Никита Немцев. «Конечно же, заговор!»
– А таки что плохого в теориях заговора?
– Ну, равви Шем-тов, вы ведь не последний человек в Биробиджане и должны бы понимать…
– А я за сионистский заговор! Они строят Храм Соломона под землёй!
Рабби Шем-тов, Иоаким и малыш Итцик сидели на кухне, пили самогон и толковали Тору. На голове у каждого была надета аккуратная кипа из фольги.
– Таки проблема теорий заговора, – заговорил Шем-тов, причмокивая слова, – в том, что одну непроверяемую информацию – заменяют другой непроверяемой информацией. И лишь Всевышний…
– Вы погодите со Всевышним! Вдумайтесь – разве евреи не получили своих дивидендов от холокоста? – вкрадчиво вопросил Иоаким. – Окончание эпохи рассеяния, возвращение Земли обетованной! И хотя мечеть Аль-Акса…
Тут с грозным рокотом влетел комар размером с кулак и приземлился Итцику на висок. Тот резко ударил по нему и отёр кровь о джинсы, вопия:
– Ну почему, почему Вавилонский плен окончен, а мы сидим в болотах Биробиджана и кормим этих жестоковыйных комаров??
Все промолчали, приуныли, накатили – и уставились в чалое окно: мордастая панелька, вышка на сопке, речка-вонючка и лес, готовый с радостью пожрать всякого – не особенно заботясь о его богоизбранности.
– Даже не знаю… – проговорил Иоаким. – Привычно как-то. Обрусели.
– Да тут евреев-то нас трое на всю область и осталось! – не унимался Итцик. – Я в баню ходил – там никого обрезанных даже не было!
– Ну неправда, – нахмурился Шем-тов. – Я думаю, нас четверо на Биробиджан.
Тут загремели ключи, и жена его – Сара, – обильная телесами, в строгих учительских очках, хлопотливая как куропатка, водворилась на кухню с баулами продуктов. Она тут же принялась ругательски ругать мужчин:
– Чего расселись? Нет бы сумки забрать!
– Не мешай. Мы Тору толкуем. – Шем-тов кивнул на Танах, уже два часа открытый на первой странице.
– Опять с учениками самогон пьёшь?
Все трое переглянулись и не очень поняли о чём речь.
– А-а! Это кипа конспиролога. – Иоаким дотронулся до неё с священной медлительностью. – Не пропускает излучения рептилоидов.
– А таки кто нынче в заговоре? – Сара вытащила из сумки молоко.
– Да кто только не в заговоре! – ответили все хором.
Сара так и зависла над сумкой.
– И вы, получается, – тоже? – спросила она, улыбочкой глумясь.
Шем-тов задумался и посмотрел на остальных – как бы оценивая. Иоаким кивнул – Итцик тоже: дескать, делать нечего, вскрываемся.
– Да, мы тоже. Все в заговоре – все.
Сара гордо вскинула голову и выпятила грудь: Шем-тов долго и внимательно изучал декольте.
– Ты тоже в заговоре, – проговорил он с горечью. – Но ты об этом не подозреваешь…
– Это мы от вас кипу надели! – кивнул Иоаким.
Расхохотавшись, Сара махнула рукой на этих дуралеев и ушла переодеваться.
Тут – с вертолётным звуком – ворвался комар, а вместе с ним несколько приятелей.
Все так и сидели в жужжащем молчании: только хлопки от убитых комаров и было слышно.
– Послушайте, равви, – проговорил Итцик раздумчиво. – Но если все в заговоре, и мы тоже в заговоре, – то почему мы всё-таки торчим в Биробиджане, а не прохлаждаемся на пляжу Тель-Авива?
В раздумье, Шем-тов долго помял губы, потеребил подбородок – и хлопнул вдруг ладонью по затылку, по руке и по колену (всюду комары):