Как мэр воду фильтрует

И воды нет горячей, отчего к сильным мира сего зависть только и возрастает.

Сидишь себе здесь, на суете, а вода холодная и холодная.

А бабы-то говорят! Бабы-то знают!

Мэр, вестимо, сквозь Ирину Аллегрову воду фильтрует — оттого она у него всегда теплая: и вода и Ирина. Фильтрует и гогочет, народ почестной презираючи. Вот мол, голытьба фабричная и октябрьская, страдайте и носу на улицы в потноте своей духнучей не кАжите!

А что ты говоришь, крамольница, чрез какую Аллегрову! — возьмутишься иной бабе-то в нос, которая и знает и говорит и говорит оттого, что знает:

-Да все чрез ту же, батюшка, Аллегрову, что тучи разведет руками— вторит баба то же заклятие

И плавится, плавится на жаре сознание, дрожит рассудок в мареве ночном, когда солнце уж и спряталось в темноту неба, а пар от асфальта еще бьет по мозгам:

— Ты думал, милок, что? Сквозь Катю Огонек фильтрует поди?

— Побойся Бога, Мать! — отвечаешь злобно — Огонек уж помЕрла!

Так то-то и померла, задумчива старуха в платке и отвечает задумчиво и пальцем в небо хмуро тычет. Все власть имущих причуды. Все их, батенька, сластолюбие, их похоть и непотребство.

Аллегрова, Огонек, тьфу на тебя бабка проклятущая! Семечек дай кулек!

Махнешь в сердцах рукой , кулек ешь и думаешь: «брешет али нет?»

На улице марево, пот ручьями, а дома чудо из чудес: включили таки воду. И плевать еще год, что чрез Огонек, что чрез Аллегрову, да хоть через камни в почках.

Все одно у богатых свои причуды, а у литераторов народная любовь.