет собственных вертолетов, как бы странно это ни звучало, поэтому нам приходится одалживать их у других подразделений и зависеть от расписания и приоритетов владельцев. Большинство подразделений очень, очень хорошо помогали нам, когда могли. Основная проблема с вертолетами возникала, когда мы получали чувствительную по времени информацию о целях. Спецназ имеет солидную разведывательную сеть, но плохие парни не задерживаются в одном и том же месте слишком долго. Когда нам требуются срочно вертолеты, чтобы преследовать кого-то, чаще всего их нет в наличии.
Наконец мы получили сообщение, что вертолет прибудет через два часа, мы начали буксировать разбитый грузовик к импровизированной посадочной площадке на ровной местности между двумя оросительными арыками, предварительно сняв с него боеприпасы, оружие и оборудование. Мы прошли половину пути до посадочной площадки, когда над долиной раздалось знакомое жужжание роторов. Птички прилетели рано. Вот дерьмо. Джаред отправил десантную группу обозначить площадку приземления (LZ) фиолетовым дымом, в то время как афганцы и американцы собрались вокруг разбитой машины, перетаскивая ее через оставшийся оросительный арык. Я отправился на LZ с группой разгрузки, чтобы подготовиться к выгрузке нового автомобиля.
Винтокрылый CH-47 Chinook - огромный грузовой вертолет с двумя несущими винтами - опустился, подняв вверх огромное облако сыпучего гравия и пыли, которые проникли во все щели и поры. Когда рампа вертолета опустилась, борттехник его экипажа показал мне большой палец вверх. Афганский солдат взбежал по трапу и нырнул в окно грузовика, находящегося в брюхе вертолета. Я забрался в кузов, перелез через кабину и залез на капот, чтобы вывести его наружу.
Двигатель взревел, когда афганец повернул ключ зажигания и завел машину. Я закричал "AROM SHA!" - "Тормози!" - во всю мощь своих легких и изо всех сил ухватился за борт, когда грузовик вылетел из брюха вертолета. Водитель нажал на тормоза как раз в тот момент, когда задний бампер выехал на рампу. Я спрыгнул и отчитал водителя, но все прошло лучше некуда, если бы мы все отрепетировали. Борттехник экипажа вертолета так и замер на месте, трос все еще был у него в руке, на его лице было ошеломленное выражение. Я показал ему большой палец вверх и уехал с ANA.
Нам нужно было действовать быстро. Пилоты не любят долго оставаться на земле. Я велел водителю загрузить все снаряжение и вернулся, чтобы помочь группе толкать мертвый грузовик к вертолету. После нескольких неудачных попыток нам удалось выровнять его. Обливаясь потом и покрываясь грязью, мы поставили ноги для последнего толчка вверх по рампе. В этот момент я заметил, что пулеметная установка вот-вот врежется в крышу вертолета. Я жестом подозвал экипаж GMV на холме, и один из парней помчался вниз с набором инструментов из своего грузовика. Я примерил несколько гаечных ключей к большому болту, прежде чем нашел нужный размер. Я открутил одну гайку, но никакого движения. Боже, как я жалел, что у меня нет WD-40. Я вскарабкался на крышу кабины, чтобы получить рычаг, и надавила на гаечный ключ, пока болт не ослаб. Джаред запрыгнул ко мне на заднее сиденье, и мы, как пит-команда NASCAR, открутили остальные болты. Я освободил крепление, и все вместе затолкали маленький грузовик в брюхо "Чинука".
Я помог борттехнику экипажа швартовать грузовик крепежными ремнями, а затем он показал мне большой палец вниз, чтобы я покинул борт вертолета. Я отскочил как раз в тот момент, когда двигатели вертолета издали высокочастотный вой и массивный "Чинук" поднялся в воздух. Через пятнадцать секунд он исчез в кристально голубом небе.
Наше представление с грузовиками заняло весь остаток дня. Джаред решил остаться на месте до утра и посмотреть, нет ли у талибов для нас сюрпризов. Это был хороший ход; нам нужен был отдых. Он также назначил смену команды, которая занимала позицию в охранении. Завтра будет очередь моей группы.
Есть поговорка, что ты не жил, пока почти не умер. Это можно понять, только находясь лицом к лицу с неизвестностью. Ты - глаза и уши для каждого, кто стоит за тобой. Потеря концентрации - это вопрос жизни и смерти. Ты должен распознать любую опасность, от самодельного взрывного устройства до засады. Если бы я мог выбирать, я бы предпочел быть раненным или убитым, но только чтобы это был не один из моих людей. Я чувствовал себя очень комфортно с Брайаном, Дэйвом и собой во главе, и на следующий день мы добились хороших результатов. Во время днёвки мы проверяли машины и готовились к следующему переходу.
Ночью я обычно заступал в последнюю караульную смену, потому что все равно всегда засиживался допоздна, пытаясь отправить отчеты о состоянии дел. Обычно это занимало много времени, потому что нам приходилось делить полосу пропускания спутниковой связи с другими подразделениями, связывающимися с базой. Поиск разрыва в трафике всегда занимал некоторое время. В ту ночь было уже за глубоко за полночь, когда я наконец закрыл глаза, чтобы поспать несколько часов. Я проснулся около четырех утра от привычного потягивания за ногу. Я включил пропан для своей портативной кофеварки и начал проводить обычную проверку караула ANA. Вернувшись к горячему кофе, я начал будить остальных членов группы, чтобы они могли "встать в строй". Это было правило, которое мы никогда не смели нарушать.
Во время франко-индейских войн майор Роберт Роджерс написал двадцать восемь правил для своей роты из шестисот отборных рейнджеров. Правило "Приготовиться" было разработано на основе правила 15: "С первыми лучами рассвета разбудите весь свой отряд; это время, когда дикари предпочитают нападать на своих врагов, вы должны быть во что бы то ни стало готовы встретить их". С тех пор правила Роджерса были приняты и переписаны 75-м полком рейнджеров. Находясь в полевых условиях, каждый день до восхода солнца мы обязательно собирали свой скарб и выставляли охранение в течение тридцати минут до и тридцати минут после восхода солнца.
Поскольку нападения не последовало, мы загрузились и продолжили движение по узкой грунтовой дороге, которая то появлялась, то исчезала на карте. Мы спустились в ряд глубоких оврагов, заросших высокой травой и залитых водой. Далеко в стороне, на дне оврага, через просвет в траве, я заметил нечто явно неуместное: палку высотой около четырех футов с привязанным к ней куском красной ткани. Это было похоже на ориентир для талибов, пересекающих границу пешком. Талибы часто проникали пешком, оставаясь незамеченными, а затем встречались с "мулом", или транспортным средством, которое доставляло их в безопасное место.
Я остановил колонну и связался по радиостанции с Джаредом. Мы убрали машины с тропы, и вышли с Брайаном. Пока мы двигались в сторону ориентира, Дейв наблюдал за возвышенностью над нами из грузовика с тяжелым пулеметом, а Рон сканировал дно оврага с винтовкой. Мы обогнули тропу и подошли с востока, продираясь сквозь густую траву. Я чувствовал, как сердце колотится в груди. Скользкие руки. Сухой рот. Я с трудом сглатывал. Когда мы приблизились к узкому просвету в траве, я подал Брайану сигнал рукой, чтобы он остановился. Я увидела небольшой кусок красной ткани, обозначавший вход в зону встречи.
Я поднёс пальцы к глазам, безмолвно говоря Брайану, чтобы он следил за высокой травой на случай, если кто-то выйдет. Затем я изучил землю и увидел свежие отпечатки ног - как ботинок, так и сандалий - на расстоянии примерно одного шага друг от друга. Похоже, их было шесть или семь. Я подал сигнал Брайану, что вижу что-то внутри. Подползя к отверстию, я медленно вставил ствол винтовки между травинками и осторожно развел их в стороны. Впереди был небольшой круглый проем в камышах песчаного русла реки. Несколько желтых кувшинов с водой, некоторые из которых были еще частично наполнены, валялись на земле. Поляна была влажной от утренней росы, но я увидел несколько сухих пятен размером с коврик или одеяло, на которых, похоже, кто-то спал. Неподалеку было сухое пятно размером с шину грузовика.
Брайан подошел ближе и тихонько постучал по мне, давая понять, что он здесь. Я положила руку на пятно размером с покрышку. Тепло. Бойцы накрыли огонь, не потушив его. Копнув ножом на несколько дюймов, я обнаружил тлеющий пепел. Дэйв прошептал в гарнитуру, что больше не может нас видеть, не говоря уже о том, чтобы прикрыть. Я встал на колено и завел руку за спину, подавая знак, что выхожу. Брайан кивнул и повернулся к грузовику. Когда он это делал, мои глаза уловили движение через его левое плечо. Я осторожно поднял винтовку. Посмотрев в прицел, я увидел четырех мужчин - один из них с оружием - на гребне в трехстах метрах от меня.
Пуля врезалась в камни у их ног, слишком низко, чтобы попасть впередиидущего Талиба. Я сосредоточился на втором талибе, который теперь бежал полным ходом. Я выстрелил дважды, пытаясь немного его опередить. Брайан тоже увидел его и выстрелил. Мы помчались обратно к грузовику и вызвали Джареда. Они услышали выстрелы, и группа Ходжа - группа 26 - быстро подошла. Я занял огневые позиции, а 26-я группа двинулась в погоню. Афганские солдаты были совсем рядом.
Я наблюдал за тем, как 26-я группа, обогнув низину, движется вверх и преодолевает небольшой гребень, где я видел талибов. Недалеко от него они наткнулись на группу представителей племени кучи, кочевников, имеющих тесные связи с талибами. Кучи пережили несколько вторжений - британцев дважды, русских, а теперь и нас - и считают все это незначительным неудобством. По радиостанции Ходж сообщил, что кочевники утверждают, что на холме нет талибов, а группа не обнаружила никаких кровавых следов. Я разволновался и нажал на спусковой крючок. Билл бы на меня за это наехал.
Пока 26 человек обыскивали холм, переводчики наконец-то заставили кучи говорить. Ходж передал по рации, что они признали, что эти люди были талибами, но они убежали, когда началась стрельба. Должно быть, здесь недавно была переправа, и боевики имели оружие, но не машины.
Мы уже сильно отставали от графика из-за поломки грузовика, поэтому мы собрали как можно больше информации от кучи и снова двинулись в путь, теперь уже с реальным осознанием срочности. Маршрут проникновения был ужасно густо населен для конца августа. Летняя жара должна была удерживать боевиков Талибана дома, однако они двигались на север. Это было крайне необычно, и все командиры согласились, что нам нужно изменить маршрут и добраться до безопасной высокогорной пустыни.
Соблюдая радиомолчание во время движения, мы следили за боевиками Талибана, которые теперь, несомненно, следили за нами. После нескольких часов езды мы достигли последнего препятствия на пути к пустыне и в безопасность - быстро бегущего ручья. Это было классическое место для засады и хорошее укрытие для СВУ. Но самой большой проблемой была глубокая яма с грязью шириной в сорок ярдов, которую рейнджеры ANA не могли пересечь. Мы остановили колонну и попросили водителей ANA перевести грузовики в полноприводное состояние.
"Не газуйте", - сказал Билл ведущему водителю через переводчика. "Пусть он просто скользит по грязи".
Афганец кивнул и, ухмыляясь от уха до уха, надавил на педаль газа. Грузовик погрузился в грязь на полном приводе. Он выехал на дорогу, но вырыл массивную траншею прямо посередине ямы. Билл закричал на водителя, который ликующе вскидывал руки вверх и вниз в знак победы. В его сознании все, что ему нужно было сделать, это перебраться на другой берег. Следующий водитель вылетел без предупреждения, прежде чем мы смогли объяснить все более подробно. Грузовик ANA помчался в грязь и едва проехал.
Мы решили остановить следующую машину ANA и отправить GMV на другой берег. Мы знали, что тяжелый GMV проедет без особых усилий и при необходимости сможет отбуксировать машины. Но как только первый GMV начал движение, за ним выскочил другой грузовик ANA, и он тут же застрял и погрузился в грязь. Переправа заняла гораздо больше времени, чем ожидалось.
Из шестнадцати машин нашего патруля нам оставалось переправить еще четыре машины ANA и все девять машин GMV. Моя группа обеспечивала охранение на берегу и не высовывалась из машин. Еще несколько GMV переправились и присоединились к группам, обеспечивающим безопасность на дальнем берегу. Один из последних GMV попытался вытащить лебедкой маленький "Рейнджер" из грязи, но застрял и сам.
Райли, наш медик, сидел в кузове своего грузовика и наблюдал за скалами. Именно там он заметил черный тюрбан и грязное лицо с окладистой бородой, высунувшееся прямо туда, куда он направлял свой пулемет M240. M240 стреляет пулей размером с мизинец и может пробить почти три четверти дюйма стали.
Звук пулеметной очереди прорезался сквозь шум напряженных двигателей, тут же сопровождаемый спорадическим огнем АК с обоих берегов реки. Пули вонзились в голову молодого талиба, и его тело выкатилось из-за скалы. Бесконечные разглагольствования мулл из мечетей Пакистана и иностранных бойцов в тренировочных лагерях подтолкнули парня к попытке украдкой взглянуть на неверных. Любопытство погубило его.
Другой боец выскочил из небольшого арыка неподалеку, с оружием в руках. Райли срубил его, прежде чем он успел скрыться.
"Я только что убил двух придурков, прячущихся за скалой. Огонь с нашей стороны", - ответил он по рации.
Как медик группы, Райли обеспечивал всю помощь группе и нашим афганским солдатам. Вы не обращались к Райли с болью в животе, если не хотели, чтобы вас назвали слабаком или еще хуже. Но если вы лежали в луже крови, Райли был первым, кого вы хотели видеть на коленях рядом с собой.
Личность Райли была, скажем так, многогранной. Как и Билл, он был родом из Техаса, из маленького городка Толар, где скота было гораздо больше, чем людей, а его выпускной класс средней школы насчитывал тридцать два человека. Он наслаждался свободой открытых равнин с подросткового возраста, воспитываясь в условиях, близких к пограничным, и все время занимался разведением скота и скотоводством. Ростом чуть меньше пяти футов десяти дюймов[3], он был шире двух мужчин, и у него были самые сильные и тяжелые руки в группе, очевидно, с юности, когда он управлялся с лошадьми и другими мужиками. Ему было удобно в ковбойских сапогах, футболке и джинсах, и он с радостью пошел бы в патруль в такой одежде, если бы я разрешил. Я мог представить его в длинном плаще, слезающим с лошади в шестнадцать четвертаков и неторопливо входящим в бар, с звенящими шпорами и дробовиком в руке. Райли был свободным духом и таким же диким, как лошади, которых он держал, и штат, из которого он родом. Я был готов терпеть его выходки в начале прошлого века на службе и вне ее по одной простой причине: верность. Присутствие Райли в команде было похоже на постоянное присутствие брата. У него никогда не было остроумного ответа на вопрос, и он всегда был готов подкрепить свои слова дракой. Учитывая это, мы могли оказаться в гуще командной вражды, но посторонним лучше не совершать ошибку, связываясь с кем-то из нас, когда рядом был Райли.
Жизнь на изнурительном фермерском труде отточила склонность Райли к силовым действиям. Это я использовал с большой пользой, когда моя команда добивалась целей нашей страны. Я мог и хотел вежливо попросить афганцев один раз и только один раз о чем-либо. Если мою вежливость принимали за слабость, я посылал Райли. Какой бы прием он ни применял, он делал это без колебаний, и обычно в результате улыбающийся афганец возвращался ко мне со шляпой в руках, готовый выполнить мою просьбу. Очень скоро об этом все узнали, и мне пришлось просить всего один раз. Эта работа и спецназ в целом идеально подходили Райли. Несмотря на то что в клинике он работал по методике, он был яростным стрелком, подпитываемым природной яростью. Он носил свои эмоции на руке и предпочитал быть на переднем крае стека, готовый выбить дверь и уничтожить врага. Если вы хотели захватить землю, поставьте Райли впереди. Проблема была в том, что он был слишком ценен, чтобы жертвовать им. Его работа заключалась в том, чтобы сохранить жизнь всем остальным.
Будучи старшим медиком, Райли никогда не забывал о своих абсолютно важных обязанностях. Ему было поручено не только оказывать медицинскую помощь афганцам и обучать медиков для ANA, но и, что самое важное, сохранять жизнь членов группы, пока они не будут эвакуированы с поля боя. Все это требовало тяжелого рюкзака, но у Райли были большие плечи. Его способность заниматься медициной в самых тяжелых обстоятельствах вдохновляла. Однажды он получил сообщение, что один из наших солдат ANA был ранен в перестрелке. Девятнадцатилетний парень прибыл в маленькую палату сортировки с огромным огнестрельным ранением в грудь. Медик и медсестра ISAF уже отказались от него, потому что не могли вставить дыхательную трубку, чтобы раздуть его легкие, и он мог дышать. Райли прибыл, бросил свою медицинскую сумку и принялся за работу. Через несколько минут он установил зонд в грудную клетку, пациент был в стабильном состоянии и дышал самостоятельно. Это был один из многих случаев, когда Райли до конца оправдал свое нахальное поведение.
Райли продолжал вести огонь вокруг камней и вверх по вади, чтобы подавить вражеский огонь. Боевики Талибана на противоположном берегу реки начали отстреливаться, думая, что их засада раскрыта; в ответ открыли огонь все пулеметы и гранатометы на GMV. Второй раз за этот день я услышал по рации призыв Джареда: "Войска в контакте!".
Оставшиеся GMV помчались вперед по грязи. Грузовик Джареда остановился ровно настолько, чтобы он смог запрыгнуть в него, а затем все американцы перебрались через грязь, кроме моей группы и GMV, застрявшего в трясине. Огонь талибов начал стихать.
На другой стороне реки два грузовика снова подъехали к краю лужи, набросили буксировочные ремни на затонувший GMV и легко его вытащили. Джаред побежал к Шинше и велел ему снять все свое снаряжение с застрявшего "Ranger". Под беспорядочным огнем, ANA выстроились в линию и перегрузили рюкзаки и боеприпасы на другой грузовик. Наконец, когда все остальные оказались на другой стороне, Джаред приказал перебраться и моей группе. Брайан ухмылялся, глядя, как массивные шины Goodyear разбрасывают грязь во все стороны. Мы с ревом пронеслись мимо ожидающих нас грузовиков и снова возглавили группу.
Серьезной засады так и не получилось. Как только мы прошли через зону поражения, боевики Талибана перестали стрелять, а наши пулеметы замолчали. Целей больше не было. Сверху нас прикрывали самолеты ВВС. Джаред вызвал авиаудар по оставленному нами "Ranger", чтобы враг не смог откопать его и использовать. Мы не могли допустить, чтобы боевики Талибана завладели официальным автомобилем афганской армии и разъезжали на нем в качестве пропаганды. Когда закат сменился темнотой, мы увидели вспышку высокоточной ракеты, попавшей в автомобиль. Если кто-то и пытался его разграбить, он был мертв.
У нас не было грузовика, но мы хорошо справились с грязной лужей. Мы создали маленькую базу на гребне хребта на краю пустыни Регистан, довольные результатами дня.
[1] 1 миля = 1,61 км.
[2] 1 акр = 0,4 гектара
[3] Примерно 1,77 м.