«Мне свойственно упороться, нырнуть в кроличью нору и долго что-нибудь проверять»

Все эти интервью с редакторами ОВСЧ — в первую очередь попытка рассказать о редакторах чуть больше, чем о них можно узнать из их вопросов. О герое этого интервью и редакторе четвёртого этапа его вопросы, казалось бы, говорят достаточно много. Но это иллюзия. На самом деле за ним скрывается не только Беккет, Монти Пайтон и англоязычные шутки.

Первое знакомство с Алексеем Бороненко можно сделать по этому интервью для «Молодёжного кубка "Дружба народов"». В интервью же для ОВСЧ мы продолжили разговор двухгодичной давности: Лёша рассказал о том, почему переживал по поводу «Бороненко-бинго», из-за чего аудитория одновременно важна и утомительна, а также о работе над фактами, Quite Interesting и курсах литературного мастерства.

— Несколько лет назад перед тем, как играть твой пакет, я бы заранее расчертил табличку для «Бороненко-бинго». Изменилось ли что-то сейчас в тематике твоих вопросов и в том, как ты над ними работаешь?

— Тематика принципиально не изменилась: я по-прежнему пишу о том, что кажется мне интересным и любопытным (иначе нет смысла писать вопросы). Поэтому неизбежно формируются и повторяются какие-то особенно важные для меня темы, имена и явления.

Что касается Бороненко-бинго, я одно время даже переживал по этому поводу и старался не писать вопросы по «своим» темам-именам-явлениям, но потом перестал так делать. При этом, разумеется, я всегда стараюсь соблюдать тематический баланс.

Ну и представление о «Бороненко-бинго» формируется по не очень значительному — в процентном отношении для каждого пакета и всего корпуса моих вопросов — количеству. Всё равно подавляющее большинство моих вопросов не про [ПУНКТ ИЗ БОРОНЕНКО-БИНГО] или про [ПУНКТ ИЗ БОРОНЕНКО-БИНГО], а про факты и истории из самых разных областей, которые кажутся мне интересными.

Это я к тому, что мне на самом деле не очень нравится представление о том, что у меня — или любого другого редактора — есть какая-то особая тематика. Да, есть определённый набор сфер, которые мне более интересны, чем другие. Но важнее, всё-таки, говорить о вкусе и чувстве интересного, что ли.

— Но всем хочется упрощать. :)

— Ну это понятно, да, что отключать автоматизм восприятия и мышления — это затратное дело, и не всегда хочется это делать. Но иногда стоит. :)

— В предыдущем интервью ты говорил, что избегаешь вопросов по заголовкам. Чем они плохи?

— Наверное, тогда я был всё-таки слишком категоричен. Сейчас я бы сказал, что не то чтобы избегаю, но считаю, что хороший вопрос по заголовку написать сложно — как и по любому другому каламбуру, потому что они редко бывают достойными вопроса.

То есть если я вдруг увижу остроумный заголовок, который не будет каламбуром ради каламбура (как это одно время было модно), а действительно будет что-то новое сообщать о предмете статьи, то почему нет — может быть, и напишу по такому заголовку вопрос.

— Ты ведешь два телеграм-канала — один про работу ресёрчера для QI и редактора ЧГК, а другой — в духе «Записей и выписок» Гаспарова. Почему ты выбрал именно телеграм-каналы, а не какой-то иной формат? Ведь раньше, например, вел паблик Вконтакте.

— Потому что я почти перестал читать «ВКонтакте» и почти целиком перешёл на Телеграм. А вот почему телеграм-каналы мне нравятся больше пабликов во «ВКонтакте», сказать сложно. Но попробую сформулировать.

Во-первых, потому что телеграм-канал — это чисто текстовый медиум, который необязательно требует какого-то визуального сопровождения. Во-вторых, есть психологический момент: телеграм фиксирует только просмотры, поэтому можно писать и не переживать о количестве лайков. В-третьих, в телеграм-канале по умолчанию нет комментариев, и мне это тоже нравится, потому что я вообще не очень люблю интернет-дискуссии.

Кроме того, Телеграм поприятнее выглядит. Ну и с учётом разных там обстоятельств лишний раз что-то писать во «ВКонтакте» не хочется.

— То есть выходит, что для тебя реакция пользователей (читателей или игроков) одновременно и важна, и причиняет некоторое беспокойство?

— Да! Это извечная проблема любого более-менее творческого человека: без аудитории и её взгляда твоего творчества как бы и нет. Но этот взгляд, безусловно, невротизирует. :) Примерно об этом я как-то писал в своём давнем тексте про Бо Бёрнэма.

— Интересно, я об этом не задумывался... А как в это отношение вписываются обсуждения вопросов ЧГК — они создают тебе больше поводов для беспокойства или вот этого важного ощущения аудитории?

— Раньше обсуждения вопросов точно вызывали преимущественно беспокойство, головную боль и прочие так себе ощущения. Даже если пакет в целом хвалят, все равно есть неприятные комментарии. Сейчас такого нет — возможно, кожа стала толще. Ну и есть понимание, что обсуждение в ЖЖ — это не очень, мягко говоря, репрезентативная картина обратной связи, а набор мнений небольшого круга людей.

Поэтому ощущение аудитории от обсуждения, безусловно, создаётся (от этого никак не уйти), но я себе напоминаю, что это ощущение искаженное. Оно дополняется каким-то прямым фидбэком от людей после отыгрыша, очными тестированиями и редкими случаями, когда мне удаётся прям почитать свои вопросы играющим командам.

— Если судить по сайту рейтинга, сейчас ты довольно мало играешь. Не теряется ли интерес к написанию вопросов из-за этого?

— Да, команду всё тяжелее и тяжелее собрать. При этом на карантине мы даже стали чаще играть, потому что найти удобное для всех время, чтобы собраться в онлайне нам, как оказалось, проще, чем в офлайне. :)

Интерес к написанию вопросов не теряется, потому что для меня играть и писать-редактировать вопросы — это в принципе довольно разные вещи.

— То есть игра для тебя вообще не связана с интересом к написанию вопросов?

— Ну я, конечно, сначала стал играть и только потом стал писать. Но сейчас это два разных вида деятельности. Понятно, что они пересекаются и влияют друг на друга, но сейчас это штуки, которые реализуют разные потребности, что ли.

Игра — это радость от общения с приятными людьми, удовольствие от озарений и творческого решения задач, поддержание себя в интеллектуальной форме. Ну и если что-то интересное или смешное расскажут, тоже неплохо.

Заниматься игрой как «спортом высоких достижений» тоже было бы интересно, наверное, но как-то не сложилось. Ну и сложно об этом всерьёз думать, когда команда так редко собирается. :)

А написание вопросов уже просто стало важной частью моей личности в целом — просто чем-то, что я делаю: находишь что-то интересное и пригодное для вопроса — выписываешь, даже если прямо сейчас в работе ничего нет. И частью профессиональной идентичности: мне это стабильно предлагают делать за деньги.

— Гипотетическая ситуация: допустим, ты нашел интересный факт для QI, на основе которого можно сделать крутой вопрос ЧГК. Как ты поступишь?

— Пишу вопрос. Если он попадает в итоговый пакет, дожидаюсь окончания отыгрыша и моратория и оформляю в факт для QI. :)

— Ты писал, — правда, про факты для QI — что если с материалом не получается что-то сделать сразу, необязательно его сразу выкидывать, спустя какое-то время с ним может что-то получиться. Работает ли такой же подход с вопросами ЧГК?

— Да, конечно. Мне, к сожалению, сейчас ничего не приходит на ум из моей практики, но вполне может выйти так, что ты с чем-то мучаешься-мучаешься, забиваешь, возвращаешься к вопросу через год и благодаря свежему взгляду, накопленному опыту или более развитым навыкам решаешь ту проблему, которую не мог решить.

— Там же ты писал о том, что всегда нужно искать первоисточник факта. Сколько времени на это обычно уходит и насколько часто случаются истории вроде твоего исследования насчет петровской медали для пьяниц или истории о крючках, на которые приходили посмотреть посетители Лувра?

— По-разному. Иногда никаких проблем нет — всё находится в два клика, иногда нужно повозиться, кому-нибудь написать или даже выйти за пределы Интернета. Иногда эти поиски ничем не кончаются: например, для этого этапа ОВСЧ хотел написать вопрос по крутому факту, но так и не смог найти авторитетный первоисточник (так что пока отложил, но но я не теряю надежды).

Но вообще мне свойственно упороться, нырнуть в какую-нибудь кроличью нору и долго что-нибудь проверять, уточнять и вообще ресёрчить. Но я себя стараюсь до какой-то степени ограничивать, иначе я больше ничего не успею сделать.

Что касается того, насколько часто случаются такие истории... Наверное, всё-таки не очень часто — обычно фактчекинг происходит менее драматично. Но иногда я понимаю, что я чего-то не понимаю или не имею доступа к чему-то и тогда пытаюсь связаться с автором источника, чтобы уточнить какие-то непонятные моменты или попросить об источниках, которыми он пользовался.

Тут я, кстати, хочу сказать большое спасибо апеллянтам пятого этапа ОВСЧ 2013-2014 гг. На этот вопрос была апелляция, авторы которой связались с лектором из вопроса и уточнили у него фактуру. Я тогда подумал: «Блин, а что, так можно было?» И сразу же: «Да, можно было, и вообще-то надо было». С тех пор если я хоть в чём-то не уверен в материале, с которым я работаю, не стесняюсь и пишу автору.

— Как при таком щепетильном отношении к фактам ты относишься к вопросам по придуманным источникам? Речь не о шутках племянников автора или его самого, а именно о домысливании за источником либо полностью придуманных сюжетах.

— Ну если это никак не оговаривается заранее, то не очень положительно, конечно — ведь это искажает картину мира у играющих.

— Даже если это какие-то мелочи?

— Ну смотря какие мелочи и вообще смотря по обстоятельствам. Если это честная ошибка, например, в датировке события — ну со всеми бывает. А если это «Вот тут я немного что-нибудь выверну, потому что так будет красивее история» — это не очень.

— Почему ты последнее время работаешь в одиночку? Даже на этап ОВСЧ — достаточно большой объем работы — ты не стал звать соредакторов?

— В первую очередь, потому что так спокойнее работать: не нужно подстраиваться под чужой ритм.

— Не пытался ли ты работать не только в QI, но и в каких-то англоязычных интеллектуальных играх?

— Нет, как-то ни предложений не поступало, ни желания дерзко написать «А возьмите меня» — как в случае с QI — никакие другие игры пока не вызывали.

— Ты хотел пойти на курсы сценаристов, но передумал. Почему?

— Не в последнюю очередь из-за дороговизны, которую не сразу до конца осознал. И ещё потому, что меня взяли в школу «Современные литературные практики» — на сравнительно небольшой курс, который заканчивается во второй половине декабря.

А решил пойти поучиться, потому что наконец признался себе, во-первых, в том, что чем-то таким хочется заниматься профессионально, и, во-вторых, в том, что если у меня не будет какой-то внешней мотивации этим заниматься — например, написать и сдать текст к такому-то числу, — то я так этим и не буду заниматься. И потому что рутина заест, и потому что будет сильнее звучать голос «Что за херню ты сидишь делаешь? Ты что, ПИСАТЕЛЬ? Иди-ка лучше чем-нибудь полезным займись — пресс-релиз напиши или посуду помой».

— А что дальше, после этого курса — уже определился?

— Прямо сейчас, если честно, у меня фаза самоуничижения, поэтому пока что мысли только о собственной бездарности и о том, что не нужно мне ничем подобным заниматься... :) Но, думаю, это пройдёт, так что дальше буду стараться обходиться без внешней мотивации и больше времени посвящать литературному творчеству.

Задавал вопросы и подбирал фотографии Наиль Фарукшин.

Читайте также:

• «Я постоянно думаю как редактор и не знаю, как лечить эту болезнь» (Антон Саксонов)
• «Если мне кажется, что об этом можно спросить, то я пытаюсь спросить» (Максим Мерзляков);
• «Моё эго радостно урчит, слыша отзывы играющих людей. Не важно, хвала это или хула» (Иван Ерёмин, Илья Кукушкин и Максим Карачун);
• «Хотелось бы вернуться в оффлайн всем» (Михаил Малкин, Дмитрий Родионов и Павел Столяров)

Больше информации об ОВСЧ смотрите в телеграм-канале, больше интервью читайте в паблике «Студенческие интеллектуальные игры в России».